Инструктор-Зомби

— Сейчас, по одному, заходите и там вас проверяет моя жена. Предупреждаю, она вооружена и опасна, стрелять умеет, так что, не советую её злить, иначе сначала вас убьёт она, а потом ещё и я. Пока вы находитесь в расположении моего участка, вы подчиняетесь моим приказам. Шутки кончились, в армии объявили тревогу, а в городах мясорубка, так что будьте благоразумны и к вам будут относиться как к людям, — инструктировал Анатолий. — В противном случае, вас постигнет участь духов и в лучшем случае я устрою вам экстренную демобилизацию по методу войск дяди Васи, то есть, табуреткой под сраку и пошли нахрен отсюда. Меня все поняли?

Братья Астафьевы молча закивали, как и Павел Земляничкин, а вот его жена решила высказать своё веское и конечно же, важное, мнение. Которое, как ей казалось, выражало мнение общественности.

— Во-первых, вы даже не представились. Во-вторых, ваш сын похитил нашу дочь, а потом под угрозой расстрела потребовал нас собраться и собрав вещи, проследовать в машину. После чего нас привезли сюда, где вы, начинаете строить какие-то порядки! — громко заявила она, сложив руки на груди и гордо подняв голову. — Вы может и хозяин данного участка, но уж никак не начальник мне и тем более моему мужу.

— Гражданочка, согласно уставу, я, как военный создавший локальный пункт приёма беженцев, а вы в данном случае являетесь эвакуированным гражданским населением де-факто и беженцами де-юре. И как старший по званию, я осуществляю командование в данном пункте. Вы, обязаны выполнять мои приказы, как я уже сказал, в противном случае, вы валите нахер отсюда. Ещё вопросы? И да, если согласны, то отвечать «так точно» или «никак нет». По крайней мере пока находитесь здесь, придётся вам всем привыкнуть к уставщине и смириться с нею. Поэтому повторю, меня все поняли?

— Так точно! — ответили Астафьевы, Сергей и Павел, Екатерина, видя, что её муж даже не пытается спорить, нахмурилась, но умолкла. Оля так же промолчала, лишь отведя взгляд.

— Ну и отлично, — Анатолий чуть обернулся и увидев, что из-за створки выглядывает его жена, принялся раздавать указания. — Значит так, сейчас, по одному…

Осмотр все прошли спокойно. В плане, что укушенных и заражённых иными путями, не обнаружилось. Юлия даже померила каждому температуру, заведя отдельную тетрадку, где было прописано состояния здоровья каждого прибывшего. Затем, машину скорой помощи закатили на территорию крепости и начали разгружать. Во время разгрузки, все наконец нормально перезнакомились, так что весьма быстро от данного мероприятия отвалились Павел Анатольевич и Анатолий Сергеевич, которые удалились в мастерскую для обсуждения дальнейших планов. Матери семейств так же были освобождены от работы, дабы так же что-то своё обсудить. Оля же, сославшись на то, что её тошнит, плющит и воротит, удалилась куда-то в сторону туалета, расположенного в доме, да так там и осталась, присоединившись к кружку женщин. По итогу, разгружали только братья Астафьевы, Даня и Сергей.

На зависть Димы, Даниил перед разгрузкой, получил на руки от отца, короткий дробовик ТОЗ-106 и перевязь с подсумками, на манер американской времён второй мировой, в которой расположилось пять магазинов к ружью, правда все пять вмещали всего по четыре патрона двадцатого калибра, но и это было уже жирно, по сравнению с ИЖ-71, который уже покоился в набедренной кобуре, так же из запасов отца. Сам же Даня, этой завести не разделял, поскольку дробовик, даже со сложенным прикладом, закинутый на ремне через плечо за спину, всё равно мешался, да и перевязь мешала нагибаться, к тому же, ружьё то и дело, за что-нибудь цеплялось.

Видя недовольство на лице товарища, Астафьев младший недоумённо на него посмотрел.

— Да чего взглядом жгёшь? — поинтересовался Остров, глянув на хмурящегося парня.

— Да вот, почему ружьё только ты получил? — недовольно хмыкнул тот.

— А тебе твоей трубки мало? — усмехнулся Николай, подхватывая тяжёлые канистры сразу по нескольку штук в каждую руку. — Рэмбо комнатный, тебе что ещё доверить, так ты взорвёшься сразу!

— На самом деле, вопрос правильный, — спокойно ответил Даня. — Ты, Димон, не парься, ты ж у нас Подрывник, так что ещё наработаешься. Ща, мой батя поприсмотрится к тебе и отвечаю, будешь ты этот тоз таскать заместо меня. По тебе ж видно сразу, ипнутый на этой теме. Просто пока ты только-только приехал и к тебе запаса доверия нет. К тому же ты присягу не принял и тесты допуска к оружию не написал…

— А как их и где написать? — тут же перебил его Дима. Позади послышался тихий смешок со стороны Николая.

— О, а это тебе нужно сделать в строевой части штаба, — с полным хладнокровием ответил Остров, сохраняя на лице покер-фейс.

— Э… Это где? — не понял парень.

— Вот, сначала узнай где у нас в штабе строевая часть, а потом уже напиши. Мы тут сами закончим, а ты, беги вон в тот гараж, — Даня указал рукой направление в сторону мастерской. — Сразу забегаешь, направо небольшой кубрик, вот туда без стука врываешься и орёшь «товарищ младший капитан, рядовой Астафьев прибыл для выяснения местоположения строевой части штаба на данном участке, с целью прохождения тестов на допуск к работе с оружием». Понял?

— Так точно! — с радостной улыбкой ответил Астафьев младший.

— Ну значит, бегом марш, исполнять! — приказал Остров и подросток, не забыв подхватить свой самопал, умчался в сторону мастерской, оставив позади тихо угарающую троицу. Сергей, видя и слыша всё это, не сдержался и тоже засмеялся.

— Ну ты его и намотал, — сквозь смех и слёзы, прошептал Николай.

— Ничё, ему полезно будет, — так же ответил Даня, усаживаясь на пол в машине и утирая слезу от хохота. — Да и бате надо тоже расслабиться, он чет на взводе сегодня, видать реально чет серьёзное пошло и кажется мне, что эта эпидемия затянется на долго.

— Быть может, — согласился Покров, всё ещё посмеиваясь. — Хотя знаешь, как по мне, здесь, лучше всего её и переждать, место-то реально подготовлено.

— Ага, мой батяня лучше всех шарит за то, как держать оборону, — довольно ухмыльнулся парень. — Ладно, пора работать, пока он сюда не припёрся, выяснять, кто же к нему доброго молодца подослал.

Со стороны мастерской раздался грохот, сопровождаемый оглушающим смехом, плавно переходящим в матерную тираду.