Абсолютное оружие

Глава 13 Райш

Как, оказывается, сильно я соскучился по этой свободе. По возможности выложиться на всю катушку, пройти по краю, сыграть со смертью в салочки… и до конца прочувствовать свою звериную природу.

Самец мантикоры был хорош. До той степени, до какой вообще может быть хорош этот великолепный смертельно опасный хищник, один из опаснейших зверей наших лесов. Я полной чашей пил его ярость, его ненависть, густо смешивал со своими эмоциями и щедро выплёскивал в зал, получая многократно отражённый и усиленный отклик, который принимало полностью открытое сознание. И я чувствовал себя всемогущим.

Инстинкты, родовая память, жажда победы и запах крови, пропитавшей эту арену, заставляли полностью забыть о том, что где-то там, за пределами толстых каменных стен, есть другой мир, другие законы и другое «я». Здесь и сейчас работал только закон силы, и силой этой был я. Не управляющий Райш, но самый опасный хищник этой планеты — шер-лорд.

Всё когда-то заканчивается; закончилась и жизнь мантикоры. Она закончилась уже в тот момент, когда я сумел перехватить стремительно мелькающий хвост — мгновенную смерть для любого недостаточно ловкого. Агония началась ещё до того, как мои когти, раздвигая и ломая рёбра, вошли зверю в грудь.

Дурманящий запах тёплой, живой ещё крови, хлынувшей из раны, щекотал ноздри. От того, чтобы впиться зубами в законную добычу, я ещё сумел удержаться, но отказать себе в удовольствии попробовать на вкус хотя бы то малое, что осталось на моих когтях, уже не сумел. Меня пробирала мелкая дрожь нервного возбуждения и наслаждения ощущением победы. В горле клокотал тихий довольный рык.

Я окинул окружающую меня толпу взглядом победителя, и толпа признала меня сильнейшим.

А потом взгляд зацепился за одно из лиц, и чувствующие свою власть над разумом инстинкты среагировали всплеском адреналина и тестостерона.

Сильная, горячая, быстрая…

Я отсюда видел совершенно однозначную ответную реакцию — расширенные зрачки, приоткрытые губы, участившееся дыхание, — и чувствовал запах. От привкуса её феромонов в голове поплыло.

Моя!

Я качнулся вперёд… и вдруг потерял запах и потерял её из виду. Хотел раздражённо отмахнуться от высыпавших на арену людей, отбросить досадную помеху и отправиться на поиски, догнать, взять законную добычу. Но тут вдруг проснулся разум.

…!….!

Меня буквально парализовало от осознания собственных инстинктивных реакций. И на кого! И каких!

Не помню, как я добрался до раздевалки и, главное, душевой. В голове вертелись только множественные нецензурные конструкции разной этажности. Думать о чём-то более определённом было попросту страшно.

Ледяная вода окутала тело ощущением покоя, смывая кровь, пыль и остатки чужих эмоций. И я рискнул осторожно вернуться мыслями к своей стремительно растущей проблеме о двух ногах. Задумался о том, как буду теперь с ней общаться; и, странно, никаких пугающих реакций не последовало.

Тогда, полагаясь на помощь ледяной воды, я осторожно погрузился в воспоминания. Понял, что вот такая, раскрасневшаяся, восторженная, в традиционном наряде и с девичьими лентами в волосах, моя подопечная представляет собой очень красивую девушку. Действительно — очень, хотя и необычную. Впрочем, эстетическим удовольствием на этом этапе всё и ограничивалось. Приободрённый этим, я рискнул сосредоточиться на выражении лица, — горящие глаза, приоткрытые в неосознанном предложении губы, — и тут эмоциональный отклик уже последовал. Впрочем, не настолько интенсивный и вполне подконтрольный рассудку; это было сознательное и почти разумное «хочу», которому можно было сказать веское «нельзя».

