Йода. Свидание с тьмой

Из пруда на Йоду смотрело его темное отражение.

– Некоторые верят, что можно полностью в Силу уйти после смерти.

– Мы все верим в это, учитель.

– А. Но, возможно, остаться единственными и неповторимыми мы можем. Остаться самими собой.

– Вы думаете о Чжан Ли-Ли, – с печальной улыбкой сказала женщина-гран. – Я бы с радостью поверила, что она сейчас в безопасности, свободна и беззаботна – где-то в Силе. Я бы с радостью, но не могу. Каждому хочется надеяться на жизнь после смерти. Эти руки, эти глаза получили от Вселенной форму, которую будут сохранять несколько десятков лет, а потом снова потеряют. Этого достаточно. Чтобы полностью уйти в Силу, нужно раствориться, как мед в чашке стим-кафа.

Йода пожал плечами, глядя на рукоятку меча Чжан Ли-Ли.

– Возможно, права ты. Но вот что я думаю… – Он вынул кусок гальки из трещины в камне, на котором сидел. – Если этот камешек в пруд я брошу, что случится?

– Он утонет.

– А потом?

– Ну, – сказала мастер Лим, теряясь в догадках. – Я думаю, будут волны.

Йода встопорщил уши.

– Да! О воду камешек ударяется, и волна по воде идет, пока?..

– Пока не достигает берега.

– Именно так. Но будет ли там вода, где упал камешек, и там, где волна берега коснется, одной и той же?

– Нет…

– Но все-таки это одна и та же волна?

– Вы думаете, что мы можем стать… волнами в Силе, сохранив свою форму?

Йода пожал плечами.

– Говорил об этом Квай-Гон однажды.

– Мне его не хватает, – печально промолвила Макс Лим. Она никогда всецело не одобряла Квай-Гона Джинна; тот слишком спешил перечить Ордену, всегда был готов противопоставить свое особое мнение благу всей организации. Но все же он был храбр и благороден, и он хорошо относился к ней в молодости.

Макс вновь взглянула на поломанный световой меч Чжан.

– Кто прислал это, учитель?

Она так и не поняла, услышал ли Йода ее вопрос. Долгое время он сидел молча, поглаживая рукоять своими огрубевшими старческими пальцами.

– Падаван есть у тебя, мастер Лим?

Она кивнула.

– Второй твой?

– Третий. Первой была Рис Алрикс. Она сейчас командует клонами на Салласте. Моим вторым… моим вторым был Эремин Тарн, – неохотно добавила она.

Эремин стал последователем Джейсел, одной из самых прямодушных среди джедаев-диссидентов, считавшей, что Республика утратила моральное право на власть. Эремин всегда противился власти – даже власти Макс, когда она учила его, – но он был неимоверно принципиальным. Рассудком Макс могла понять мотивы, побудившие его порвать с джедаями, но ее сердце чуть не разорвалось, когда падаван, которого она с тринадцати лет готовила к стезе рыцаря, по собственной воле покинул Орден.

Будто читая ее мысли, Йода спросил:

– Заполнил пустое место в твоем сердце этот новый падаван?

Макс покраснела и отвернулась.

– Нет позора в этом. По-твоему, отношения между учителем и падаваном только им полезны? – Йода склонил голову набок и посмотрел на нее древними, всезнающими глазами. – О да, в это мы позволяем им верить! Но в тот день, когда даже старый Йода не узнает ничего нового от своих учеников, – поистине, учителем он быть тогда перестанет.

Он легонько сжал руку Макс Лим, обхватив ее шесть пальцев своими тремя.

– Нет большего дара, чем великодушное сердце.

Из глаз женщины-грана потекли слезы, и она не пыталась их скрыть.

– Я знаю, джедаям не следует привязываться. Но…

Йода снова сжал ее руку и вернулся к изучению меча. На мгновение его палец остановился на кусочке металла, имевшем удивительно чистый и новый вид, как будто он избежал плазмы или был приварен позднее. Йода нахмурился.

– Этот падаван твой – готов к большой Галактике он?

