Дворцовые тайны. Царицы и царевны XVII века

Вообще родственные связи Хлоповых были обширны: с Олферьевыми, Шереметевыми, Троекуровыми, Собакиными, Сабуровыми и др., а через них — и с Романовыми.

Вопрос о свадьбе был окончательно решен в 1616 году. Марию поселили в верхних покоях царского дворца и нарекли Анастасией в честь знаменитой бабки Михаила — царицы Анастасии Романовны. Все ее родственники были приглашены ко двору и вошли в ближнее царское окружение.

Однако прежним царским фаворитам братьям Салтыковым не понравилось, что Хлоповы стали входить в царскую свиту и претендовать на хорошие должности и высокие чины. Поэтому они пытались при любом удобном случае оттеснить либо совсем прогнать соперников из царского дворца. Такой случай вскоре представился, поскольку именно Салтыковым было поручено оберегать здоровье невесты Михаила Федоровича.

Мария Хлопова, обладавшая неплохим аппетитом, очень увлекалась сладостями: всевозможными пастилками, фруктами в патоке, коврижками и пирогами. В то время пышная фигура считалась признаком женской красоты, поэтому не существовало понятия об ограничении в еде. Как-то после очередной порции сладостей у девушки началась рвота. Обеспокоенные родители обратились к Михаилу Салтыкову, и тот принес какую-то водочную настойку, якобы улучшающую пищеварение. От нее Марии стало еще хуже. Тогда позвали докторов-иностранцев. Осмотрев девушку, те пришли к выводу, что у нее от неправильного питания легкая форма желтухи. Ей было предписано не употреблять сладкое, острое и жирное.

Но Салтыковых такой диагноз не устроил, и они стали распространять слухи о том, что Мария неизлечимо больна. Об этом вскоре узнала и Марфа Ивановна. Она вызвала племянников и устроила им допрос. Борис и Михаил не стали сгущать краски по поводу здоровья царской невесты, но заявили, что, по мнению докторов, она не сможет иметь здоровых детей. Эта новость так поразила Марфу Ивановну, что она тут же побежала к сыну и стала убеждать его ни под каким предлогом не жениться на Хлоповой. Племянники убедили ее, что родственники невесты, желая приблизиться к трону, скрыли ее неизлечимую болезнь.

Новость оглушила Михаила, уже давно привязавшегося к Марии. Но вместо того, чтобы самому поговорить с будущей женой, он поручил матери во всем разобраться и принять правильное решение. Марфа Ивановна приказала обвинить Хлоповых во лжи и вместе с Марией выслать в Тобольск. Никаких оправданий с их стороны уже никто не хотел слушать. Они уже считались государственными преступниками и были помещены на особом дворе, больше напоминавшем тюрьму. В суровых сибирских условиях юная Мария серьезно простудилась и заболела воспалением легких. Без нужных лекарств вылечиться до конца ей так и не удалось. Михаил, узнав о плохом состоянии здоровья своей бывшей невесты, приказал перевести ее в Нижний Новгород. Вся эта история настолько повлияла на него, что о новой женитьбе он и слышать не хотел. К тому же из-за вторжения польских войск под руководством королевича Владислава, претендента на московский престол, в стране создалась напряженная обстановка. В случае победы поляков Михаилу грозила неминуемая гибель.

Однако подданные не предали своего избранника и отказались подчиниться Владиславу. И королевич вернулся домой ни с чем. В Москве же стали ждать возвращения из плена Филарета. 14 июня 1619 года Михаил наконец-то смог обнять отца. Не менее радостной и теплой была встреча Марфы с бывшим мужем. Оба пролили немало слез радости и воздали хвалу Богу за то, что их разлука закончилась. Правда, Марфа так и осталась жить в Вознесенском монастыре уже в качестве его игуменьи. Филарет же начал готовиться к принятию патриаршеского сана. Только его царь желал видеть на посту главы православной церкви. Для поставления Филарета даже специально пригласили иерусалимского патриарха Феофана, хотя это могли сделать и русские иерархи.

Марфа Ивановна поначалу была очень рада, что около сына появился мудрый и надежный советчик — отец патриарх Филарет. Но со временем она стала замечать, что Михаил от нее постепенно отдаляется и ее собственная значимость при дворе падает. Так, из ее ведения были изъяты все церковные дела. Никто не стал спрашивать ее совета и по поводу намеченных на Земском соборе реформ в налогообложении.

Чтобы вернуть былое влияние, она напомнила сыну, что они вместе давали обет посетить несколько отдаленных монастырей в случае освобождения Филарета. Тот возражать не стал и согласился в конце лета отправиться в дальний путь. Вместо него «на государстве» оставался отец, изрядно истосковавшийся по власти.

Было решено почти полностью повторить тот маршрут, по которому проходил путь Марфы Ивановны и Михаила весной 1613 года из Костромы. Он пролегал через Троице-Сергиев монастырь, Ростов, Переславль-Залесский, Ярославль и Кострому до Макарьевского монастыря на Унже. Всюду мать и сын посещали местные святыни и делали в монастыри щедрые вклады. Небольшая остановка произошла и в Домнине. Там местные крестьяне рассказали им о подвиге Ивана Сусанина. В благодарность за спасение уже после возвращения в Москву Михаил Федорович издал указ о награждении Богдана Собинина и его родственников. Еще раньше был награжден и приглашен толвуйский священник Герасим, помогавший Марфе Ивановне в ссылке.

Обетная поездка продолжалась месяц. Когда начались осенние дожди и дороги испортились, пересели на речные суда. Это позволило заниматься рыбалкой и отсылать в подарок Филарету в Москву белуг, осетров и стерлядей. Марфа Ивановна, кроме того, вела с ним регулярную переписку, сообщая обо всех происшествиях в пути.

