Один шанс из тысячи

* * *

Михалыч не обманул — явился, как обещал, в пятницу вечером.

С собой он привез целую сумку игрушек, и не абы каких, а сделанных собственноручно. Разные хитроумные головоломки, прикольные фенечки, модные гаджеты. Лиза поначалу делала вид, что ей это совершенно неинтересно, но потом сама не заметила, как увлеклась. Особенно, когда выяснилось, что «дядя Олег» не только интересный рассказчик, но тоже, словно ребенок, обожает играть в игрушки.

Трифонов мог быть доволен придумкой. Если они нашли общий язык, значит, его «убытие в командировку» пройдёт легче. Хотя, если честно, на душе кошки скребли. За два с половиной месяца он успел привязаться к этой девчонке.

С Тамарой они детей так и не завели, и Алексей просто не представлял, каково это — иметь дочь-подростка. А Лизу он уже и вправду считал, если не дочерью, то, как минимум, близкой родственницей. Поэтому бросать её здесь, зная не только о смертельной болезни, но и о том, что она пережила после двадцатого декабря, казалось учёному чем-то вроде предательства. Однако и взять Лизу с собой он не мог. Там, откуда не возвращаются, ей делать нечего.

В том, что произошло с девочкой, Трифонов чувствовал и свою вину. Сдвиг, накрывший ЦИАНТ, задел и находящиеся рядом жилые кварталы.

Лиза жила с мамой на улице Псковской. Отца у неё не было. Кто он, где он, мама никогда не рассказывала.

Школа находилась недалеко от дома. В тот день занятия закончились рано. Четвёртый урок отменили, и школьники высыпали на улицу. Кто-то играл в снежки, кого-то увели домой срочно вызванные родители-бабушки-няни, кто-то, считающий себя самостоятельным, убежал гулять в примыкающий к учебному заведению лесопарк.

Лиза домой не спешила. Мама всегда приходила за ней после двух, поэтому внезапно приключившуюся «свободу» следовало использовать с толком. Вместе с двумя подружками она отправилась на игровую площадку в парке.

Мгновение, когда произошёл сдвиг, девочка пропустила. Маша и Рита раскачивались на качелях, Лиза на миг отвернулась, услышав собачий лай за деревьями, а когда повернулась обратно…

Дома и качели исчезли, исчез парк, вместо них перед опешившей школьницей расстилалась ледяная пустыня. Под ноги подкатился какой-то предмет. Когда она его рассмотрела, то просто упала без чувств. Этим предметом оказалась голова подруги…

Что было дальше, Лиза помнила плохо. Очнувшись, она куда-то пошла, потом побежала, пыталась кого-то найти, пробовала от кого-то спрятаться… Ночь она провела в каком-то подвале. Там было тепло. Утром в подвале появились двое бомжей. Их звали Болт и Сипатый. Сначала они хотели просто прогнать девочку, но потом Болт заявил: за то, что она целую ночь пользовалась их подвалом, она должна отработать. И Лизе пришлось «отрабатывать». Этот и все последующие дни. Просила на трассе милостыню, как и десяток таких же «потерявшихся» после сдвига детишек, возрастом от шести до двенадцати. С каждым днём ей становилось всё хуже и хуже. Видимо, болезнь, дремавшая внутри до поры до времени, после пережитого потрясения начала прогрессировать. Ещё немного, и, если верить доктору Свиридову, Лиза бы просто истаяла, как фитилёк от лампадки…

Сегодня страшное заболевание отступило.

Вопрос: надолго ли? Что будет, когда лечебный курс завершится?..

— Слушай, Михалыч, ты это, уколы делать умеешь?

— Лёх, ты меня уже спрашивал. Сколько можно? Я же тебе говорил: да, умею.

— Понятно. Я просто… Ну, в общем, волнуюсь, сам понимаешь.

— Не беспокойся. Всё будет хорошо. Никуда твоя племяшка не денется. Вернёшься из экспедиции, сам всё увидишь.

— Ну, хорошо. Убедил. Только у меня ещё одна просьбочка.

— Какая?

Трифонов «воровато» оглянулся и вытащил из-за пазухи толстый конверт.

— У вас в ИВТ всё ещё Фортов директор?

— Ну да. Он, хотя и опять Президент Академии, но каждые понедельник и среду, как штык, в институте.

— Значит, ты его в понедельник увидишь?

— Ну… наша лаборатория с флибром работает, ему это интересно. Так что, скорее всего, зайдёт.

— Можешь ему передать из рук в руки? — Алексей протянул другу конверт.

— Бомба или сибирская язва? — пошутил Михалыч, пробуя «бандерольку» на вес. — Ого! Тяжёлая.

— Там бумаги. Отчёт о работе.

— А почему сам не отдашь?

— Меня в понедельник не будет. Забыл, что ли?

— Чёрт! Действительно, — Лунёв хлопнул себя по лбу. — А по почте почему не пошлёшь?

— По почте долго и без гарантии. А тут дело срочное.

Михалыч заговорщицки подмигнул:

— Не хочешь, чтобы чекисты узнали?

— Да причем тут чекисты? Просто…

— Всё! Больше ни слова! — вскинул руки Лунёв. — Не хочу ничего знать о ваших делах. Ты попросил меня передать, я передал. А что там внутри, не моё дело. Так?

