Базис

— Будет! Будет. Будет… — эхом раздалось по толпе.

Главы Великих родов готовы были сожрать тех, кто предложил вывести глэрда перед толпой и призвать к ответу.

Меня учили делать революции в информационных сообществах. В тех, где никто никому не верил и там, где слово, как и предки, мифы, легенды ничего не стоили, но и тогда я успешно сдавал зачеты. Основные методы с древних времен ничем не отличались, кроме средств, но это точно так же, как жарить мясо на сковороде или используя новейшую плазменную панель. Адаптацию я провел, а действовать в такой дремучей среде — благодать.

Теперь точно работа с молодняком и беднейшими слоями населения у «авторитетного старшинства» будет затруднена. Парней и Улафа, действительно, никто не чествовал. Да, сейчас могут подтянуться остальные главы и где-то подтянутся, вот только эффект будет иным, даже дай они больше в десять раз. Более того, плачущие матери погибших, с трудом сдерживающиеся отцы, навсегда запомнят этот миг. Выжгут на всю оставшуюся жизнь. Потому что для них это самое большое событие. Значимое. Пусть к жизни здесь отношение гораздо более простое, чем в Земном Альянсе, которое можно было обозначить: «умер и умер», но вот к памяти относились ревностно. Там же, наоборот. И вполне возможно это убережет их семьи всего через несколько месяцев от гибели.

Главы совершенно не понимали происходящего, все пошло не по их сценариям и лекалам, обвиняемый даже и не думал оправдываться, то есть, действовать в заданных ими рамках. Что сейчас их останавливало, пока не поздно прекратить представление? Несколько козырных карт в рукаве, как они считали, впрочем, и я не позволил бы.

Теперь дальше. Еще плеснем керосина и вколотим клин.

— Я упомянул всех, однако специально прошел мимо главного героя, чтобы выделить его. Потому что вряд ли сделанное им можно переоценить. Он первый среди равных! Улаф Безжалостный глава рода Медведей, подойди и встань рядом со мной! — недоуменный, какой-то трогательный в своей беззащитности взгляд косолапого, каким он обменивался со своими соратниками, понимая, что выбора у него нет, заставил задавить улыбку.

Заложнички мои.

Виновнику торжества пришлось встать рядом, гордо расправить плечи, выпятить грудь.

— Запомните этого человека! Вот кому есть что сказать предкам! — назидательно обвел булавой толпу, — Потому что именно под его руководством был совершен первый шаг от пропасти и бездны, в которую едва не смерзся Народ! Трудно блуждать во мраке, трудно идти первому по непроторенному ранее пути, но Улаф не убоялся. И пошел! И сделал! И раздул пламя в сердцах молодых! И повел их! И достиг успеха! Мало того, что сам обрел утраченное, он сделал так, что Народ стал сильнее и получил — еще два тотема и восемь умений! Когда такое было в новейшей истории⁈ А я скажу — никогда! И хочу от себя, как главы рода Сумеречных Райсов, тоже ратующего за Людей, вручить памятный дар. Эту боевую секиру, — развернув сверток сантика, поданный Норгом, воздел над собой оружие, — Ее я взял трофеем с предводителя злобных гномов! Лютых в своей кровожадности, о паскудных делах их поведаю позднее всем вам. Возьми его, Улаф, — тот смотрел на оружие, как на ядовитую гадину, но понимал — не принять нельзя. Не поймут. И принять — это значит четко обозначить сторону. А еще некоторую, по мнению остальных и знающих, осведомленность и причастность к уничтожению бородачей. Именно Род Медведей крайне плодотворно, пусть и тайно, работал с коротышками-изгоями и преступниками на территории земель Хаоса. Напрямую же уроды отказывались взаимодействовать с другими представителями Народа, — Настоящая гномья зачарованная сталь, достойная лучших воинов Аргасса! Пусть же он служит тебе верой и правдой, и беспощадно разит врагов Народа и твоего рода! Аррас!

И под громогласный рев из тысяч глоток имперского клича, тот бережно принял дар. Подождав, когда восторг толпы чуть схлынет, я продолжил.