– Уи? Нет! И в то же время да, – сказала Макс. – Он очень юн. Они все такие юные. Но если кто-то из них и готов, то это он. Сила в нем велика. Не столь велика, как в юном Скайуокере, но всего одним уровнем ниже; и, между нами говоря, он справляется куда лучше, чем Энакин. Такое спокойствие. Такое хладнокровие и самообладание – я бы сказала, немыслимое в столь юном возрасте.

– Верно.

Что-то в голосе Йоды заставило ее насторожиться.

– Вы думаете, этого не может быть?

– Я думаю, очень хочет он, чтобы довольна ты была, – осторожно произнес старый учитель.

Прежде чем Макс успела спросить, что он имеет в виду, раздался удар гонга.

– Ах, мой урок! – сказала Макс, хлопнув ладонью по рогатому лбу. – Я должна читать гиперпространственную навигацию в башне номер три.

Йода выпучил глаза и махнул рукой, словно прогоняя ее.

– Значит, запустить свой гиперпривод должна ты!

Хихикая, он смотрел, как она убегает, как полы одеяния развеваются вокруг ее мохнатых лодыжек. Наконец стук сапог затих вдалеке.

Убедившись, что он один, Йода нажал на кнопку питания устройства, бывшего когда-то световым мечом Чжан Ли-Ли. Как он и подозревал, оружие было переделано; вместо голубого клинка Чжан появилась голограмма: десятисантиметровый граф Дуку, как будто стоявший на эмиттере меча. Он выглядел старым… намного более старым, чем на Джеонозисе. Изможденным. Дуку сидел за элегантным столом. За его спиной виднелось окно, забрызганное каплями дождя, за окном – унылое серое небо. На столе перед графом стояла присланная Йодой свеча.

– Нам надо поговорить, – сказал Дуку. Он не смотрел в голокамеру – как будто даже спустя несколько недель, даже несмотря на разделявшую их черную бездну космоса, он не осмеливался посмотреть в глаза бывшему наставнику.

– Вокруг меня клубятся тучи. Вокруг всех нас. Еще много лет назад я почувствовал, как они собираются над Республикой. Я скрылся от них, надеясь, что Орден последует за мной. Вы не пошли. Трусость, решил я тогда. Или коррупция. Но сейчас… – Он устало провел рукой по лицу. – Сейчас я не знаю. Возможно, вы были правы. Возможно, Храм – единственный светильник, рассеивавший тьму, и это я ошибся, уйдя из него в ночь. А может, тьма все время была внутри меня.

Впервые он поднял взгляд. Его глаза смотрели ровно, только слабая тень тоски угадывалась в них, словно звуки рыданий из-за закрытой двери.

– Это как болезнь, – прошептал граф. – Как лихорадка. Война повсюду. Жестокость. Убийства, некоторые из них совершил я сам. Кровь течет как вода. Я все время чувствую это – крики умирающих раздаются в Силе, отзываясь во мне эхом. Я похож на вену, которая вот-вот лопнет.

Он взял себя в руки; пожал плечами; продолжил:

– Я дошел до предела. Я уже не знаю, что правильно, а что нет. Я устал, учитель. Я так устал. И, как всякий старый человек, чья смерть близка, я хочу вернуться домой.

Маленький голографический Дуку взял присланную Йодой свечу, повертел ее в сморщенных пальцах.

– Я хочу с вами встретиться. Но никто за пределами Храма не должен об этом узнать. За мной все время следят, а вокруг вас, учитель, намного больше предателей, чем вы думаете. Придите ко мне; Джей покажет путь. Мы поговорим. Обещаю, что больше ничего не случится. Разумеется, я верю в вашу честность, учитель, но даже вас используют намного сильнее, чем вы догадываетесь. Если мои союзники проведают, что вы летите ко мне, они не остановятся ни перед чем, чтобы убить вас. Если они догадаются, зачем вы летите, они не остановятся ни перед чем, чтобы убить меня.

Его взгляд снова сделался деловым и пронизывающим.

