Азурмен. Рука Азуриана

Она почти решилась отобрать у дочери жизнь, даже несмотря на то, что оружие валялось около нее и она могла вмиг защитить себя. Страх обездвижил ее тогда, и сейчас она испытывала нечто подобное. Однако не боязнь смерти породила этот страх. Нечто личное, глубоко засевшее в ее душе влияло на выбор Неридиат.

В той складской комнате она была беспомощна, и ей удалось выжить только благодаря инстинктам испуганного ребенка и слабой психической защите человека. Смерть, убийство младенца, возможно, даже истязания и потеря себя чуть ли не стали правдой.

— Позволь мне помочь, — промолвил Азурмен. Он притянул к себе еще большую часть ее души, окутывая ее психической мощью. Он использовал эту связь, чтобы создать копию реальности, и теперь они стояли в темной комнате и глядели друг на друга, и только свеча, покоящаяся на столике между ними, слегка разгоняла мрак.

Как он и сказал воинам перед битвой с Темной госпожой, ему не нужен был храм. Лорд-феникс был воплощением святилища, олицетворением спокойного отдыха перед неистовой битвой. Прежде чем что-либо говорить, он дал Неридиат собраться с мыслями.

— Сосредоточься на моем голосе, — произнес он. — Не препятствуй моим словам. Не обдумывай их. Не проявляй доверия или недоверия. Просто прими их. Сможешь?

Неридиат неуверенно качнула головой, а затем кивнула с большим энтузиазмом.

— Да, смогу.

— Хорошо. Ты очень сильная. Даже слишком сильная. Все это время ты ступала по Пути и отрекалась от разрушительных эмоций. В этом и есть цель Пути: он защищает нас от крайних проявлений наших страстей. Но сейчас пришло время освободиться и столкнуться с этими чувствами и мыслями. Из-за них ты остаешься слепа к правде. Они связывают твою душу с судьбой, которую ты совсем не жаждешь.

Азурмен подошел к свече, и Неридиат взглянула на него. Ее глаза широко раскрылись от удивления. Сейчас на Азурмене была не броня, а одежда, которую он носил до Падения. Без боевого доспеха — той легенды, которая, подобно мантии, свисала с его плеч, — он уже не был Азурменом. Он снова стал Иллиатином.

— Неридиат, в тебе таится страх. Ты бежишь от него, но ты не можешь прятаться вечно. Ты должна взглянуть ему в глаза и лишить его власти над собой. Вспомни. Вспомни тот момент, когда он зародился. Не думай о том времени, просто представь, выпусти. — Пилот вновь сопротивлялась. Тогда он произнес более грубым голосом: — Слушай меня! Ты должна бороться. Ты должна сорвать те цепи, которыми тебя сковал этот ужас. От этого зависит благополучие нашего народа. Ты нужна своей дочери сильной.

При упоминании Маньи по лицу Неридиат пробежали эмоции. Вначале печаль, а затем страх. Страх обернулся гневом, и она рявкнула Азурмену:

— Я не хочу, чтобы она увидела меня такой! Я не превращусь в мою мать!

Это и был тот момент, когда страх посадил семя в душе Неридиат. Азурмен уцепился за ее слова, глубже проник в ее разум и высвободил спрятанные воспоминания.

Она была еще маленькой, но уже и достаточно взрослой, чтобы осознавать происходящее. Ее мать стояла у двери, глядя на нее. Неридиат излучала волны любви, смешанные с отчаянной надеждой и мольбой. Мать не отвечала тем же. Она смотрела на свою дочь холодными глазами, будто та была только мешком из костей и плоти. Насмешка прокатилась по ее губам. Презрение, отнюдь не любовь. Взгляд ребенка был прикован к руне, отмечавшей лоб матери. Это был нарисованный кровью символ Огненных Драконов. Малышка никогда его раньше не видела, потому что мать всегда стирала знак прежде, чем покинуть храм. Он казался чем-то ужасным, меткой злобы и смерти.

