Военная контрразведка и армия. Записки ветерана органов военной контрразведки

* * *

За годы моей работы в МГБ-НКВД-КГБ сменились десять руководителей ведомства. Начиная с В.С. Абакумова, за ним в хронологическом порядке следовали: С.Д. Игнатьев, А.П. Берия, С.Н. Круглов, И.А. Серов, А.Н. Шелепин, В.Е. Семичастный, Ю.В. Андропов, В.И. Федорчук и В.М. Чебриков. Все они — люди разных знаний и профессий, способностей и одаренностей, опыта государственной, партийной и чекистской работы. Отсюда и неоднозначность их вклада в обеспечение безопасности государства. Из названных руководителей половина пришла на работу в органы из высших эшелонов партийного аппарата.

В послевоенный период дольше всех у руководства органами стоял Ю. Андропов. В пределах года и меньше — Л. Берия и В. Федорчук. В составе Политбюро ЦК КПСС входили Л. Берия, Ю. Андропов и В. Чебриков.

Спокойно, без «травм» и оргвыводов возвратились на партработу секретарями ЦК КПСС Ю. Андропов, В. Чебриков и А. Шелепин. Два бывших руководителя ведомства, В. Абакумов и Л. Берия, за совершенные преступления исключены из партии, лишены званий и наград, приговорены к высшей мере наказания. Остальные пять человек по различным причинам практически от руководства органами КГБ были отстранены.

Не всех упомянутых руководителей службы безопасности я знал в достаточной мере. Одних наблюдал издали, с другими имел контакты и общение по работе. Необходимо также учитывать слишком неравнозначное мое с ними служебное положение. Поэтому все, о чем я скажу, не претендует на исчерпывающую характеристику или оценку, скорее, это отдельные штрихи к их портретам.

Из руководителей органов безопасности страны, несомненно, наиболее яркой личностью, заметно возвышающейся над всеми остальными, является Юрий Владимирович Андропов. Инициатива назначения Андропова председателем Комитета государственной безопасности СССР принадлежала Брежневу, хотя позднее и шутившему, что КГБ «украло» у него секретаря ЦК КПСС.

Андропов возглавил КГБ в 1967 году, перешагнув свой 50-летний возраст. Обладая богатым опытом государственной и партийной работы, будучи осмотрительным политиком, человеком умным и масштабно мыслящим, умело опираясь на коллегию КГБ и хорошо подобранных помощников — чекистов-профессионалов, он довольно быстро разобрался в специфике деятельности органов госбезопасности и как руководитель повел себя уверенно.

За 15-летний период управления органами КГБ Андропов многое сделал для поднятия их престижа в глазах общественности, повышения эффективности работы разведки и контрразведки, нравственного воспитания сотрудников, дальнейшего развития лучших чекистских традиций.

Юрий Владимирович отвергал методы подавления, имевшие место в прошлом. Важное значение он придавал предупредительно-профилактической работе. Неустанно напоминал личному составу КГБ о суровых уроках, вытекающих из минувших лет беззакония и репрессий. Требовал точного соблюдения Конституции и социалистического правопорядка, строжайшего законопослушания. Эти положения проходят красной нитью через приказы и указания, доклады и выступления Андропова, которые мне довелось неоднократно слышать на всесоюзных совещаниях руководящего состава органов, партийных активах и заседаниях коллегии КГБ.

Брежнев, назначая Андропова на руководство Комитетом госбезопасности, выдвигая в Политбюро ЦК КПСС, несомненно, видел в нем своего человека. Сам же Андропов, как нетрудно было заметить, никогда не подчеркивал свою близость к генсеку, стремился остаться в тени.

Возглавляя Комитет госбезопасности, Андропов твердо проводил в жизнь директивы партийного руководства, что, однако, не мешало ему, человеку проницательному и располагающему обширной информацией, лучше других видеть опасность застойных явлений, охватывающих страну. Вместе с тем зависимость от партийных и государственных верхов, его окружение не позволяли ему что-либо предпринять. Как только ситуация изменилась, он стал Генеральным секретарем ЦК КПСС, сразу же последовали шаги в направлении либерализации жизни, обновления экономики, укрепления порядка в стране, усиления борьбы с коррупцией, получившие поддержку народа, увидевшего в лице Андропова нового политического лидера.

Говоря о добрых делах и заслугах Андропова, нельзя вместе с тем делать из него «чекистскую икону», как когда-то поступили с Дзержинским. Подобно большинству партийных и советских деятелей, Юрий Владимирович вырос и сформировался непосредственно в системе партийно-комсомольской номенклатуры, что не могло не отразиться на его стиле работы. Он оставался во многом кабинетным руководителем. За многолетнее управление Комитетом госбезопасности только несколько раз выезжал в периферийные подразделения, не видел своими глазами положения дел на местах. Как высший руководитель сдержанно относился к общению с оперативным составом, был разделен с ним многими бюрократическими перегородками.

В числе заместителей Андропова состояли Семен Кузьмич Цвигун и Георгий Карпович Цинев. Среди сотрудников их полушутя называли 2Ц. Оба они являлись генералами армии и первыми заместителями председателя КГБ, оба избирались депутатами Верховного Совета СССР и членами ЦК КПСС, обоим присвоено звание Героя Социалистического Труда, биографии обоих вошли в Военный энциклопедический словарь (издание 1986 года) на букву «Ц».