— Ответь мне, Улаф, кто встречал доблестных героев, когда вы вышли из подземелья? Кто помогал нести павших и перевязывать раненых? Кто подносил вам кубки с вином?

— Никто. Мальчишки, — медведь потерялся, староста не помощник — ему бы мысли в кучу собрать, остальным главам в головы не приходило, как перехватить инициативу, не вызывая бунта народных масс.

— Вот! — взревел я, и обличающе ткнул пальцев в представителей Малого совета, — Я скажу больше. Мальчишки, пусть и свободные, но дети рабов! Не ваши… — обвел булавой толпу, — В глазах ронецов горел огонь, который должен был быть в глазах вас и ваших детей! Они восхищались подвигом Улафа, и тех, кто пошел за ним, они говорили и говорят, что хотят походить на героев!

— Откуда ты знаешь⁈ — выкрикнул кто-то из Орлов. Они отчего-то воспылали ко мне гораздо большей ненавистью, чем те же Кречеты.

— Оттуда, что мне вместе с Амелией достался и сын ее рабыни — Сим. И он, захлебываясь, сегодня рассказывал с утра о подвигах главы Медведей. Он попросил у меня, чтобы я разрешил ему тренироваться с моими воинами. Сопляк, пацан! Сын рабыни, а мыслей правильных больше, чем у изначально свободных мужей! И просил за сверстников, которые захотели тоже стать воинами. И не на ровном месте, а благодаря примеру Улафа и не юношей, но мужей! Вот тогда у меня возникли скорбные мысли о судьбах Народа, которые еще больше усугубились, когда вы сегодня нарушили вновь Заветы! — потряс книгой, — И к вам — Орлам, как и Кречетам, я выскажу свои претензии чуть позднее, но здесь и сейчас!

— У нас было горе, мы скорбели по убитым тобой, поэтому не встретили, — выкрикнул один Куниц.

— И про это я скажу свое слово! Про ваше горе! — вложил весь сарказм в последнее предложение, а затем многообещающе, — Про все поговорим.

— Лучше это сделать на Малом совете… — попытался вмешаться глава младшей ветви рода Кречетов, вцепившийся за эту возможность перевести все в партер. Кадр из демморунгских, а новый черноягодский молчал.

— Не знаю, при чем здесь ты, учитывая, что ты не входишь в Малый совет, но делать это было лучше с самого начала, а теперь я буду говорить с людьми. Слишком вы погрязли в дерьме! И расскажу откровенно, не буду пытаться спрятать вашу грязь, сгладить острые моменты. Вы, прикрываясь неким трауром… Не почтили героев! Не встретили их! Более того, скажу так, вы, скорее всего, желали Улафу… поражения!

— Да…

— Клянись кровью передо мной, перед аристо, что вы хотели Безжалостному победы⁈ Ну!

— Но… но…

— Как смеешь ты своим куриным блеяньем оскорблять нас, демморунгец? Оторвавшийся от Заветов и Черноягодья? Видишь, ты желал поражения Улафу! Хотел, паскуда, гибели нашего героя! Поэтому вы их не встретили! И мы должны слушать тебя? Твои слова — лай!

— Я… я…

— Что ты⁈ Что⁈.. Молчишь? Вот и молчи, и не тяфкай, когда члены Малого совета говорят, — и не обращая внимания, повернулся к Медведю, произнес громко, но спокойно, — Ответь передо мною и Народом, Улаф, в чем причина гибели шестерых, пошедших за тобой? Никто тебя не обвиняет, но ты, как опытный воин, что сам думаешь? Почему вышло так? И нельзя ли сделать иначе, чтобы избежать бессмысленных потерь?

— Недостаточная подготовка, плохие доспехи, оружие, — честно перечислил тот. Вот это был скользкий момент, заявил бы про богов, тогда пришлось бы использовать другой, менее действенный сценарий. Но здесь все легло в масть.

— Все всё слышали⁈ — обвел взглядом, вычленил: «и что?», «тоже истину открыл», — Да, наверное, это и к лучшему что заседание вынесли на суд всех Людей. Потому что, я глава рода Сумеречных райсов, говорю, толку от Малого совета, как от колодца, вокруг которого собираются бабы! Может и нам теперь там устраивать заседания? Собачьи свадьбы? А-а, главы? — посмотрел на всех, еще и булавой в них ткнул.