Ей казалось, что с сыном и бывшим мужем у нее вновь установились теплые и сердечные отношения. Однако властный Филарет полагал, что влияние матери на взрослого сына не должно быть таким сильным. Это было ранее.

В конце концов Марфа Ивановна смирилась со второй ролью и с большим рвением стала заниматься царицыными мастерскими. Вместе с сестрой она задумала заново украсить кремлевские соборы и изготовить новые покровы на гробницы митрополитов, патриархов и государей. При ее личном участии закупались красивые ткани, золотые и серебряные нити для вышивки. Все это хранилось в особых кипарисных сундуках, ключи от которых были у Великой государыни. По утрам она давала задание каждой девушке-мастерице и выдавала нужные материалы. Через некоторое время новое убранство получили не только главные храмы страны, но и многие древние соборы в Ростове, Владимире, Суздале и в особо почитаемых монастырях.

Тем временем Филарет решил лично заняться вопросом женитьбы сына. Поскольку у Михаила никаких собственных сердечных привязанностей не было, кроме опальной Марии Хлоповой, было решено поискать невесту в европейских королевских домах. По примеру царя Бориса Годунова первой страной стала Дания. В 1621 году туда было направлено посольство А. М. Львова с целью высватать у короля одну из наиболее красивых племянниц. Однако Христиан был болен и с русским послом не встретился. В 1623 году с этой же миссией посольство поехало к шведскому королю Густаву. На примете была сестра его шурина Екатерина. Однако девушка наотрез отказалась менять свою протестантскую веру на православие, а брак русского царя с иноверкой был просто невозможен.

Потерпев неудачу за границей, Филарет поговорил с сыном и узнал, что тот не может забыть Марию Хлопову. Решили отправить в Нижний Новгород комиссию из царских родственников, которой поручалось узнать о здоровье бывшей невесты Михаила. Оказалось, что девушка здорова и у нее нет приступов рвоты. Тогда Филарет вызвал к себе врачей Бильса и Балцера, когда-то лечивших Марию. Те сказали, что и раньше не наблюдали у нее опасного заболевания — легкое расстройство пищеварения от неправильного питания. Дальнейшее расследование показало, что Хлопову оболгал Михаил Салтыков, который рассказывал всем о ее крайне тяжелом недуге. Пришлось допросить и родственников Марии. Ее отец и дядя Гаврила вспомнили, что когда-то они поссорились с Борисом Салтыковым в царской сокровищнице из-за турецкой сабли. Борис полагал, что русские мастера сделают не хуже, Гаврила же утверждал, что аналогичную саблю им не изготовить. Напрашивался вывод, что Салтыковы просто отомстили Хлоповым и, используя свое влияние на Марфу Ивановну, добились их ссылки.

Безусловно, для Великой государыни эти разбирательства были неприятны. Получалось, что она была повинна в несчастьях Марии Хлоповой. Салтыковы же были объявлены государственными преступниками за то, что расстроили царскую свадьбу. Их лишили всех званий и имущества и отправили одного в Галич, другого — в Вологду. Даже сестра Марфы Ивановны была признана виновной и сослана в Суздальский монастырь. Для Марфы Ивановны это было большим ударом, хотя в глубине души она понимала, что приговор справедлив. Получалось, что никаких оснований для лишения Марии Хлоповой звания царской невесты нет и следует готовиться к свадьбе. Но было ясно, что будущая жена никогда не простит свекровь за свои невольные страдания и добрые отношения с ней не наладит. И это еще больше отдалит Михаила от матери.

Марфа Ивановна никак не могла потерять горячо любимого сына, поэтому она тут же отправилась во дворец и заявила, что никогда не даст своего согласия на брак с Марией Хлоповой, не благословит молодых и прекратит с ними всяческие отношения. Царь не захотел ссориться с матерью и официально объявил, что девица Хлопова окончательно теряет звание его невесты. Взамен она получает право жить на полном государственном обеспечении в подаренном когда-то Кузьме Минину большом и красивом доме в Нижнем Новгороде. Но Марию это не утешило. От переживаний и незалеченной простуды она заболела туберкулезом и довольно скоро умерла.

Марфе Ивановне пришлось вновь предпринимать усилия для того, чтобы вернуть любовь сына. Весной 1623 года она отправилась с ним в богомольную поездку в Троице-Сергиев монастырь. Хотя расстояние было небольшим, путешествие продолжалось несколько дней. Во время остановок мать и сын проводили время в беседах и вместе сочиняли подробные письма к Филарету, который вновь остался за государя. С 1622 года он стал носить титул Великого государя и считаться соправителем Михаила.

Черновики писем Марфы Ивановны дошли до нас. В них много исправлений, говорящих о том, что старица с трудом находила нужные слова. Ведь ее слова предназначались не только для бывшего мужа, но и для его ближнего окружения, обычно участвовавшего в переписке официальных лиц. Марфа Ивановна хотела всем доказать, что любит Филарета, глубоко уважает и ценит его за многочисленные достоинства. Вот образец ее обращения к патриарху: «Вышеестественному в подвигах и равноангельному в изволениях, изрядному в архиереях, богодуховенному в человецах, Великому государю и владыке моему, Святейшему Филарету Никитичу, Божиею милостию патриарху Московскому и всея Руси».

Интересно отметить, что в ответ Филарет писал только Михаилу Федоровичу и даже не упоминал о Марфе Ивановне. Возможно, он хотел этим подчеркнуть второстепенность ее положения при сыне. Ведь каких-либо особых отношений у него с бывшей женой не было. К тому же Филарету, видимо, не нравилось, что Марфа Ивановна выполняет роль государыни, поскольку сын все еще холост.