Двум смертям не бывать[сборник 1974]

3

В ту осень на деревьях не было желтых листьев.

После летней жары сразу пали морозы, и листва облетела зеленая, лишь прихваченная по краям. Потом она высохла на земле, шелестя, чуть пожухлая, обесцвеченная, как бумага. Рано утром веселая голубизна, необъятность, прозрачные дали, а к полудню все небо тяжело заволакивает клубящаяся гряда облаков, и все сразу становится низким, тоскливым и серым — город, мысли, надежды, душа.

Спозаранку, с трудом втиснувшись в переполненный и присевший на круглый зад забрызганный грязью автобус, Павел хмуро смотрел на пассажиров и думал: «А кто из них едет на работу с радостью? Кто любит свой труд? И можно ли полюбить ежедневное нудное дело? Почему у многих из них такие еще не проснувшиеся, холодные лица?»

Да, любая работа поначалу обманывает.

И неопытному новичку всегда кажется, что каждый новый рабочий день для него будет радостный праздник, принесет что-то светлое, неожиданное, увлекающее вперед. А приходят унылые, серые будни, вырабатывается механичность движений, улыбок, привычек, беглых записей, поворотов к столу, потом к двери, к пальто. И в этом томительном и привычном растворяется время — сперва месяцы, потом годы, потом целые десятилетия, и, возможно, уже ничего не изменится, пока не умрешь… Он задумался: А где и когда зарождается равнодушие? Тогда ли, когда человек выбирает профессию совсем не по вкусу, а по обстоятельствам, или в тот самый первый и сложный, суровый момент, когда вдруг уясняешь, что жизнь — это вовсе не праздник, что любой, всякий труд — это прежде всего действительно труд, работа до пота…

…Неужели мир держится и будет всегда держаться на усилиях мускулов, на большом напряжении человека? Утром встать ровно в три. Накормить лошадь, напоить ее, вычистить, затем корову, подоить ее, выгнать в стадо. Затопить печь, накормить ребятишек, отправить их в школу. Выйти в поле — и там тоже трудиться до вечера, не разгибая спины, пока солнце не сядет. Так жили веками, живут и теперь. Но откуда тогда взлеты мысли, духовная увлеченность, пристрастие к трудному делу? А они — зарождаются из чего?..

И Павел задумчиво снова и снова оглядывал лица людей, соседей по автобусу. Может быть, в их спокойствии, в замкнутости просто что-то надежное, не растрачивающее себя понапрасну, по-хозяйски скупое? Может, просто чего-то он, Павел, не понял?..