Лэрг Турин пока тоже не понимал, как ему реагировать на мое выступление. Но в целом относился одобрительно, лишь один раз прислал просьбу не убивать без причин. Я помолчал, будто ожидая ответа, но местная знать сопела, прятала взгляды и сосредоточенно молчала.

— Еще в прошлый раз с моей подачи, человека, ратующего за Народ, мы решили и постановили, тренировочному лагерю быть! Помощь слабым и бедным родам в покупке доспехов и оружия оказать! Нанять орков и эльфов, как и почтенных ветеранов из Народа, чтобы учили молодняк! Прошло почти две декады. Две, мрочья сыть, декады с того Совета! А воз поныне там! Вчера я въехал в Ворота… И что я там увидел? Ты, — вычленил из толпы первого попавшегося Тигра, — Отвечай, что я там увидел?

— Не знаю… — пролепетал тот.

— Он не знает! — саркастически передразнил я, кто-то засмеялся, кто-то загомонил, но все оборвал мой рык, — И он прав! Я тоже не понял! Легионеры тренируются, хотя, казалось бы, куда еще! Стражники со Стены и городские тоже! Только наши дети, дети Народа, прозябают и занимаются откровенным паскудством! Неудивительно. Где всё? Почему ничего нет? Почему с Улафом пошли в бой люди едва ли не с деревянными копьями? Я у вас спрашиваю при Народе: Совет, где все то, что мы постановили⁈ Почему никто не ударил пальцем о палец? Кто ответственный? Никто… Что скажешь ты, глава рода Тигров, часто бахвалящийся своим влиянием, богатством и сыновьями? Который смело может говорить предкам: мой внук устроил грандиозный мальчишник, такой, что всем почтенным мужам до сих пор икается! С вас смеются по всей Империи! Ведь вы теперь не Народ и Люди, а шуты и клоуны! В Демморунге разумные озираются вслед вам гогоча и тыча пальцами. Вот что ты сделал для Народа, Тигр! Опозорил! Страшно опозорил! Всех! Будто и не царь зверей твой тотем, а шкодливая мелкая ободранная кошка! — «аргхммр» зарычал тот, но кидаться опасался, — И вместо того, чтобы кровью и делом смыть свой позор, продолжаешь плести вонючие интриги! Сегодня твои люди подговорили весь Народ совершить паскудство, наплевать на Заветы! Что ты нам ответишь?

— А кто ты такой… — наконец староста вмешался.

— Закрой рот, Кром глава рода Волков, я тебе пока не давал слова в свое оправдание! — от такой беспредельной наглости тот поперхнулся, — А твои преступления бесчисленны! И не стоит ли разобраться, чем ты занялся вместо укрепления обороны, вместо взращивания боевой силы Народа? Не непотребным ли пьянством? И паскудным развратом в тигриных традициях? И с кем? Десятки вдовушек в соку приняли бы вчера вас с распростертыми объятиями, напоили бы и накормили, в баню бы сводили, спать уложили, но вы вместо крыши дома и жаркой женской груди, и других узких прелестей… Вон какие красавицы, смотришь, и глаз радуется… Но вы выбрали грязный хлев и Томми! Я даже не спрашиваю: зачем? Мне все понятно. Дело в нарушении вот этих прописанных кровью уложений! — потряс книгой, — А дальше… будет еще хуже! — вновь взялся пророчествовать я, — Говорил вам всем, что не стоит гневить богов? Говорил. И Улаф прислушался, сделал выводы, он теперь герой! Настоящий! Вы же… Ты понимаешь, как опозорил свой род? Что про тебя говорят люди? Так вот, не с твоего ли молчаливого одобрения стали возможными мальчишники? И прочее дерьмо? — многие зашумели одобрительно, — Наши предки перед свадьбой собирались с друзьями, вспоминали дела ратные. Потому что каждый из них к этим годам был ветераном, терявшим близких друзей, стоявший насмерть в бесчисленных сражениях с порождениями тьмы. И многие из них уже были седыми… Вы опомоили великую традицию! Верно я говорю, старики?