Союз нерушимый

Как бы там ни было, но, отработав в кооперативе три года, Лёня Крюков получил повестку и в военкомате выбрал службу в войсках связи. Да-да, оказывается, в это время можно было выбирать род войск, в которых желаешь служить. Ещё одно потрясение, которое испытал Жека, не успевший забыть слово 'разнарядка'. Его бы кто спросил в своё время, в каких войсках он желает служить! Нет, бывало, что и спрашивали. С вполне ожидаемым ответом: 'В десантных войсках, значит? Тогда пойдёшь в стройбат, там тоже люди нужны'. На самом деле в военкомате происходил только первый выбор - армия или флот и медицинская комиссия определяла степень годности к службе. После этого все новобранцы - армейцы направлялись в один из многих сборных лагерей, где и находились первые два месяца до принятия Присяги. В этих лагерях кроме необходимой начальной военной подготовки все новобранцы проходили отбор, на котором выяснялись их уровень образования, способности и, соответственно, предпочтения. И только после этого происходило распределение по родам войск. Но большую часть призывников приходилось просто обучать грамоте, время было такое. За плечами же у сына бывшего кузнеца была семилетняя школа, поэтому выбравшего службу в новых, недавно образованных войсках Лёню, отправили в учебный центр под Казанью, где почти год учили не только правильно нажимать кнопки и крутить ручки настроек, но и выучили полезной гражданской специальности радист - телеграфист. Ему даже экзамены пришлось сдавать, чтобы получить диплом. Кстати сказать, тех, кто экзамен сдать не смог, переводили служить в другие войска, по способности, так сказать. А дальше было ещё веселее. Срочную Лёня отслужил на Липецкой станции раннего обнаружения. После службы, имея на руках диплом гражданского специалиста, Лёня получил право выбрать, куда ему поехать после службы и где устроиться на работу. Лёня выбрал Нижний Новгород. Приехал, встал на учёт в военкомате и зарегистрировался в солдатском комитете. И именно этот солдатский комитет направил его на работу в институт, где работал Пантюшин. Что такое солдатский комитет? Это армейское землячество на гражданке - неформальное и неофициальное объединение земляков, отслуживших в армии. И не только земляков, всех, решивших осесть в данной местности. И этому неофициальному объединению официальными властями были предоставлены серьёзные полномочия и функции. В частности, функция народного контроля. Попробовала бы какая-нибудь чиновная морда продемонстрировать свою власть, отслужившему три года солдату! Мигом вылетела бы дрова городу на зиму заготавливать. А про зажравшихся завмагов и завскладом и говорить нечего. В том числе и поэтому отказов в просьбе трудоустроить отслуживших красноармейцев чаще всего не было. Как и в случае с Лёней. Да и с чего бы? Когда всем было известно, что армейское гражданское образование, как ни парадоксально это звучит, многого стоит. А если еще учесть идейную закалку, получаемую в армии, то такой работник просто на вес золота. Вот и Лёня - года не прошло, а он уже руководитель группы из пяти человек. И ничего, успешно справляется - уже два патента успели выдать и защитить.

