Точите ножи!

За порогом моей скромной норы, холодными взглядами заставляя прочих обитателей комплеблока мгновенно расползаться прочь и прятать глаза, застыли трое рослых чу-ха в белых, как молоко, дождевиках с высокими стоячими воротниками. На мордах троицы ослепительно белели вытянутые глянцевые маски, игравшие роли уличных респираторов, бронезащиты и, разумеется, объектов дополнительного устрашения…

Крииты.

Самые, байши, настоящие крииты на пороге моего жилища! Это уже не мелкий вожак летучей стаи из крохотной казоку вроде «Желтых котелков», это голос и клыки самого «Диктата»…

Как именно троица просочилась мимо Сапфир, можно было и не задумываться, а четвертый йодда сейчас наверняка торчал в чингайне, вежливо наблюдая за измотанной девочкой и не позволяя ей испортить сюрприз.

Конечно, я открыл дверь. Без вопросов и долгих переговоров, а что мне еще оставалось? Открыл и отступил в сторону, только теперь заметив, что за спинами визитеров виднеется узкая высокая капсула на удобной колесной базе.

Внутри запоздало лопнула струна, сознание обожгло неожиданной догадкой… но (хвала Когане Но!) я ошибся — единственный в своем статусе Диктатион Хадекин фер вис Кри и не подумал посещать убогую нору бесхвостого Ланса Скичиры в своем инвалидном коконе, а колесная капсула криитов оказалась бронированным ящиком наподобие мобильных оружейных сейфов.

Чу-ха вошли, мягко потеснив меня с дороги; не поздоровавшись, не вытерев подошв, не заговорив и демонстративно проигнорировав «Молот» в моей руке. Вкатили капсулу, бережно перенеся через порог, установили посреди гостиной и ловко отстегнули колесную платформу. Суматошно запиликал сканер, распознав под молочными накидками натуральный арсенал.

На многочисленные зеркала бойцы в белых плащах старались лишний раз не оглядываться, но в целом вели себя куда увереннее и смелее, чем большинство моих посетителей.

Один чу-ха молча прикрыл дверь в совершенно пустой и непривычно тихий подъезд. Второй столь же молча забрал у меня оружие, щелкнул предохранителем и бережно уложил на столик. Третий не менее молча вынул из-под плаща узкую планшетную консоль, без спешки закрепил на фасаде вертикальной капсулы на уровне моего лица и включил, разом создав почти полную иллюзию, что его казоку-хетто действительно находится внутри, а дисплей — лишь оконце.

Я не успел ничего спросить, хотя очень хотелось. Я не успел даже дурно пошутить, хотя этого хотелось еще сильнее. Я увидел изображение самого фер вис Кри, и только тогда сообразил, что до сих пор стою почти голый, безобразно безволосый и оскорбительно бледный для любого чу-ха.

Слепок Диктатиона казался тоннельной иллюзией, колбой в колбе, словно тот стал одним из разноразмерных Безмятежных Детенышей, прячущихся один в другого.

Хетто покоился на специальных ремнях и распорках внутри непробиваемого стеклянного саркофага, неподвижный и старый, и только сверкающие глаза выдавали неукротимый дух криминального вожака, многократно откладывавшего встречу с крематорием.

Болезненно-желтую шкуру покрывали россыпи старческих пятен; длиннющие усы безвольно свисали; от шеи и висков в медицинскую консоль капсулы убегали пучки проводов.

Скромный брючный костюм бандитского лидера невероятным образом подчеркивал его величие. Когти обеих верхних лап погрузились в крохотные клавиатоны, с помощью которых престарелый казоку-хетто управлял своей капсулой-каталкой. Нижняя губа Хадекина Кри подергивалась, но слова лились не из пасти — их генерировало специальное устройство, закрепленное на плешивом горле.

— Послушай, что я скажу тебе, молодой Скичира, — из динамиков планшета раздался синтезированный голос одного из самых опасных и непредсказуемых чу-ха Юдайна-Сити; сверкающие желтые глазки смотрели прямо в камеру, — мы весьма благодарны тебе за оказанную помощь. Оказанную как нам непосредственно, так и нашим близким друзьям.