Ее мать все также стояла у порога, и тут Неридиат захныкала, закрыв лицо своими ладошками. Она ощутила, как из глаз полились горячие слезы, и вдруг ее осенило. Она с распростертыми руками рванула к матери в надежде, что сможет слезами стереть ту ужасную руну.

Мать Неридиат схватила ее за запястье и отбросила на пол. Она сделала это инстинктивно, без желания навредить или причинить боль. Потирая руку, ребенок поднял глаза и увидел, что ее мать никак не отреагировала на произошедшее. В ней не было ни радости, ни стыда.

— Отойди. — Неридиат повернулась на голос своего старшего кузена, который стоял у проема позади нее. Фасаинарат протянул вперед руку и произнес: — Иди сюда, Нэт, подальше от этого существа.

Существа. Ее мать стала существом, у которого было имя. Неридиат смутно помнила это имя, не раз слышав его в перешептываниях друзей и семьи. Она помнила, но оно ей не нравилось.

Экзарх.

Ее мать стала экзархом — тем, кто поклонялся Кхаину и жаждал крови до тех пор, пока не умрет. Она уже не была собой. В ней остался только воин.

Потрясенный, Азурмен выбрался из разума Неридиат. За свою долгую жизнь он встречал множество экзархов. На самом деле он был первым. Но никогда прежде он не видел переход со стороны, не понимал, как это влияет на остальных. Увидев глазами Неридиат, как душа затерялась на Пути воина, он осознал, откуда произрастал ее страх. Когда человек загнал ее в угол в складском отсеке, она вновь пережила тот момент. Всем сердцем она думала о Манье, но не о ее смерти, а о потере душевной чистоты.

— Ты не похожа на свою мать, — уверенно проговорил он. Лорд-феникс прошел мимо свечи и положил руку ей на плечо. Теперь он вновь был в своей воинственной синей броне. Психохрам стал светом, окутавшим их со всех сторон, — пустой белой комнатой посреди его разума. — Лишь горстка тех, кто ступает по Пути воина, теряются на нем. Ты сильнее ее.

— А что если мне понравится убивать?

— Так и будет, — промолвил Азурмен. Он должен был сказать ей правду. — Ты не сможешь этому противостоять. Ты в равной мере почувствуешь вкус триумфа и ужаса. Ты захочешь испытать раж битвы, прилив крови. Мы не можем отрицать этого. Я научу тебя, как контролировать эти эмоции и как обуздать те невероятные силы, которыми наделили наши тела далекие предки. Ты станешь оружием и научишься снимать боевую маску, чтобы держать подальше стыд и голод. Твой внутренний зверь будет сидеть в клетке, и ты будешь выпускать его только во время нужды. Он почти освободился и жаждет вырваться наружу. Если ты не научишься управлять этим, твоя дочь будет в опасности.

— Но мне-то сражаться нужно прямо сейчас. Ты хочешь, чтобы я напала на те корабли. Я не могу… я не могу потерять Манью. А если она ощутит мою жажду крови? Я не оскверню ее душу!

— Ты должна сразиться, — настойчиво прорычал Азурмен. — Тебе нужно лишь побороть свой бессмысленный страх. Угроза реальна, а твой страх — нет. Ты можешь побороть его, но только если приложишь силы. Сейчас у тебя появилась возможность доказать себе, что ты не монстр. Не упусти ее!

У нее в руках было оружие, как если бы она держала нож или пистолет. Она была «Цепкой молнией», поэтому воинственная суть корабля просачивалась в нее, подталкивала, объясняла, что бояться было нечего. Она не стала бороться с эмоциями. Она приняла их. Раньше Неридиат считала себя слабой, но это был лишь путь жертвы.

Теперь она осознала, что больше всего хотела отомстить.