А вот стоило вспомнить запах, и разум мгновенно капитулировал. То есть не просто «не справлялся», а стеснительно отступал в сторонку, без боя оставляя тело во власти инстинктов. С трудом (во многом, благодаря холодной воде) подавив желание догнатьи обладатьпрямо сейчас, я вспомнил все тренировки разума, какие мог, и грубым пинком загнал обонятельный экстаз в дальний тёмный угол памяти.

Ладно, с запахами можно бороться. Простой фильтр в нос, и я смогу общаться с подопечной достаточно спокойно. Главное, чтобы она сама не поняла, что произошло. Впрочем, если я правильно понял суть её подготовки и всей предыдущей жизни, — а я почти наверняка понял правильно, — вероятность такого осознания мала.

Правда, пока одевался, в моей голове роились сомнения.

В итоге пришёл к выводу, что сам я по неопытности и, что уж там, дури могу наломать дров, и принял волевое решение обратиться за консультацией. Причём я даже знал, к кому можно пойти с этим вопросом.

Ещё вчера я выяснил у Ханса, что это была за женщина: Старшая, одной изящной провокацией решившая мою проблему с Советом. И сейчас, когда возникла настоятельная потребность в консультации рассудительного человека, именно эта Старшая вспомнилась мне в первую очередь. В конце концов, кому знать, как устроены мозги носителей горячей крови, как ни психологу-воспитателю из соответствующего интерната?

Связавшись из планетолёта с Айлин, я получил от неё адрес и разрешение приехать прямо сейчас. Причём по результатам короткого информативного разговора у меня возникло подозрение, что психолог ждала моего вопроса и совершенно ему не удивилась.

Путь до дома интересующего меня человека занял не больше нормочаса. Когда я приземлился на отведённую для этого площадку и выбрался из машины, увидел сидящую неподалёку прямо на траве Старшую, погружённую в чтение. Впрочем, не настолько погружённую, чтобы не заметить моего появления.

Дождавшись, пока я подойду, она отложила книгу и выразительно похлопала по траве рядом с собой.

— Не нависай, присаживайся, — добавила она. — И рассказывай, что случилось с тобой и с твоей подопечной, — едва заметно улыбнувшись, Айлин смерила меня очень пронзительным, внимательным взглядом.

Трава оказалась мягкой, вечернее солнце — ласковым, и я с удовольствием вытянул ноги. Подмывало лечь целиком, но так было неудобно разговаривать.

— Если в двух словах, я почувствовал определённого рода влечение к Экси. Очень сильное влечение на инстинктивном уровне. И почти уверен, что она испытала что-то вроде этого.

— А если в большем количестве слов? — вскинула брови женщина. Что-то она подозрительно спокойна. Хотя, кажется, её в принципе сложно чем-то удивить.

И я, вздохнув, принялся за более подробный пересказ обстоятельств. Почти в самом начале недлинной речи Айлин исполнила мою маленькую мечту и разлеглась на траве. И вот так, лёжа на боку и подпирая ладонью щёку, она внимательно смотрела на меня из-под чёлки и слушала, почти не задавая уточняющих вопросов. Я закончил рассказ своими выводами и мыслью о фильтре. Мы некоторое время помолчали, причём Старшая глядела на меня испытующе, со странным выражением в глазах.

— Ладно, а от меня ты чего хочешь? — наконец, хмыкнула она. И, повторюсь, она была абсолютно спокойна! То ли ей наплевать на судьбу Экси, в чём я здорово сомневаюсь, то ли я просто чего-то не понимаю.

— Совета, как поступить, — я пожал плечами, задумчиво глядя на неё и ожидая подвоха. Правильно ждал.

— Кхм, — несколько растерянно кашлянула она. — А вариант затащить её в постель и хорошенько оттра… оторваться не рассматривается принципиально?

Видимо, я очень характерно переменился в лице, потому что Старшая поспешно шарахнулась назад и торопливо села.

— Это что, очередная проверка?! — зло оскалился я, мгновенно теряя намёк на расслабленность.

Айлин вздохнула и махнула рукой.

