Петр Великий и его время

Детские и юношеские годы

Начало «нового периода» русской истории совпало с па-чалом новой правящей династии. С кончиной Федора Ивановича (1598 г.) пресеклась династия Калитовичей. Правление Бориса Годунова, Василия Шуйского, первого самозванца Лжедмитрия и «семибоярщины» совпало со Смутой, из которой Россия вышла после многих лет потрясений и разорения. Тогда же началось царствование первого Романова - Михаила Федоровича, деда Петра Великого, правление которого завершает XVII век и начинает следующее столетие.

Первые цари из династии Романовых, как, впрочем, и вообще русские люди XVII - XVIII вв., долгожителями не были. Михаил Федорович, основатель династии, прожил около 50 лет; его сын Алексей - и того меньше. То же выпало и на долю одного из внуков царя Михаила - первого императора России Петра Алексеевича. Судьба отпустила ему около пяти с половиной десятков лет.

У многодетного царя Алексея Михайловича, чадолюбивого и богобоязнепиого отца большого семейства, дети появлялись один за другим. В 60-е годы число их перевалило за дюжину. Несмотря на такую плодовитость, царю-батюшке не очень везло на потомство - одни новорожденные довольно рано покидали грешную землю, из других большинство составляли девочки; мальчики росли хилыми. «Тишайший», как прозвали правителя, по этому поводу кручинился, приставлял к сыновьям лекарей, но делу это заметно не помогало.

После кончины царицы Марии Ильиничны Милославской Алексей Михайлович женился второй раз. Выбор пал на дочь Кирилла Полуектовича Нарышкина, человека незнатного, провинциального дворянина из-под Смоленска. По отзыву князя Б. И. Куракина, человека умного, тонкого и наблюдательного, в будущем одного из самых выдающихся русских дипломатов, Наталья Кирилловна - красавица, «доброго темпераменту, доброжелательного, токмо не была ни прилежная и ни искусная в делах и ума легкого». Молодая, пышущая здоровьем царица родила 30 мая 1672 г. сына Петра; был ей в ту пору 21 год (царю Алексею, ее супругу, вдвое больше).

Первые детские годы Петра протекали беззаботно и весело, но на четвертом году жизни Петр потерял отца - тот скончался 29 января 1676 г. На престол взошел Федор Алексеевич, к тому времени неполных 14 лет, болезненный юноша. Он, как говорили в старину, «скорбел ножками», хотя доморощенные лекари из дворцовых бабушек и иностранные медики говорили о «цинготной болезни», которой-де он был подвержен.

Царь Федор и его единоутробный брат царевич Иван (тому шел десятый год) были сыновьями царя Алексея от первого брака - с М. И. Милославской, и ее родственники, вместе со свойственниками и сторонниками составлявшие своего рода придворную «партию», пришли к власти. Нарышкиных и их друзей отодвинули в тень. А. С. Матвеев, царицын воспитатель и советник, первый министр правительства в последние годы жизни царя Алексея, оказался в ссылке, остальные - не у дел.

Маленький Петр продолжал в Кремле те же игры, не понимая, конечно, причины слез и переживаний матушки и близких людей. По-прежнему о нем заботились дядьки-воспитатели и мамки; главной из них после кончины княгини Голицыной стала боярыня Матрена Романовна Леонтьева.

Появились и другие заботы. Царь Федор однажды сказал мачехе царице Наталье:

- Пора, государыня, учить крестника.

Федор Алексеевич, старший брат Петра, был его крестным отцом и проявлял заботу о маленьком крестнике, которому шел тогда шестой год. Царица согласилась, но просила найти учителя кроткого и смиренного, богобоязненного и знающего божественное писание. По поручению царя делом занялся боярин Федор Прокофьевич Соковнин, человек очень верующий, более того - придерживающийся старой веры, из раскольников. (Дочери его - Федосья Морозова, изображенная на известной картине В. И. Сурикова «Боярыня Морозова», и княгиня Авдотья Урусова приняли мученический конец за «древнее благочестие» как фанатичные сторонницы «огнепального» протопопа Аввакума.) Соковнин указал на Никиту Моисеевича Зотова - подьячего (мелкого чиновника) из Приказа Большой казны, ведавшего сбором доходов и пошлин.

