Очер. Нечаянный казус

Пробравшись через разного размера обломки и булдыганы, усталые и злые мы выбрались на прежнюю дорогу. Болк приобрёл ещё полдюжины прорех на одежде, а мы с Отилой ободрали в кровь руки. Отряхнулись, отдышались, немного передохнули и отправились дальше. Между тем ущелье начало сужаться, а стены каньона стали почти отвесными, и, как мне показалось, слишком ровными.

Впрочем далеко пройти нам не удалось. Наше разочарование и досада не имели предела, когда мы упёрлись в жуткое нагромождение скал, и этот завал был намного больше предыдущего. Вероятно, когда-то здесь произошло катастрофическое землетрясение, обрушившее миллионы тонн камня. Я устало присел на плоский обломок скалы, опустил руки и прикрыл глаза. В чувство меня привёл голос Отилы:

— Слышь, Очер, кажись, мы пришли, — хрипло проговорил он. — Чую, то, что мы ищем где-то рядом. Совсем близко. — И он завертел головой, как антенной локатора.

— Херня всё это. Где в этой каменной помойке может быть что-то путное. Слова твои никудышные и завиральные. — Я неожиданно для себя разозлился и тут же пожалел об этом.

Отила спокойно и невозмутимо указал рукой на нагромождение больших обломков, между которыми виднелась щель в размер человека. Три глыбы упали так, что образовали корявое перекрытие.

— За этой дырой что-то есть, — прошептал домовой и обессилено сел на ближайший камень.

Я озабоченно поскрёб щетину, оглядел друзей и, тихо матерясь, полез в дыру. Протискиваясь между скальных обломков, я подумал, что Болк сейчас совсем доконает свою одежду. Однако посторонние думки сразу вылетели из головы, когда я включил свет и увидел упавшие части арочных перекрытий, заросшую мхом ровную стену и зияющую темноту входа. Вид древних развалин напоминал что-то из древнего Египта и заставил сильнее биться сердце. Я мысленно отругал себя, за несдержанность и, украдкой перекрестившись, пролез под обломками. В тёмном проёме я огляделся. Ровные стены прохода покрывал слой тысячелетнего окаменевшего налёта с клочьями многолетней паутины в углах. Кое-где толстая твёрдая корка отвалилась, и там блестела зеркальная поверхность. Дальше в проходе зияла темнота, лишь вдалеке свет выхватывал из мрака неясные контуры и тени. Подтолкнув меня в спину, из завала выбрались Отила и Болк.

— Вот оно, это самое, — домовой кивнул в темноту проёма, и в его голосе прозвучало торжество. — Кстати, Очер, не желаешь извиниться за «херню».

Я смущённо откашлялся.

— Торжественно и прилюдно прошу пардона, ибо посмел усомниться в способностях лучшего домового Земли, — постарался я выкрутить неудобную ситуацию с пользой и склонил буйную голову, а потом обратился к боевику. — Болк, ты то что об этом думаешь?

— Пока ничего, — пожал он плечами. — Посмотрим, увидим, а потом будем думать.

— Ага, пойдём, а там какая-нибудь бяка живёт, — хихикнул Отила. — Хрясь, и нет бравых ребят.

Я пробежал взглядом по стенам, вгляделся в загадочную темноту, вздохнул и махнул рукой.

— Семь бед один ответ. Деваться всё равно некуда. Пошли. — я отодвинул спутников и первым шагнул внутрь подземного сооружения.

Конус света сначала теснился в пределах ровных грязных стен, а через десяток шагов я обратил внимание на характерные ровные выступы, за которыми виднелись втянутые внутрь стен мощные каменные створы. Через пять шагов я отметил ещё один открытый шлюз. Странно. Если это действующая база, то какого лешего она распахнута настежь? Я прислушался. Спереди не доносилось ни звука. В обитаемом пространстве так не бывает. Пусть тихий, пусть слабый, но шум присутствует. Здесь же не отмечалось никаких признаков обитания.