Так что в нынешней реальности особи, подобные не выросшему из пелёнок, но привыкшему к сосанию, 'гению', если и водились где, так только и исключительно в рассаднике демократии - Британии. Советский Союз подобной напасти был лишен и поэтому в коллективе, который руководство института вынудило-таки Пантюшина взять под своё 'командование', работали нормальные молодые ребята и девчонки. А какая может быть скука в коллективе, средний возраст в котором 22 года? Назывался этот коллектив 'опытным участком'. Пантюшин вообще в своё время на реорганизацию структуры института отреагировал удивлённо - радостно. Поскольку там, на верху, умные люди решили не изобретать велосипед, а взяли за основу конструкцию, прекрасно оправдавшую себя в производстве - структуру производственных участков. А почему нет? Для чего организуется производство? Для получения результата в виде изделия или другой нужной людям продукции, которая улучшает им жизнь или приносит пользу государству. И если научный институт организуется с той же целью, то стоит ли придумывать для него другую структуру? Вот если целью 'науки' сделать объедание государства путём высасывания из пальца какой-нибудь генетики, тогда да, и организация и структура должны быть сугубо специальными, особенными. Скажите, с какой целью некто Вавилов мотался по всему свету, транжиря государственные деньги, которые можно было потратить на что-то более полезное? Ах, он составлял свои гомологические ряды? А для какой надобности, позвольте спросить? Вот, например, ботаник, географ и академик Комаров без всяких там многолетних экскурсий по миру за государственный счет в то же самое время начал составлять многотомник 'Флора СССР'. И цель этой работы была обозначена очень точно - с целью хозяйственного использования дикорастущих растений. Что показательно, результат этой работы начал проявляться через два-три года. После того, как сотрудники Комарова вначале практически показали, а потом рекомендовали для использования в т.н. зонах рискованного земледелия, к которым можно отнести большую часть территории СССР, целесообразность использования кустистой пшеницы. А новые, более продуктивные сорта, выведенные без помощи 'продажной девки', а только на основе научной добросовестности? Поэтому ничего удивительного не было в том, что когда Комарову была поручена реорганизация Академии наук, он не стал отказываться от структуры, доказавшей свою результативность. Кстати, а где тот самый ранее упоминавшийся Вавилов? Да, собственно, выполняет работу по своим силам и способностям - работает агрономом в Сибири. Вполне доволен своим положением и занятием. А наукой занимаются другие люди, настоящие учёные. Прекрасно понимающие, для чего вообще существует наука.

Отодвинув от стеллажа массивный стул, Пантюшин достал с полки папку с бумагами и, сунув её подмышку, двинулся к выходу. Дверь за ним, когда он вышел в коридор, с мягким чмоканием, похожим на поцелуй, закрылась и громко мяукнула. 'Да-а-а, начальник. Не догружаешь ты сотрудников, если у них время на баловство остается. Хотя... Сам-то, сам. Вспомни, кто в своё время 'любимому' начальнику стол эпоксидной смолой без отвердителя намазал? И что, сдать тему это помешало? Так что, друг ситный, ты щёки не надувай, а радуйся. У тебя же такие мозги собрались, что только и радоваться. Один Прохоров чего стоит'. Занятый такими мыслями, Пантюшин поднялся на второй этаж и вошел в приёмную директора. Поймал молчаливый кивок Зиночки и открыл дверь директорского кабинета.

В кабинете Углов был не один. Вдоль стола для планёрок на простых неудобных стульях сидели трое - худой и даже на первый взгляд несуразный человек в клетчатом пиджаке, какой-то мордатый тип в 'сталинке', судя по всему партийный или советский чин, и моложавый подполковник-лётчик со следами ожогов на лице. Пантюшин, войдя в кабинет, остановился и замер, недоуменно глядя на директора.

- Не стой в дверях, Андрей Васильевич. Устраивайся, где удобней, разговор будет долгий. Вот, товарищи. Позвольте Вам представить изобретателя и создателя той самой хитрой машины, о которой я Вам рассказывал. Пантюшин Андрей Васильевич, начальник нашего опытного участка. И поскольку он как всегда со своей любимой папкой, ответить на Ваши вопросы сможет полно и основательно. С чего начнем?

Первым на Пантюшина уставился мордатый. Видимо, привык играть первую роль. Зачем-то постучал пальцем по щеке и, прокашлявшись, спросил:

- Скажите, товарищ Пантюшин, а почему Ваша машина называется локатором подповерхности? Что это за подповерхность, которую следует лоцировать?

Андрею еле удалось сдержать едва не вырвавшееся фырканье, грозившее превратиться в откровенный смех. Во вопрос первостепенной важности! Сделав вид, что запершило в горле, Андрей кашлянул пару раз и, состроив внимательное выражение лица, со всей серьёзностью ответил:

- Поверхностью называется то, что мы видим. А то, что мы не видим, находится под тем, что мы видим. Поскольку видим мы, поверхность, значит, не видим мы то, что находится под ней. Стало быть, подповерхность.