От этой мысли Неридиат почувствовала себя оскверненной, но желание мести никуда не ушло. Оно было ее частью, семенем, посеянным недавними событиями. Неридиат могла позволить ему быстро разрастись, отравить ее мысли и отдалить ее от дочери, или же она могла принять тот факт, что ее разум и убеждения не были идеальными.

— Я не умею сражаться, — пробормотала Неридиат. Но как только она произнесла это, она вдруг поняла, что это было не совсем правдой. Она была частью «Цепкой молнии», а линкор сражался дольше, чем пилот жила на этом свете.

Она открылась звездолету и стала его сознанием — смертным звеном, в котором нуждались бессмертные духи.

28

Азурмен наблюдал за тем, как линкор замедлялся и разворачивался, выходя на извилистый курс, чтобы ударить передними орудиями по ближайшему Осколку. Включились голополя, и гладкий боевой корабль тут же превратился в разорванное облако света и противоречивых сенсорных данных. Суда Хаоса пытались приноровиться к внезапному изменению вражеской тактики, но у них мало что выходило, ведь они не могли конкурировать с эльдарскими кораблями в маневренности.

Первый таинственный корабль открыл огонь, окатив то место, где в последний момент была «Цепкая молния», потоком снарядов и лазерных лучей. Они безобидно пролетели вдали от эльдарского судна, потому как вражеские системы прицеливания были одурачены смещающим эффектом голополей. Невредимый линкор обрушился на свою добычу и на всю катушку запалил по ней из передних турелей. Красная энергия прорезала пустоту космоса и ударила Осколок почти в центр. У вражеского корабля не было защитных полей, поэтому он сразу же треснул, а странная поверхность его корпуса покрылась пузырями, словно обожженная кожа. Обломки и горящий газ вырвались из дыры, проделанной в боку Осколка, а из-за резкой потери давления сотни обугленных тел резко выскользнули в космос.

Азурмен не стал разрывать психический контакт с Неридиат и позволил ее чувствам влиться в свой разум. Вместе им казалось, будто они одновременно кричат, поют и плачут. Она понимала, что именно этот восторг так сильно пугал ее, но весь страх уже сошел на нет, ведь его напрочь стерло желание отомстить. Азурмен убедил ее, что он был живым доказательством того, что боль, гнев и ненависть можно подчинить, но только когда они выплывают наружу. Пилот не стала сдерживать себя и ощутила, как радость от убийства прокатилась по ней, а от нее она захлестнула и матрицу «Цепкой молнии».

Вдохновленная ее задором «Цепкая молния» аккуратно развернулась и облетела обреченный корабль Хаоса, паля ракетами и выпуская потоки плазмы из орудий правого бока. Взрывы вырвали большие куски из надпалубной части, и повсюду разлетелись словно сделанные из камня иззубренные фрагменты, которые до ужаса напоминали Осколки, ведь и они когда-то были частью чего-то намного большего.

Путь был свободен, и на мгновение все выглядело так, будто Неридиат воспользуется шансом и сбежит. Азурмен должен был убедиться, что все три Осколка постигнет гибель. Он вновь оживил воспоминание о смерти Тетесиса, чтобы сдержать ее мысли о побеге, вернуть пилота к тому моменту в складском отсеке и заставить ее вспомнить, какой уязвимой она себя ощущала, когда мать навеки покинула ее. Неридиат стояла на краю бездны и снова заглянула туда.

— Направь эту тьму против того, что загнало тебя в угол, — сказал он женщине. — Отыщи силу в слабости, а цель — в страхе. Подчини гнев и не пытайся спрятаться от него.

Она сосредоточилась на оставшихся кораблях Хаоса. «Цепкая молния» отозвалась на ее решимость и, ускорившись, направилась назад к орбите. Около линкора гнало «Грозовое копье» — орудия звездолета, который был намного меньше «Цепкой молнии», сияли от энергии, что свидетельствовало о его растущем воодушевлении.

По велению инстинктов корабельной матрицы Неридиат направляла «Цепкую молнию» прямо на два оставшихся Осколка.