Ещё через два десятка шагов свет провалился в пустоту, растворившись в большом пространстве. По всем приметам мы вышли в подземный зал. Постепенно глаза привыкли к потёмкам, и я разглядел необычную архитектуру сооружения. Из выложенного ровными плитами, засыпанного пылью и щебнем пола поднимались два ряда уходящих вдаль колонн, поддерживающих высокий сводчатый потолок. На выложенном ровными плитами полу лежал слой пыли и щебня. Рядом с входом взгляд выхватил дюжину ниш к какими-то устройствами, запылёнными и замусоренными до неузнаваемости. Рассмотреть содержимое этих ниш не удалось, поскольку домовой сразу потянул нас в глубину зала. Хруст камешков под ногами и шаги гулко раздавались в пустом пространстве. Прислушиваясь и оглядываясь, мы добрались до противоположной стены, в которой темнели три квадратные проёма, тоже открытые и зияющие темнотой проходов.

— Туда, — Отила указал на средний портал и попытался первым сунуться в темноту, но я удержал его за пояс и отодвинул назад.

Проход вывел меня в очень длинный зал, который в отличие от первого слабо освещал мертвенный зеленоватый свет из непонятно каких источников. Здесь было чище, но страшнее. Вдоль боковых стен плотно, одна к другой стояли матовые полусферы метра по четыре диаметром, а в конце зала едва просматривались очертания большого куба на низком подиуме. И больше ничего. Осторожно и опасливо пройдя вдоль стен, мы насчитали ровно сто полусфер. Матовая поверхность и толстый слой окаменевшей пыли надёжно скрывали их содержимое. В конце зала мы задержались возле куба, посчитав, что в нём должен быть какой-то смысл. Не придумав ничего лучшего, мы подобрали обломки камней и принялись осторожно отбивать и сдирать с граней корку пыли и патины. На очищенной поверхности показались ряды разных знаков, а также круглые выступы, опоясавшие посредине все четыре грани куба. Посчитали. Ровно сотня. Так, так. Всё это требовалось хорошенько осмыслить. Там сто и здесь сто. Логично предположить некую связь между полусферами и кубом. Чтобы как-то поступить, оставалось только разобрать вязь символов и понять смысл начертанного, и мы с Болком посмотрели на Отилу.

— Нечего на меня таращиться, я уже в процессе, — проворчал домовой, опять сделал умную морду лица и начал ходить вокруг куба, иногда, опускаясь на колени, иногда чуть ли не водя носом по поверхности, иногда возвращаясь к сомнительному знаку. Потом он поднялся и заявил: — Нужны бумага и писало, тут всё слишком важно и конкретно.

Болк из наполовину оторванного кармана вытащил похожий на блокнот предмет и что-то вроде короткого карандаша. Торопить Отилу не имело смысла, да и бесполезно, и потому, пока он колдовал над письменами, я решил повнимательнее осмотреть зал. Проходя вдоль череды полусфер, я обратил внимание, что за ними на стене за коркой пыли тоже просматриваются очертания знаков, причём каждый раз иных и по виду и по числу. Подумалось, что это какие-то индивидуальные символы или имена, как надписи на личных шкафчиках в раздевалках. Я проследил взглядом стены и своды и поразился чистотой исполнения, геометрической правильностью и безупречностью линий. Если бы я не знал, что нахожусь в толще каменного массива горы, то подумал бы, что это часть величественного дворца. Никаких излишеств, строгие линии и формы, казалось бы, упрощали пространство, на самом же деле, все вместе они истинно воплощали величие и гармонию. При этом вся архитектоника построения явно несла чужую, не земную мысли и логику. Всё это было прекрасно и удивительно, но чуждо.

— Очер, подь сюды, — раздался голос домового и гулко отразился эхом. Я поспешил к нашему провидцу. Он стоял и задумчиво теребил ухо. — Кой-чего прояснил, но не обессудь, коль где и совру. Язык больно древний. Короче так. Это следы древнейшей цивилизации. У нас их называют Предтечи. Прочитал через пень колоду, но смысл таков: планета Предтечей погибла от взрыва звезды. Укрыться и спастись смогли те немногие, кто оказался вдали от родины. Здесь была их база, и последние сто обитателей добровольно погрузили себя в глубокий сон в специальных камерах, рассчитывая, что когда-нибудь разумные существа их активируют. Вот мы разумные и отыскали эти саркофаги.