Пантюшин увидел кулак, который показывал ему под столом Углов. Краем глаза Андрей заметил, как взлетели недоумённо брови у худого. А у лётчика во взгляде запрыгали бесенята, что совершенно не отразилось на его невозмутимом лице. Против ожидания, мордатый не обиделся, а, хлопнув ладонью по столу, рассмеялся:

- Вот отбрил, что называется, так отбрил! Так мне и надо. Вы, товарищ Пантюшин, на меня не обижайтесь. Я по большей части с бюрократами работаю, вот и привык дурацкие вопросы задавать. И такие же дурацкие ответы получать. Но здесь мы по серьёзному делу и поэтому говорить будем как умные люди. Что такое 'подповерхность' я, естественно, понимаю. Но нас очень интересуют возможности Вашей машины по её изучению. И, как нам объяснил Александр Тихонович, изучению неконтактному, на расстоянии. Вот это нас особенно интересует.

После почти двухчасового разговора, который пару раз прерывался Зиночкой, приносившей по просьбе директора горячий чай, выяснилось, что дело, с которым приехали в институт гости, было им поручено Совнаркомом. Мордатый оказался председателем средне-уральского крайисполкома, а худой - начальником изыскательской партии комиссариата тяжелой промышленности. Лётчик был лётчиком - командиром сарапульского отряда гражданской авиации. Андрей, когда услышал его фамилию, Равиль Гиматов, чуть не поперхнулся. В 'прошлой' жизни у него был друг, с которым они по вине Жеки расстались не очень хорошо. И отчество у друга было как раз Равильевич. 'Неужели отец?! Возрастом подходит, но Мансур никогда не говорил, что его отец был лётчиком. Впрочем, жизнь иной раз такие фортели выкидывает, что ни один 'жизневед' не придумает. Может, с этим какая-то семейная история связана, и Мансур не хотел об этом говорить. Да какая разница? Если сын пошел в отца, то уж с этой стороны никаких неприятностей можно не опасаться. Количество взлётов всегда будет равняться количеству посадок, однозначно'.

А дело товарищам было поручено чрезвычайно важное. Урал исторически, еще со времён Петра, стал основой русской чёрной металлургии - практически вплотную располагались угольные и магнетитовые месторождения. Нижний Тагил, Первоуральск, Качканар и рядом Челябинский угольный бассейн - идеальная база для стального промышленного гиганта. Место под Магнитку не идиоты или 'эффективные управленцы' выбирали! А еще, ведь, и медь, никель, вольфрам, асбест. Не говоря о такой ерунде, как золото. А платина? И карты разведанных месторождений имеются, только... очень приблизительные. Многие перспективные залежи даже не оконтурены - есть образцы руд с указанием, что в них содержится, скажем, вольфрам, и примерные кроки на местности. Но где именно и сколько? У изыскательской партии наркомата, которую представлял 'клетчатый', было больше вопросов, чем ответов. Но на вопросы времени не оставалось, не было у страны времени на вопросы. Поэтому наркомат и хватался за любые возможности, даже казавшиеся фантастическими на первый взгляд. Слухами же, как известно, земля полнится, вот и... Сказать, что Пантюшин сразу же оценил громадность поставленной наркоматом задачи, значит ничего не сказать. Это только сильно либеральным мозгам кажется, что достаточно назначить 'эффективного собственника' и все нужные ништяки появятся и ожидаемый хороший навар сразу же потечет в карман. А вот хрена лысого! Даже при разведанных и частично освоенных месторождениях, даже с частично развитой инфраструктурой, потребовались колоссальные усилия всей страны, чтобы один из первенцев первой пятилетки, Магнитка, выдала первую сталь. И ведь справились! Андрей хорошо помнил, как два года назад Витя Шилов положил перед ним заявление на увольнение со словами 'Еду строить Магнитку'. Шилов, инженер огромного потенциала, и Пантюшин не смог его удержать, как бы ему этого ни хотелось. Его бы просто никто не понял. Как это так, человек рвётся на общенародную стройку, а ты ему мешаешь в этом?!