Монархи Британии

Рыцари уже обнажили оружие в церкви и не хотели еще и совершить там убийство. Поэтому они схватили Бекета за одежду и попытались вытащить его из алтаря, но он, бывалый воин, отбросил их и занял позицию у центральной колонны. Де Траси получил такой сильный удар в живот, что упал и не мог встать; остальные окружили архиепископа, обнажив мечи, пока он проклинал их и обзывал трусами. Фиц-Урс нанес первый удар мечом, который только сбил с Бекета шапку. Тот начал молиться, когда де Траси, пошатываясь, подошел к нему и ударил мечом по голове. «В руки Твои, Господи, предаю дух мой!» — воскликнул Томас и упал на колени. Следующий удар де Траси заставил его упасть лицом вниз, и в следующую минуту Ричард де Бретон разрубил ему череп. «Так свиреп был этот удар, — живописует Грим, — что белая от мозгов кровь и красный от крови мозг окрасили стены церкви Богоматери в цвета лилии и розы»[43]. Четвертый убийца погрузил меч в расколотый череп Бекета и повернул его. «Пошли отсюда, — сказал он. — Изменнику уже не встать».

Когда ужасная новость достигла Франции, Генрих был на совете. Он уже подозревал, что рыцари собираются убить Бекета, и тщетно посылал гонцов, чтобы остановить их. Теперь он во всеуслышание плакал; он оделся в рубище и посыпал голову пеплом; он на три дня заперся в своей комнате и то рыдал, то впадал в тупое оцепенение. Придворные боялись, что король сошел с ума. В это время народ Англии уже начал прославлять убитого архиепископа как святого. Вскоре после убийства пораженные ужасом монахи вошли в алтарь и вынесли оттуда тело своего пастыря. На лице Бекета застыла улыбка, а глаза были закрыты, словно он спал. Рядом валялся топор Фиц-Урса, который тот так и не использовал. Обнаружилось, что под богатой одеждой Томас носил власяницу, изъеденную вшами; насекомые кишели даже в его волосах. Тут уж не осталось никаких сомнений в его святости.

Смерть принесла Томасу больше любви и почитания, чем любой поступок, совершенный им при жизни. Народ канонизировал его сразу же, а уже через два года он был официально объявлен святым. Против Генриха обернулось общественное мнение всей Европы. Людовик и другие враги короля обратились к папе Александру, требуя самого сурового наказания. Папа, не желая ссориться со своим покровителем, на целую неделю заперся для размышления в своей опочивальне. Потом он вышел и объявил, что на Англию и все анжуйские владения будет наложен интердикт, если король не покается и не докажет делом свое подчинение церкви. Генрих, немного оправившись от горя, решил тянуть время. Он приказал, чтобы в Англию не допускался ни один иностранный корабль, на котором могли бы везти папскую буллу об отлучении. Сам он отправился в Уэльс, где уже собиралось войско для завоевания Ирландии.

Генрих давно уже точил зубы на «Зеленый остров», раздираемый междоусобицами клановых вождей. Еще в 1155 году он планировал завоевание и даже получил от папы Адриана IV буллу, одобряющую этот шаг. Правда, этот документ в папских архивах найти не удалось, и многие историки считают буллу подделкой. Действительно, трудно было оправдать завоевание острова, жители которого с давних пор были христианами и принесли веру Христову во многие страны Европы, в том числе и в Англию. Конечно, Ирландия и сама ирландская церковь были охвачены постоянными смутами, чем и оправдывали англичане свою агрессию. Святые давно предсказывали, что ирландцев погубят раздоры и похоть, и случилось именно так. Во время одного из набегов король Ленстера Дермот мак Морроу силой овладел Деворгиллой, женой вождя Тигернана О’Рурка, которая после этого почему-то отказалась вернуться к мужу, оставшись жить с Дермотом. Оскорбленный Тигернан обратился с жалобой к верховному королю Ирландии Родерику О’Коннору, и тот в 1166 году изгнал Дермота из его владений. Король Ленстера отправился ко двору Генриха и пообещал ему корону Ирландии в обмен на помощь. Заодно он побратался с нормандским графом Ричардом де Клэром по прозвищу Стронгбоу (Сильный Лук) и выдал за него свою дочь. В конце 1170 года англичане во главе с де Клэром высадились в Ирландии и захватили все восточное побережье. В следующем году Дермот внезапно умер, и его зять объявил себя графом Ленстера.