— Занятная история. И как давно они тут спят? — подал голос Болк.

— Точно не скажу, — Отила задумчиво поскрёб макушку, — но не меньше миллиона лет, а может и поболе.

— Та-а-ак, — протянул я. Слова Отилы напрочь выбили меня из колеи. — Давайте соображать, что нам со всем этим делать?

— Погодь зря голову мять, — проговорил домовой. — Дай ещё чуток времени, может ещё что пойму. — И он продолжил осматривать и ощупывать поверхности каменного куба. Я его не торопил, но через час терпение начало таять. Мы с Болком переглянулись, и я понял, что он тоже на пределе. Я уже открыл рот, чтобы поторопить Отилу, когда он сам устало отошёл от куба.

— Кажись, я всё понял, — проговорил он озабоченно, — но надо сопоставить данные. Потерпите ещё полчасика. — И он замер погрузившись в себя. Я покачал головой, ругнулся сквозь зубы и опустился на ступеньку подиума. Рядом пристроился хмурый Болк, безуспешно пытающийся хоть как-то залатать прорехи на куртке и штанах. Наконец, Отила распрямился, встряхнулся и привалился спиной к грани куба. Отдышавшись, он заговорил:

— Они в саркофагах должны быть живыми… Тут сказано, как активировать камеры гибернизации. Сначала нужно нажать на символы в нужной последовательности, я тут записал. Потом поочерёдно нажать круглые выступы. Что делать дальше, не обозначено. Наверно, сработает автоматика. Или не сработает. Миллион годков — не кошка чихнула. Время разрушает всё, даже камни. Вот теперь всё. — Он устало сполз по грани куба, сел и забылся в отключке.

— Что скажешь, Болк?

— А что тут скажешь? Надо попытаться выполнить инструкцию. В конце концов, мы ничего не теряем. А иначе зачем мы здесь оказались?

— Да, есть такое ощущение. Согласен. Дождёмся Отилу и начнём. Что будет, то и будет. Лишь бы потом не пожалеть.

— Ха-ха-ха, Очер, ты наверно, шутишь, — хохотнул Болк, — неужто ты всерьёз полагаешь, что можно ещё ухудшить наше положение? Торчим в горах, без понятия где, без транспорта, без снаряжения, без жратвы и почти без оружия. Из этой задницы можно выбраться либо вверх, либо в небытие.

Я кивнул головой, во всём соглашаясь с Болком. Прав он, во всём прав. И мы, собрав в кулак последние капли терпения, принялись дожидаться пробуждения домового. Отила очнулся на удивление скоро. Он поднялся, встрепенулся и сразу перешёл к делу:

— Что решили?

— Приняли идиотически смелое решение активировать саркофаги, — хмыкнул я.

— Тогда я начну?

— Давай, — махнул я рукой.

Заглянув в блокнот, Отила прикоснулся в одному из символов на грани куба. От нажатия в глубине этого знака появилось слабое свечение, домовой отдёрнул руку, присмотрелся, немного подождал и продолжил, причём нажимая в непонятном мне порядке и очерёдности. Постепенно буква за буквой подсветилось с полсотни символов на гранях, и когда активировался очередной знак, раздался тихий мелодичный звук и тут же угас. Подсветка исчезла, и из поверхности выдвинулись на палец выпуклые круги. Отила повернулся к нам, и, глядя шалыми глазами, хрипло проговорил:

— Кажись, я сделал это. Чуть сердце не выскочило. Уф-ф. Ну, Очер, ваш черёд, давай, жми на кнопки.

Я осторожно подошёл к кубу. Сердце замолотило, а рука словно свинцом налилась. Собравшись, я нажал на первый круг. Он не сдвинулся ни на миллиметр. Что за хрень! Я нажал посильнее. Бесполезно.