Древний Восток в античной и раннехристианской традиции

Греки, управлявшие областями Индии, вольно или невольно обращались к культуре покоренного ими народа и, в свою очередь, оказывали на него существенное влияние. Ведущие школы древнеиндийской скульптуры (прежде всего гандхарская — по названию области Гандхары в Пенджабе) немыслимы вне эллинистического контекста. Сам иконографический образ Будды обязан своим возникновением импульсу, идущему от греков (его связывают с изображениями Аполлона Дельфийского). К рубежу новой эры греки потеряли политическую власть в районах Пенджаба и Синда, уступив ее шакам, парфянам или самим индийцам. Однако долго еще на индийских монетах сохранялись греческие надписи — иногда обессмысленные, так как местные резчики не понимали языка. В искусстве же античная пластика постепенно исчезает, уступая место традиционным принципам индийской эстетики.

Непосредственные контакты Индии с античным Средиземноморьем возобновились незадолго до нашей эры, после того как была открыта возможность плавать через открытый океан с помощью попутного муссонного ветра[22]. Это было началом новой эпохи — и очередной главы в корпусе античных свидетельств об Индии.

В результате археологических раскопок обнаружено немало материальных остатков римско-индийской торговли[23]. Речь идет, прежде всего, о римских монетах. Особенно значительные клады найдены в южной Индии. В западной Индии находки значительно реже, но причина этого отнюдь не в том, что морская торговля в данном регионе была менее интенсивной. Новейшие исследования показали, что многочисленные серебряные монеты местных правителей изготовлены из высококачественного металла — несомненно, римские сестерции здесь шли на переплавку[24]. Наименования античных монет использовались в санскритской литературе: счет шел то на «драммы» (драхмы), то на «динары» (денарии). Весовой стандарт индийской золотой монеты соответствует римскому. В иконографии некоторых правителей Индии усматривают подражание римским императорам. Использовалась и римская титулатура — цари Кушан называли себя «Кайсара», то есть Цезарь.

Свидетельством торговых связей между Римской империей и Индией являются также находки средиземноморской керамики. В штате Тамилнад на юго-восточном побережье Индостана раскопаны остатки римского торгового поселения Арикамеду[25]. Очевидно, именно об этом времени сохранились воспоминания в тамильской поэзии первых веков нашей эры, в которой встречаются строки о торговцах-яванах, прибывающих на огромных кораблях за грузом пряностей. В некоторых памятниках индийского искусства начала нашей эры усматривают римское влияние. С другой стороны, при раскопках Помпеи найдена индийская статуэтка, напоминающая богиню Лакшми[26].

Античные источники содержат обширную информацию об этом этапе римско-индийских контактов. Речь идет, прежде всего, об анонимном сочинении на греческом языке «Перипл Эритрейского моря»[27]. Оно принадлежало, по всей видимости, образованному моряку, который плавал из Александрии Египетской в западную Индию приблизительно в 60-е годы I в. Автор «Перипла» пытается дать общую картину торговых маршрутов в Индийском океане. Он перечисляет города и местечки на побережье Индостана, сообщая об условиях мореплавания, о местной политической ситуации и товарах, которые ввозят и вывозят купцы. Сведения «Перипла» имеют различное происхождение и, соответственно, имеют разную степень достоверности. Скорее всего, берег западной Индии в районе современного города Мумбаи (Бомбея) известен ему не понаслышке — при описании его можно встретить живые зарисовки с натуры. О побережье южной Индии и маршрутах, достигающих Юго-Восточной Азии, говорится с чужих слов, бегло и несколько сбивчиво. Тем не менее само упоминание столь отдаленных регионов служит драгоценным свидетельством размаха римской морской торговли в эпоху Ранней империи.

Данные «Перипла» о сухопутных дорогах, о городах и государствах, расположенных вдали от морского побережья, часто бывают скупыми и нечеткими. Однако некоторые из них представляют значительный интерес для понимания политической ситуации в Центральной и Южной Азии накануне образования могучей Кушанской державы[28]. Следует отметить также, что анонимному автору известна не только морская торговля с Китаем (Сина — Чина — Цинь), но и сухопутные пути, по которым на запад доставлялись драгоценные «серские ткани» (шелк). Речь идет о самом начале расцвета торговли по Великому шелковому пути, связавшему воедино страны между Тихим и Атлантическим океанами.

Выше уже говорилось о сочинении Плиния Старшего, в котором на основе источников раннеэллинистического времени была обрисована карта Южной Азии. К этому фрагменту автор добавляет сведения, полученные, по его словам, совсем недавно. В результате плавания некоего вольноотпущенника Анния Плокама во времена императора Клавдия значительно лучше стал известен остров Тапробана (Тамрапарни, то есть Ланка, Цейлон). Плиний предлагает также общий очерк истории римско-индийской морской торговли и перечисляет порты крайнего юга Индостана. Сообщаемые им данные независимы от «Перипла Эритрейского моря» и сходны с последним лишь постольку, поскольку оба текста созданы приблизительно в одно и то же время.