Генрих понял, что пора брать завоевание Ирландии в свои руки, и в августе 1171 года покинул Францию и отправился в Пемброк собирать войско. Воинственные бароны Марча сотнями стекались под его знамена, и уже 17 октября король с четырьмя тысячами рыцарей высадился в Уотерфорде. Де Клэр счел за благо подчиниться и принес ему вассальную клятву; то же сделали короли и вожди всей Ирландии за исключением отдаленного Коннахта. Генрих оставался в Ирландии шесть месяцев, пока зимние ветры с Запада препятствовали ему вернуться в Англию. Рождество он встретил в Дублине, в замке, выстроенном по ирландскому обычаю из дерева. К этому времени в его руках находилось все восточное побережье с главными городами, выстроенными скандинавами — Уэксфордом, Уотерфордом, Лимериком и Корком. На соборе в Кэшеле высшее ирландское духовенство подчинилось ему и провозгласило королем острова. В марте 1172 года до него дошли, наконец, вести из Англии: папа готов был помириться с ним. Тут же Генрих стал готовиться к отплытию, оставив в Ирландии вице-короля Хью де Ласи и гарнизоны в основных городах. Он раздал в удел де Клэру и другим нормандским баронам захваченные ими владения, а Дублин даровал горожанам Бристоля для поселения и свободной торговли. Так было положено начало английскому завоеванию Ирландии; правда, остров приходилось не раз завоевывать снова — ирландцы постоянно восставали, да и англо-нормандские поселенцы не проявляли особой покорности короне.

На Пасху Генрих отплыл из Уэксфорда; в мае он уже был во Франции, где в городе Авранш его ждали папские легаты. Он принял все условия, на которых папский престол пообещал его простить. 21 мая в соборе Авранша он торжественно поклялся, что не виновен в смерти Томаса Бекета. При этом он согласился, что дал повод к убийству своими неосторожными словами. Ради покаяния он давал обещание снарядить двести рыцарей на защиту Иерусалима от мусульман и самому отправиться в крестовый поход. Он также обещал отменить все принятые им законы, противоречащие воле Рима; позволить клирикам обращаться в Рим с обжалованием приговоров королевского суда; вернуть Кентерберийскому архиепископству все отнятые у него владения. Вдобавок он пообещал защищать папу от всех его врагов. Во всем этом король поклялся, стоя на коленях у входа в церковь.

Со стороны казалось, что Генрих капитулировал перед церковью, но на деле он почти ничего не потерял. Кларендонские установления так и не были отменены; король заявил, что просто восстановил старые законы его деда. Он еще раз проявил свои выдающиеся качества, устояв перед угрозой, которая сломила бы любого другого монарха его времени. Он даже не стал наказывать убийц Томаса, а просто выдал их церкви, которая могла только отлучить их и отказать в совершении таинств. Это само по себе было достаточно тяжело — до конца жизни четверо рыцарей каялись и постились. Однако короля это уже не заботило: покончив с опасным противником, он остался властелином обширной империи, к которой теперь добавилась Ирландия. Случай позволил ему подчинить и Шотландию — 13 июля 1174 года молодой и воинственный король этой страны Вильгельм Лев, вторгнувшийся с маленьким отрядом на территорию Англии, был разбит в битве при Алнвике и попал в плен. Ради своего освобождения он впервые в истории объявил себя вассалом английского короля и отдал ему главные крепости королевства — Бервик, Стирлинг и Эдинбург. Шотландия фактически лишилась независимости; правда, после смерти Генриха его сын Ричард освободил шотландцев от вассальной клятвы в обмен на большую сумму денег.