Зотов оказался учителем тихим, богобоязненным. Маленький Петр прошел с ним полагавшийся тогда курс наук - азбуку, т. е. чтение и письмо, выучил назубок часослов и псалтырь, евангелие и апостол. И впоследствии он хорошо помнил и цитировал тексты из Священного писания, любил читать и петь в церкви на клиросе. Пристрастился любознательный царевич к книжкам с «кунштами» (рисунками и картинками), в том числе к историческим сочинениям, - вероятно, текстам летописей и хронографов, украшенным миниатюрами. Зотов сам показывал ему рисунки, давал пояснения о событиях времени Владимира I Святого, Александра Невского, Дмитрия Донского, Ивана Грозного. Так он доходил в своих рассказах до времени отца царевича - Алексея Михайловича, когда тоже случались события примечательные и важные. Так в сознание юного и восприимчивого царевича входили сведения о прошлом Отечества, славных деяниях предков. Одним словом, Зотов сделал все, что мог, для первоначального обучения Петра.

Царица Наталья с сыном проживала по-прежнему в Кремле благодаря приязни царя Федора к младшему брату и, очевидно, к ней самой. Остальные Милославские молодую мачеху и соперницу не жаловали, и кончина царя, последовавшая 27 апреля 1682 г., сразу это показала во всей обнаженности. После Федора Алексеевича осталось два брата - старший Иван, от Милославской, и Петр, от Нарышкиной. Ивану было лет 16, он страдал слабоумием, часто болел. Петр, здоровый и веселый 10-летний мальчик, поражал всех живостью, любознательностью и непоседливостью.

Как всегда в подобных случаях, вопрос о власти вызвал борьбу группировок, водоворот событий, оказавшихся во многом неожиданными и кровавыми, и они наложили на сознание юного Петра, его психологию неизгладимый отпечаток, который сказывался всю жизнь.

Жестокая борьба за власть совпала с восстанием стрельцов и солдат московского гарнизона и отчасти низов столичного населения. Главной его силой, душой движения, несомненно, были стрельцы, расквартированные в Москве. Будучи частью русской армии*, стрельцы несли охрану Кремля, следили за порядком в столице, подавляя случавшиеся народные волнения, выступления против властей, знати. За свою службу они получали жалованье, но его выдавали нерегулярно, к тому же с середины XVII в. уменьшили вдвое. Чтобы прожить, стрельцы с разрешения властей занимались торговлей и ремеслом, что давало некоторый доход. С того времени их заставили платить налоги, от которых раньше освобождали. Нарастающее недовольство стрельцов (как и солдат, пушкарей и прочих мелких служилых людей) усугубили насилия, вымогательства, взятки приказных и военных начальников - руководителей Разрядного, Стрелецкого и других приказов, которые ведали военным делом, стрелецких и солдатских полковников. 30 апреля они предъявили правительству ультиматум - выдать им на расправу 16 военных командиров. Царица-регентша и ее помощники, растерявшиеся и бессильные, уступили - этих начальников сняли с постов, били кнутом. Власти надеялись, что все успокоится, что А. С. Матвеев, глава правительства в конце правления царя Алексея, наведет порядок. Его срочно вызвали из ссылки в Москву. Тот, по слухам, действительно угрожал прекратить стрелецкие «своеволия». Московские правительственные деятели - бояре князья Долгорукие и др. - тоже не скрывали своей ненависти к стрельцам с их «непослушанием» и требованиями. Но им не удалось потушить разгоравшееся пламя - в середине мая восставшие стрельцы и солдаты по заранее намеченному плану пришли в Кремль, и начались расправы - от их бердышей и копий погибли Матвеев, отец и сын Долгорукие, несколько Нарышкиных, стрелецкие начальники, приказные дьяки. Восставшие овладели положением в столице, диктовали свою волю правительству. По их желанию первым царем объявили Ивана Алексеевича, Петр стал вторым царем, а Софья, их сестра, регентшей при них.