Размах римско-индийской торговли отражается и на латинской литературе времени принципата — в ней то и дело встречаются упоминания Индии с ее несметными богатствами. Для ревнителей патриархальной простоты, каким был, например, Плиний, влияние Востока с его роскошью означает порчу нравов. Так, римские матроны наряжаются в шелка — и ради угождения их прихотям путешественникам приходится отправляться на край света, переживая там немыслимые тяготы и подвергаясь смертельным опасностям. А Рим истощает казну, отправляя ежегодно миллионы сестерциев лишь для того, чтобы покупать на далеком Востоке те пряности и драгоценности, без которых вполне можно было бы жить достойной жизнью.

Тема богатства Индии звучит и в «Истории Александра Македонского», написанной латинским ритором Квинтом Курцием Руфом приблизительно в те же годы, что и «Естественная история» Плиния Старшего[29]. Этот труд был основан на записках сподвижников Александра и на чуть более позднем романическом сочинении некоего Клитарха. Но один пассаж явственно выбивается из хронологического горизонта IV в. до н. э. В нем речь идет о том, что к берегам Индии само море прибивает драгоценные камни. Александр вышел к Индийскому океану в районе дельты реки Инд. Драгоценными же камнями славилось побережье крайнего юга Индостана. Именно туда и направлялись корабли римских торговцев в I–II вв.

Возникновение колоссальной римской державы, находившейся под единоличной властью, несомненно, делало актуальными воспоминания об эпохе похода на Восток. Плутарх сравнивал Александра и Цезаря, Октавиан Август сам подражал великому македонцу. Регулярные плавания в Индию и приток товаров из Южной и Восточной Азии также способствовали вниманию к далеким странам. Не случайно в начале империи возник интерес к трудам, созданным сподвижниками Александра Македонского. Наиболее содержательные труды были написаны во II в. римским наместником провинции Вифиния Флавием Аррианом — «Поход Александра» и (как необходимое приложение) «Индика». Они дают самое полное изложение той эллинистической традиции, о которой было сказано выше[30].

Тогда же приобрели письменную фиксацию самые новые данные, полученные в результате торговых экспедиций эпохи раннего принципата. В середине II в. александрийский астроном Клавдий Птолемей составил обширный труд, подводивший итог географической науки античного времени[31]. Характер этого сочинения резко отличен от описательной географии Страбона и Плиния. Птолемей закладывает основы, так называемой математической географии. Он пытается представить каждый из географических объектов (городов, гор, рек) в определенной системе координат — параллелей и меридианов. Так выполняется грандиозный замысел составления общей карты обитаемой Вселенной.

Книга Птолемея — это главным образом каталог географических названий, демонстрирующий необыкновенное богатство информации, собранной древними географами о самых дальних странах Востока — не только Южной, но и Восточной, и Юго-Восточной Азии. Этот гигантский свод является бесценным пособием для историков и археологов. Основная проблема в его использовании заключается в том, что сложно найти соответствие между системой координат, предлагаемой Птолемеем, и градусной сеткой на современных картах. Лишь для очень небольшого количества географических пунктов античные наблюдатели имели возможность определить координаты с помощью астрономических наблюдений (к тому же весьма несовершенных). Для наиболее отдаленных земель данные практически полностью отсутствовали.

Клавдий Птолемей вычерчивал карту мира, исходя из общих соображений о протяженности Ойкумены. Ошибка в вычислениях приводила к тому, что все пропорции искажались. Чем далее на восток, тем более вытянутыми оказывались контуры Азии. В результате Индия становилась неузнаваемой — она лишалась полуостровной части и растягивалась с запада на восток. В этом отношении математическая география Птолемея оказывалась куда менее совершенной, чем описательные труды эллинистического времени, в которых говорилось о ромбовидной форме Индийской земли, ограниченной двумя великими реками на севере и океаном на юге. Писатели эпохи раннего эллинизма уже знали, что южная оконечность Индии находится поблизости от экватора, несколько сплющенная Индия Птолемея располагается значительно севернее.

Карта Птолемея (а каталог географических объектов с указанием координат представляет собою несомненную карту) была составлена главным образом на основе описаний, а не измерений на местности. Автор, определив общие контуры земли, затем помещает в тот или иной район географические пункты, исходя из доступных ему литературных сообщений. Таким образом, все пункты — вне зависимости от того, делались ли попытки точно определить их местоположение, получают привязку к сетке параллелей и меридианов. Степень изученности отдельных областей была различна, но на карте Птолемея нет пустот — географ, очевидно, сознательно смещал те или иные пункты, стремясь к равномерному ее заполнению. В результате локализация их зачастую оказывается произвольной и совершенно ложной.

Порой возникает впечатление, что источники Птолемея имели не только письменный, но и графический характер. Так, например, он говорит о том, что устья индийских рек «Бенда» и «Гоарис» находятся в районе города «Каллиена». Несмотря на бесконечные искажения греческим географом иноязычных названий, в данном случае все узнаваемо: «Каллиена» соответствует городу Кальяну (разговорная индийская форма — Калияна), «Бенда» — это Бхиманади, то есть «река Бхима», а «Гоарис» — Годавари («река Года»). Однако и Бхима, и Годавари текут на восток. В западной Индии находятся не устья их, а истоки. Ни один путешественник не мог бы сделать столь нелепой ошибки — перепутать устье с истоком. На рисованной же схеме направление течения реки не очевидно и начало ее, помещенное неподалеку от западного побережья, вполне могло быть принято за устье. В таком случае автор скорее описывает карту, чем готовит материалы для ее составления.