После всех этих завоеваний Генрих был самым могущественным королем в Европе и мог планировать новое наступление на Людовика. Однако в этот момент наивысшего подъема фортуна изменила ему раз и навсегда. Причиной стали его собственные сыновья. С ранних лет они недолюбливали отца; Алиенора жаловалась им на грубость и неверность Генриха, который повсюду окружал себя любовницами. Самой знаменитой из них была прекрасная Розамунда Клиффорд, о которой известно очень мало. По легенде, она была дочерью булочника; Генрих хотел даже жениться на ней и для этого распускал слухи о неверности самой Алиеноры — в числе ее любовников был якобы даже знаменитый султан Египта Саладин. Легендой является и история об отравлении Розамунды по приказу Алиеноры. Как бы то ни было, в 1176 году «английская роза» умерла; епископ Линкольна Хью велел похоронить ее за оградой кладбища как «блудницу». После этого король увлекся невестой своего сына Ричарда, французской принцессой Алисой, которой едва исполнилось 15 лет. С младенчества она была обручена с Ричардом и по обычаям тех времен воспитывалась при дворе жениха. Генрих поселил девушку в соседнем доме и по вечерам тайком прокрадывался к ней, совершенно потеряв голову от страсти. Постепенно отец девушки Людовик заподозрил неладное и потребовал ускорить свадьбу. Папа снова пригрозил Англии отлучением, но Генрих просто не обратил на это внимание.

Его занимали более важные проблемы. В 1173 году восстал старший сын, Генрих, который уже отчаялся стать настоящим королем — в свои сорок лет его отец был еще молод и крепок и явно не собирался делиться властью. Вдобавок он отличался экономностью и выдавал наследнику столь мизерное содержание, что тот не всегда мог выплачивать жалованье своим слугам. Горячо любимую жену Генриха Маргариту его отец упорно отказывался короновать — возможно, чтобы лишний раз досадить ее отцу Людовику Французскому. Только после примирения с церковью он согласился на коронацию, но продолжал ворчать, что лучше было бы нанять на потраченные деньги новых наемников.

Постоянные обиды и мелочные придирки отца переполнили чашу терпения Генриха, и он уехал во Францию, к Людовику. Когда в Париж явились послы старшего Генриха, Людовик заявил им, что не знает другого короля Англии, кроме того, что находится рядом с ним. Генрих и правда вел себя как настоящий король — раздавал феоды, собирал войско и явно готовился к войне с отцом. Алиенора всячески подзадоривала сына и побуждала присоединиться к нему Ричарда и Джефре. Она сама в мужском платье пыталась покинуть Пуатье и примкнуть к заговорщикам, но была поймана и заключена в замок Солсбери по приказу супруга. Аквитанцы ненавидели нормандцев и были готовы к восстанию; даже в самой Нормандии тяжелое налоговое бремя вызывало недовольство. На сторону принцев встала и Бретань, желающая вернуть независимость, а Анжу и Мен ждали лишь случая, чтобы встать на их сторону. Даже в самой Англии народ не простил убийства Томаса Бекета, а бароны были всегда рады лишнему поводу для мятежа.

Старший Генрих оставался спокойным, пока его враги собирали силы. Верный себе, он не бросался в бой сразу, а постепенно наращивал силы, укрепляя союз с церковью и расставляя на важные посты людей, которых считал верными. Наконец в апреле 1173 года разразилась война. Мятежники вырвались из своих замков и принялись огнем и мечом опустошать земли, сохранившие верность королю. Однако они имели одну слабость, из-за которой их предприятие было обречено с самого начала. У них не было сильного, признанного всеми вождя. Молодой Генрих был красив, строен и великодушен; он имел хорошие манеры и унаследовал от отца страсть к наукам, однако не отличался ни умом, ни сильной волей. Людовик VII был умен, но нерешителен и к тому же стар. Ричард, которому только что исполнилось шестнадцать, уже был опытным и храбрым воином, но ни тогда, ни позже не проявлял талантов политика.