Цинев и Цвигун относились к людям, преданным Брежневу, составлявшим его ближайшее окружение. Истоки сближения Брежнева и Цинева уходят в предвоенные годы совместной партийной работы в Днепропетровске. Знакомство Цвигуна с Брежневым состоялось позднее, в начале 50-х годов, в бытность Леонида Ильича первым секретарем ЦК компартии Молдавии. Высоким положением в Комитете госбезопасности, званиями и многочисленными наградами, избранием в ЦК КПСС Цвигун и Цинев целиком и полностью обязаны щедрости и постоянной поддержке Брежнева. Они не оставались перед ним в долгу, усердно отрабатывали снизошедшие на них милости и блага.

Не вызывает сомнения, что выдвижением Цвигу-на и Цинева заместителями Андропова Брежнев обеспечивал личный контроль деятельности не только Комитета госбезопасности, но и его председателя, стремясь оградить себя от всякого рода неожиданностей. В памяти Леонида Ильича еще были свежи обстоятельства удаления от власти Н. Хрущева.

Вот, пожалуй, и все, что роднило Цвигуна с Ци-невым. Во всем остальном они были антиподы. Различие было в их внешним облике, чертах характера, внутреннем содержании и многом другом.

Цвигун был на десять лет моложе Цинева. Окончил Одесский пединститут. Работая в органах госбезопасности с 1939 года, приобрел оперативный опыт. Участвовал в партизанском движении. Кроме Молдавии служил в Таджикистане и Азербайджане. В 1967 году стоял вопрос о его увольнении в отставку, но планы кадровиков поломал Брежнев. Он взял Цвигуна из Азербайджана заместителем, а затем первым заместителем председателя КГБ СССР. Цинев все годы Великой Отечественной провел на фронте. В органы КГБ был направлен ЦК партии в возрасте 47 лет, чекистских азов не прошел. Назначение получил сразу на должность начальника Управления особых отделов КГБ по ГСВГ.

Цвигун — рослый, несколько полноватый, с приятными чертами лица мужчина. В действиях медлительный, сдержанный, говорил с заметным украинским акцентом. Зная степень его «литературной одаренности», не могу себе представить, как он смог написать повесть «Мы вернемся», изданную в 1971 году. В отношениях с подчиненными нередко лукавил: в глаза говорил одно, а делал совсем другое.

Цинев, в противоположность Цвигуну, — невысокого роста, обыденной внешности, всегда с наголо бритой головой. Человек живого ума, не лишенный проницательности, весьма энергичный и подвижный. В суждениях резок и категоричен. В нем уживались простота, доступность и обманчивая открытость с капризностью, непредсказуемостью, восприимчивостью к сплетням, властолюбием и болезненным стремлением постоянно быть на виду. В этом смысле характерна газетная фотография августа 1975 года. На ней снят в окружении членов и кандидатов в члены Политбюро Брежнев, возвратившийся из Хельсинки после завершения работы Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. На фотографии среди высшего государственного и партийного руководства оказался и Цинев, буквально вынырнув из-за спины Андропова.

Наверное, самый значительный недостаток Цинева состоял в его благосклонности к подхалимам и угодникам. Упоминавшийся Н. Миронов, знавший Цинева еще по Днепропетровску, говорил: «Там, где появляется Цинев, обязательно возникает рой подхалимов». Всячески поддерживая и продвигая по службе людей угодных и покорных, Цинев опускал административный шлагбаум на пути руководителей и сотрудников принципиальных, имевших свое мнение, допускавших критику в его адрес.

В народе говорят: хочешь владеть душами людей — учись не только все помнить, но и многое навсегда забывать. Цинев никогда ничего не забывал, глубоко таил в себе недоброжелательство и всегда находил возможность свести личные счеты. Небезгрешным в протекционизме был и Цвигун.

Цинев и Цвигун относились друг к другу ревниво, недоброжелательно, почти враждебно. Междоусобица не разгоралась в пожар лишь потому, что их сдерживала узда служения и поклонения единому хозяину — Брежневу.

Естественно, возникают вопросы: неужели Андропов не видел изъянов в деятельности своих заместителей Цвигуна и Цинева? Почему снисходительно взирал на серьезные нарушения кадровой политики? Не знать о них он не мог, так как, кроме всего прочего, в Комитет поступали и жалобы. Объяснение, очевидно, состоит в том, что Андропов не желал портить личные отношения, входить в конфликт с Брежневым.

Цвигун покончил жизнь самоубийством в январе 1982 года. Среди 26 лиц, подписавших некролог, нет подписи его покровителя — Брежнева. Похороны состоялись на Новодевичьем кладбище. В пышной похоронной процессии мне довелось нести бархатную подушечку с воинским знаком отличия генерала армии — «Маршальская Звезда». Похоронили Семена Кузьмича недалеко от могилы Н. Хрущева.

В некрологе, отражающем официальную точку зрения, кончина Цвигуна объяснялась последствием тяжелой продолжительной болезни. Уже тогда подобное объяснение вызывало у многих людей серьезные сомнения. Среди сотрудников КГБ, а потом и в печати высказывалось мнение, что Цвигун покончил с собой. Истекшие годы подтвердили такое предположение. Евгений Чазов в «Воспоминаниях кремлевского врача», изданных в 1992 году, без всяких недомолвок заявляет о самоубийстве Цвигуна, последовавшем 19 января 1982-го днем на даче.

Утверждают, что причиной самоубийства Цвигуна явился недружелюбный, полный упреков и угроз разговор с ним Суслова, обвинившего зампреда КГБ в плохой работе органов безопасности по защите престижа Брежнева и его семьи. Зная Цвигуна с 1964 года, со времени работы в Закавказье, не единожды наблюдая его уравновешенный и сдержанный характер, с трудом представляю, какой взрывной силы должен был быть психологический детонатор сусловского разговора, приведший Семена Кузьмича к стрессовому состоянию и трагическому концу.