— Ладно. Пусть так. Ты, главное, передай.

— Передам, не волнуйся. Только ты тоже племяшке скажи, что дядя Олег не завтра приедет, а в воскресенье. А то ведь не будет тебя, она меня вообще на порог не пустит.

— Не дёргайся. Скажу обязательно. Это и в моих интересах.

— Ну, тогда пока. И поосторожнее там, в этих твоих экспедициях. Время сейчас, знаешь, какое?

— Знаю, Михалыч. Знаю, — вздохнул Трифонов…

Когда приятель ушёл, он ещё долго стоял у калитки, думая, всё ли учёл, не будет ли с этой стороны каких-нибудь неожиданностей?

Страховка у Трифонова имелась. Примерно с десяток писем, разосланных по е-мэйлу с отсрочкой доставки на адреса РАН, ФСБ, МВД, МЧС, Совбеза, Минобороны, Администрации Президента… Ещё одно письмо придёт на почту Павлу Свиридову. В нем Алексей не только рассказывал, в какую именно экспедицию он собирается, но и просил доктора не забывать свою маленькую пациентку.

Материалы с подробными описаниями экспериментов и теории «мерцающих сбросов’Трифонов решил оставить на рабочем столе. Копии хранились в сарае, в несгораемом сейфе. Ученый надеялся, что титановый куб, который, если верна теория, должен был появиться на месте второго сдвига, никакие 'сталкеры» не унесут. Во-первых, любые новые «зоны», появляющиеся внутри и возле столицы, оцеплялись и исследовались оперативно, а во-вторых, грозные надписи «Радиационная, биологическая и химическая опасность», без сомнения, должны напугать всякого любителя приключений.

По сути, оставался только один нерешенный вопрос: как сообщить Лизавете? Ведь о том, что он уезжает, и уезжает «надолго», а вместо него останется дядя Олег, Алексей ей пока не сказал…

— Ну, что? Как тебе сегодняшний гость? — вернувшись в дом, поинтересовался Трифонов.

Девочка фыркнула и продемонстрировала большой палец:

— Прикольный дядька. Но я с ним всё равно не останусь.

— Эээ… в каком смысле? — растерялся учёный.

— В прямом, — пожала плечами Лиза. — Я знаю, что ты уезжаешь.

— Откуда⁈

— У тебя на столе журнал. Там всё написано. Я ещё вчера прочитала.

Алексей несколько раз вдохнул-выдохнул. Ему неожиданно стало легко, будто гора с плеч свалилась.

— Понимаешь, Лиз… тебе всё равно придется остаться с кем-то из взрослых. Жить одной у тебя не получится…

— А я и не буду одна. Я поеду с тобой.

— Ты не можешь поехать со мной, — покачал головой Трифонов.

— Почему?

— Я еду в очень опасное место. Там нет ничего привычного. Ни магазинов, ни поликлиник, горячей воды, отопления, электричества, автомобилей, дорог…

— В деревне у дедушки тоже ничего этого не было, но люди там жили.

— Там, куда я уеду, людей не будет, только дикие звери. Поэтому, если что-то случится, на помощь никто не придёт.

— Вот поэтому я и поеду с тобой. Не хочу, чтобы ты остался без помощи.

— Оттуда можно и не вернуться, — сделал последнюю попытку Трифонов.

— Тем более, — отрезала девочка. — Я уже и вещи все собрала.

— Когда ты успела⁈

— Я готовилась. И не спорь. Я знаю, куда ты хочешь уйти и зачем. Знаю: оттуда нельзя вернуться. Я не такая глупенькая, как тебе кажется, и я уже всё решила. Я слышала, что говорили в больнице. Там говорили: с такой болезнью, как у меня, долго не живут. Так что не всё ли равно, где я умру, когда лекарства закончатся?..

Лиза неожиданно всхлипнула, шагнула вперёд и, обхватив Алексея, уткнулась ему носом в рубашку.

— Дядя Лёш. Я не хочу умирать. Я не хочу умирать, зная, что ты уже тоже умер, где-то там далеко, в прошлом, а я даже не знаю где. Возьми меня с собой, дядя Лёш. Давай мы уйдем вместе. У меня больше никого нет, кроме тебя. И я не хочу, чтобы чужой дядька делал мне в попу уколы…

Плечи девочки вздрагивали, в голос прорезывалось рыдание. Трифонов осторожно гладил её по голове и просто не знал, что сказать. В глазах неожиданно защипало, но он не мог поднять руку, чтобы убрать невидимую соринку…

— Что ты берёшь с собой?

— Иголки, ножницы, нитки, обувь, одежду.

— Ты растёшь, и скоро всё это будет мало.

— Я буду перешивать. Нас в школе учили.

— Обувь так просто не перешьёшь.

Лиза отстранилась от Трифонова и смущённо потупилась.

— Прости, дядя Лёш, я не подумала. Наверное, надо попросить у соседей. Или купить.

— Покупать поздно. Мы лучше вот как сделаем. Пойдем в чулан и посмотрим. У Тамары размер был на два раза больше, чем у тебя. Фасоны, конечно, не новые, но думаю, тебе подойдёт…