[* К 1681 г. всего в стране насчитывалось 55 тыс. стрельцов, в Москве - 22,5 тыс. Реально в столице весной 1681 г. находилось 19 стрелецких полков численностью 14 198 человек.]

Конец весны, лето и начало осени 1682 г. прошли под знаком политического всесилия восставших стрельцов и их сторонников. Стрелецкое войско в Москве стали именовать «надворной пехотой», в честь их заслуг во время событий 15 - 17 мая на Красной площади соорудили «столп» (каменный столб - обелиск). Они получили задержанное за многие годы жалованье, подарки. С их бывших полковников взыскивали, подчас с помощью батогов, удержанные со стрельцов и солдат деньги (по составленным заранее спискам) и возвращали обиженным.

Расправы восставших с близкими ему людьми не могли не потрясти юную и впечатлительную натуру Петра - они происходили на его глазах и оставили тяжкий след в его душе. Ни тогда, ни позже он не понял справедливости жалоб стрельцов; ненависть же к ним, или в лучшем случае неприязнь, вошедшие в его сердце в 10-летнем возрасте, он хранил многие годы, и она не раз прорывалась наружу, принимая подчас дикие, необузданные формы. Современники, в том числе иностранцы, наблюдавшие его в зрелом возрасте, считали, что припадки гнева, конвульсивное подергивание головы, характерные для него, во многом идут от потрясений детской и юношеской поры.

Реальная власть оказалась в руках Софьи Алексеевны, умной и честолюбивой дочери царя Алексея от Милославской. Ее правление продолжалось семь лет. Все эти годы Петр и Иван были номинально царями, принимали участие в церемониях: приемах послов, церковных шествиях и пр. Но Петр и его мать никакой роли в политических делах не играли; более того, оказались в своего рода ссылке в селе Преображенском, которое стало резиденцией двора опальной царицы-вдовы и ее сына. Она, по словам того же Куракина, «жила тем, что давано было от рук царевны Софии». Ей оказывали тайную помощь деньгами благоволившие к Петру и его матери патриарх Иоаким, ростовский митрополит и Троице-Сергиев монастырь. Наталья Кирилловна и ее приспешники не могли, конечно, смириться с потерей власти, влияния.

Озлобленность и жалобы, царившие при опальном дворе, не могли, однако, омрачить пылкую и деятельную натуру младшего царя. К нему в Преображенское из кремлевских хранилищ довольно часто доставляли пистоли, пищали и другое оружие, барабаны и прочие воинские изделия, припасы (свинец, порох), знамена. Непоседливый и неугомонный, царь переезжал из Преображенского в Воробьеве, оттуда - в Коломенское, бывал то в Троице-Сергиевом, то в Савво-Сторожевском монастырях под Москвой. За ним возили его оружейную казну. Заинтересовался он как-то «книгой огнестрельной» - ее прислали ему из Оружейной палаты Московского Кремля.

Показывался он иногда и в самом Кремле, участвовал, например, в посольских церемониях. Во время одной из них, па приеме шведского посольства летом 1688 г., он поразил собой иностранцев. Кемпфер, секретарь посольства, оставил на этот счет красноречивое свидетельство: «В Приемной палате, обитой турецкими коврами, на двух серебряных креслах (тронах. - В. Б.) под иконами сидели оба царя в полном царском одеянии, сиявшем драгоценными камнями. Старший брат (Иван Алексеевич. - В. Б.), надвинув шапку на глаза, опустив глаза в землю, никого не видя, сидел почти неподвижно. Младший (Петр Алексеевич. - В. Б.) смотрел на всех; лицо у него открытое, красивое, молодая кровь играла в нем, как только обращались к нему с речью. Удивительная красота его поражала всех присутствовавших, а живость его приводила в замешательство степенных сановников московских. Когда посланник подал верующую (верительную. - В. Б.) грамоту и оба царя доляшы были встать в одно время, чтобы спросить о королевском здоровье, младший, Петр, не дав времени дядькам приподнять себя и брата, как требовалось этикетом, стремительно вскочил со своего места, сам приподнял царскую шапку и зачастил скороговоркой: „Его королевское величество, брат наш Кародус свейский, здоров ли?"».