— Это как раз наоборот, честность. Впрочем, я же их всё равно предупреждала, правда? Так почему должна за всех отдуваться и рисковать шкурой рядом с озверевшим горячим? — явно у себя самой поинтересовалась Старшая. От такого отступления я опешил ещё больше, чем от её первой реплики. — Уже очень и очень давно Совет озадачен вопросом наиболее разумной замены пресловутому Отсечению. Этот вопрос для вашей расы действительно очень болезненный, и его решение представляет собой огромную важность в масштабах всего вида. Вариантов и идей было и есть множество; какие-то разрабатываются, для работы над какими-то не хватает знаний. Идеальным выходом для всех стало бы появление женщин вашей расы, ну, или, хотя бы, способных выдержать ваш темперамент, да ещё к собственному удовольствию. Настолько вольно и уверенно обращаться с геномом, как неизвестные создатели твоей подопечной, мы не умеем и, наверное, никогда не рискнём научиться. Но не воспользоваться шансом, который предоставило появление этой девочки, было бы просто глупо. А уж когда Совет посмотрел на вас рядом и обнаружил ту самую превосходную физиологическую совместимость, которую ты только что осознал, ваша судьба была решена. Я предлагала рассказать всё прямо и честно, по крайней мере, тебе, но Совет посчитал это недопустимым и решил оставить всё на самотёк. В принципе, логично: достаточно было обеспечить вам длительный и плотный контакт, а дальше природа сделала бы всё сама. Я же говорила, что они недооценивают твою выдержку и разумность, — она пожала плечами. — Поэтому предупредила, что, если ты начнёшь задавать вопросы, расскажу всё. Ты можешь сколько угодно барахтаться и сопротивляться, но рано или поздно это всё равно случится. Она вполне соответствует нижнему статистическому уровню для вашей расы, так что…

— А я превосхожу верхний статистический предел! — прорычал я. — Почему вы уверены, что она…

— Не прибедняйся, тебе не идёт, — оборвала меня эта решительная женщина. И это мирная ветвь! Может, не нужны нам всё-таки женщины с горячей кровью? — Ты же не будешь специально пытаться её покалечить, а от «случайно не рассчитал силу» она не пострадает. Если, конечно, вы дали верное заключение, — пожала плечами она.

— Экспериментаторы! Селекционеры! — прорычал я. — Если эта девочка узнает, — а она узнает, я почти уверен! — о вашем эксперименте, про её социальную адаптацию можно будет забыть навсегда. Это хорошо, если она не покончит с собой! У неё собственная неполноценность и синдром жертвы эксперимента — навязчивая идея, если окажется, что…

— А что ты на меня орёшь? — иронично усмехнулась женщина. Слов у меня не осталось, поэтому просто зарычал, переходя на инфразвук. — И не рычи. Ты с какой целью ко мне пришёл, вспомни. За советом! Я тебе честно посоветовала, даже объяснила, почему так лучше поступить. Ты привёл достаточно увесистый аргумент против, тебя беспокоит душевное состояние девушки, и это правильно, достойно уважения. Поэтому поступай, как считаешь нужным. Если хочешь знать, это довольно распространённая практика; выбирая наставника для столь редкого зверя, как девушка боевой ветви, Совет берёт в расчёт возможность возникновения между ней и наставником определённого рода симпатии. Конечно, если не складывается, никто насильно никого не сводит, но почему не дать людям шанс? А в вашем случае нужно было специально искать какие-то аргументы, чтобы не отдать Экси на воспитание тебе, уж очень случай замечательный.

Я тихо, себе под нос, выругался. Ощущения были противоречивые. С одной стороны, из глубины подсознательного радостно скалились инстинкты, довольно облизываясь и потирая лапы: во-первых, такая перспективная самочка, и никакой конкуренции, а, во-вторых, в предчувствии долгого и увлекательного процесса охоты. С другой стороны, разум пребывал в священном ужасе, прикидывая, сколько трудностей придётся преодолеть и каких волевых усилий это будет стоить.