Я сглотнул, опасливо покосившись на неподвижных и бесстрастных криитов. Зачем-то поправил набедренную повязку, потоптался на месте, но так и не сообразил, что сказать в ответ. Впрочем, престарелый хетто и не ждал, почти сразу продолжив:

— Твои умения оказались нам полезны, — сказало неподвижное существо в стеклянной капсуле на экранчике не менее зловещей, но непрозрачной капсулы, — и действительно, хоть и по-своему, уникальны. А еще ты смог доказать, что твое умение держать данное слово сопоставимо с твоим же умением хранить язык плотно прижатым к зубам.

Я все же пролепетал что-то благодарное. Проклял себя за некстати ускользнувшее красноречие, на всякий случай оценил дистанцию до «Молота». Задумался, что завтра утром подумает Нискирич, когда тому донесут про визит белоплащников на интересующий его этаж «Угля»?

В голове все смешалось, спина оледенела.

Высокая оценка от столь могущественного чу-ха, конечно, дело хорошее. Но ведь Перстни уже передал мне слова господина фер вис Кри со всей положенной протокольностью. Поэтому я не понимал… в тот момент еще действительно не понимал, зачем трое боевиков «Диктата» переступили мой порог…

— И вот что я скажу тебе, Ланс, — Хадекин сверкнул глазами, ужасающий в своей немощной неподвижности, за которой крылась невероятная власть, — я решил, что ты достоин истинной благодарности и награды. Ты был услышан. Постарайся и дальше не совершать ошибок, мой мальчик, и сможешь стать нам еще более полезным.

Мои пересохшие губы болезненно разлепились, чтобы вытолкнуть хоть слово благодарности и уважения, но экран планшета погас так же неожиданно, как включился.

Широкоплечий чу-ха в белой маске тут же снял устройство с капсулы, ловко сунул за пазуху, а затем все трое разом шагнули вперед, заставив меня вздрогнуть.

Не попрощавшись, не объяснившись и даже не потрудившись закрыть за собой дверь, крииты исчезли из норы, прихватив с собой отстегнутую колесную базу, часть моего самообладания и последний шанс получить хоть какие-то ответы…

Ошалелый, взволнованный и (буду честен) весьма напуганный, я запер дверные замки и оторопело уставился на вертикальный ящик посреди своей гостиной. Черный, матовый и пыльный, он казался чем-то опасным и чужеродным. По зеркальным углам роились отражения. Едва справляясь с желанием все же подхватить со столика башер, я подступил к «подарку» Диктатиона и внимательно осмотрел его со всех сторон.

Это оказался явно не ящик для переноски овощей. И отнюдь не оружейный шкаф, как могло бы показаться издали. Глухой, обтекаемый, но с портами для подключения доброго десятка кабелей; в нескольких местах удивительно теплый металлопластик еще хранил следы стертых опознавательных знаков и меток, но прочитать их было невозможно.

Единственными яркими элементами были бумажные печати на дверце капсулы, и я без труда разобрал на них девизы «Диктата»: «ЧУДЕС НЕ ЖДЕМ, ВЕРШИМ ИХ САМИ!» и «СТАЛЬ, ЧЕСТЬ И ЯРОСТЬ РЕШАТ ЛЮБУЮ ПРОБЛЕМУ». Задумчиво потеребив бумажные ленты в пальцах, я осторожно отклеил их от замков, и столь же задумчиво взялся за пару симметричных рычагов.

В конце концов, если бы крииты задумали грохнуть жалкого терюнаши, то вряд ли бы стали устраивать из этого настоящее представление?

Я потянул задвижки, не без усилий передвинув их в положение «открыто». По ушам резанул короткий протяжный свист, в ноздри шибануло запахами, вызывающими стойкие ассоциации с кухнями манджафоко.

Тревога все настойчивее пробиралась в мою голову, и я ускорился, не позволяя ей взять себя под контроль — спешно разблокировал вспомогательные защелки по периметру, грубо сорвал еще пару клановых печатей, потянул узкую крышку на себя и одним рывком сдвинул по полозьям.

Кажется, затем я выругался, причем беззвучно и очень чувственно.

Потому что внутри, с эргономичной дыхательной маской на лице, надежно зафиксированная ремнями и утопающая в мягких стенах ящика, спала стройная, крепкая и совершенно обнаженная девушка. И она, будь я проклят, выглядела, как человек…