– Я буду разочарован, если вы используете мое предложение как повод извлечь тактическое преимущество. Если я увижу малейший признак того, что в направлении Хайдианского пути перебрасываются новые войска, я покину свое нынешнее пристанище и буду продолжать войну до тех пор, пока боевые крейсеры дроидов не выжгут Корусант дождем плазменного огня. Не берите с собой никого, кроме джедаев. – Он улыбнулся кривой, печальной усмешкой. – Некоторые секреты нужно держать в семье…

Дуку, граф Серенно, предводитель могучей армии, один из богатейших жителей Галактики, легендарный фехтовальщик, бывший ученик, гнусный предатель, блудный сын, замерцал перед древними глазами Йоды и погас.

Йода снова нажал на кнопку питания и прослушал запись еще три раза. Погрузившись в размышления, он взобрался на свой любимый камень. Наверху, в его комнатах, накапливались сообщения со всей Республики: донесения от командующих войсками; вопросы от далеких джедаев насчет их разнообразных заданий и приказов; возможно, вызов в Сенат или просьба прибыть на совещание к канцлеру. Слишком хорошо знал он силу всех этих встревоженных глаз. Сегодня им всем придется подождать. Сегодня больше всех мудрость Йоды нужна самому Йоде.

Он сделал несколько глубоких вдохов, стараясь очистить разум при помощи медитации, пробуждая образы вокруг себя.

Ладонь Дуку на свече, эмоции гудят, как ток, заставляя его пальцы дрожать.

Джей Марук дает краткий отчет в Зале Совета, на его впалой щеке, обугленный рубец от удара световым мечом.

Еще дальше, он и Дуку в пещере на Джеонозисе. Шипение и мелькание гудящих мечей в темноте, прекрасное, как танец стрекоз, и Дуку – двадцатилетний парнишка, а не этот старик, бормочущий на эмиттере меча бедной Чжан. Йода медленно опустил уши, все глубже погружаясь в Силу. Под прикосновениями его разума время таяло, как лед, прошлое и настоящее сливались воедино. Этот гордый мальчишка шестьдесят лет назад пробормотал в саду: «Каждый джедай – это ребенок родителей, которые решили, что могут обойтись без него».

Маленькая Чжан Ли-Ли, восьми лет от роду, обрызгивающая орхидеи в Зале тысячи фонтанов. Яркий солнечный день, свет льется потоком сквозь транспаристальные панели, Ли-Ли выпускает облака тумана из своего распылителя и заливается смехом каждый раз, когда маленькое облачко разбивает солнечный луч на эфемерные полоски красного, зеленого и фиолетового цветов. «Учитель, учитель, я делаю радуги!» Эти цвета еще не означают ни военные сигналы, ни навигационные огни космических кораблей, ни клинки световых мечей. Просто маленькая девочка делает радуги.

Дуку, только что привезенный с Серенно, угрюмый и уже достаточно взрослый, чтобы знать, что мать отказалась от него. Достаточно взрослый, чтобы понять: в мире существует предательство.

Вокруг Йоды бурлила и журчала вода, словно время прошлое и время настоящее, быстротечное и ускользающее; и вдруг рядом с ним появился Квай-Гон. Было бы неверно сказать, что мертвый джедай пришел к Йоде; правильнее сказать, что Квай-Гон всегда был здесь, в неподвижной точке, вокруг которой вращается время. Квай-Гон словно ждал, когда Йода отыщет непроторенный путь и войдет в не открытую никем дверь в сад, что в самом сердце всего.

Йода открыл глаза. Присутствие Квай-Гона в Силе было таким же, как всегда, – решительным и энергичным, похожим на моток прочного каната, завязанного крепким морским узлом. «Стал волной он, – подумал Йода. – Волной без берега».

Он постучал по рукояти меча Чжан Ли-Ли.

– Видел ты?

«Да».

– Хитер ход его. Если поеду я к нему, подальше от Хайдианского пути держать корабли Республики я должен. Отвергнуть предложение о мире должен я или дать ему еще несколько месяцев отсидеться в его логове.

«Он фехтовальщик, – согласился Квай-Гон. – Использование ошибок, выбор позиции, преимущество – для него все это так же естественно, как дыхание».