Маугли 1. Конец отпуска

Глава 15

Я попросил Крапиву вывалить все вещи из его сумок и отложить себе только деньги и любые носители информации: бумаги, флэшки, жёсткие диски.

Рассказ Олега Сергеевича, конечно, вызывал много эмоций, при этом исключительно негативных. От отвращения до ненависти. Некоторые вещи были настолько мерзкие, что пленник пытался их замолчать, но не получилось. На многие свои вопросы я получил исчерпывающие ответы, но некоторые вещи так и остались непонятыми.

История же была следующей. Полтора года назад со Степановым из столицы связался его знакомый по ВУЗу и попросил о встрече. Степанов встретился. Знакомый рассказал, что работает на одну серьёзную правительственную контору и что им нужны специалисты, которые готовы проводить эксперименты на людях. Степанов особо не удивился, а с точки зрения морали у него ничего внутри даже не шелохнулось. Он уже более десяти лет работал в психиатрической больнице и к пациентам привык относиться исключительно, как к говорящим животным. Теперь это будут не просто животные, а подопытные животные. Также отказаться он не мог, так как за ним имелось несколько уголовно наказуемых деяний, типа залечивания нормального человека до состояния овоща, после чего признания его недееспособным, чтобы родственник мог начать распоряжаться имуществом. Эта схема в искусственным созданием недееспособности была давно известна среди персонала больницы, тут Степанов велосипед не придумывал, но тем не менее там можно было раскопать на него серьёзный компромат. В общем, Степанов без лишних раздумий согласился. Про схему с доведением до недееспособности он мне так спокойно рассказал, будто вообще ничего плохого в этом не было.

Люди из Серьёзной Конторы развернули деятельность на широкую ногу буквально через неделю. Привезли какое-то оборудование, отгородили часть больницы под свои нужды и пускали туда только по магнитным пропускам. Официальная версия для всех остальных – лечение особо-сложных случаев, тестирование препаратов последнего поколения. Пока устанавливалось и монтировалось оборудование, никто Степанова не просвещал, что от него требуется. Только когда всё было почти готово, приехала инспекция из Москвы в лице трёх человек. Степанова пригласили в кабинет. Когда он вошёл, то увидел, что за столом сидит толстый мужчина на вид чуть более пятидесяти лет с аккуратной бородкой и очень добрым взглядом. Ему бы жареные куриные крылышки рекламировать, а не в кабинете психиатрической лечебницы сидеть. Взгляд был настолько добрый и мягкий, что Степанов понял, что общаться с ним будут не совсем душевно здоровые люди. Понятно, что абсолютно душевно здорового человека не существует, он и сам бывает не в себе, но тут случай был серьёзный. Такой улыбающийся человек мог обладать могучим интеллектом без каких-либо моральных установок. Вернее, мораль этого человека могла быть любой. Второй человек сидел на кушетке поджав ноги по-турецки и смотрел на Степанова очень голодным взглядом. Реально голодным. Ещё один псих. А за спиной толстого стояла женщина лет сорока с ярким макияжем и следами удачных и не очень косметических процедур на лице. Высокая с хорошей фигурой, она казалась наиболее нормальной, если бы не глаза. С ними тоже было что-то не так, но что именно Степанов сказать толком не мог, так как взглянув на неё один раз, он старался на неё вообще больше не смотреть. Любого из этой троицы хватило бы, чтобы напугать Степанова до обоссаных штанов, а все трое тем более производили очень давящее впечатление.

Толстяк представился как доктор Иванов. Своих спутников вообще никак называть не стал. Этот доктор Иванов, наконец, подробно объяснил, какая будет проводиться работа и что конкретно требуется от Степанова. Привезённое оборудование предполагало целый комплекс мер по насильственному подавлению воли человека и по внедрению в его разум определённых идей или поведенческих шаблонов. Степанову сообщили, что то, с чем он будет иметь дело, является плодом научной мысли и разработок, продолжавшихся более ста лет. Иванов назвал себя достойным продолжателем дела Павлова. Степанов поинтересовался, придётся ли ему тоже ставить опыты над детьми, как это делали то ли Павлов, то ли его коллеги. На что получил ответ, что это уже пройденный этап в исследованиях. На самом деле сейчас технология работы с любым хомо-сапиенсом отработана, просто дело в применении и сборе статистического материала. Таких экспериментальных центров по стране открыто более десяти, и все они работают на благо науки, одновременно помогая сильным мира сего оставаться сильными.

Суть процедуры обработки была относительно проста: внушение после погружения человека в максимально сильную бессознательность.

Сначала человеку вводили препараты, которые выполняли сразу несколько функций: усиливали остальные этапы воздействия, предотвращали самоповреждение подопытного из-за конвульсий, но при этом не мешали ему испытывать боль.

Когда Степанов это рассказывал, я вспомнил своё беспомощное состояние паралича и оголённой нервной системы. Еле сдержался. Степанов же продолжил свою историю.

Так вот, после химической подготовки препаратами идёт самая важная и только недавно разработанная часть технологии – волновое воздействие. Мощная интенсивность воздействия вызывает у подопытного полную потерю сознания. Но при этом информация закладывается на самые глубокие слои сознания и имеет наивысший приоритет в плане контроля тела и мыслей. То есть человек не сомневается в правильности внушения. Внушение контролирует не только действия, но и эмоции и мысли. Человек может не думать и не вспоминать даже о собственной жене. Но чересчур сильный конфликт внушения и реальности вызывает у организма отторжение и тягу к саморазрушению. Поэтому внушения должны быть очень продуманными. Степанову дали основные алгоритмы и примеры внушений, попросив потом самому ознакомиться. А потом прямо из кабинета повели на демонстрацию.

Когда Степанов зашёл в помещение, где, собственно, проводилась сама процедура, то первое, что увидел, это что-то типа саркофага. Все называли этот гробище капсулой. Сейчас крышка была поднята и два техника колдовали над пациентом, которым была женщина с правильными чертами лица и хорошей фигурой. Веки были закреплены так, что глаза оставались открытыми. Крышку закрыли, а Степанова подвели к экрану компьютера, на котором можно было посмотреть, какой именно информационный блок закладывают в разум женщине. Понять что-то было невозможно, пакет информации загружался очень быстро, но Степанов успел заметить среди мельтешения картинок свои фотографии. Он вопросительно повернулся к доктору Иванову, но тот лишь усмехнулся. Вся процедура заняла не больше часа. Всё это время Степанову разрешили задавать вопросы об оборудовании и разных технических характеристиках воздействия. А также предоставили исчерпывающие данные по препаратам.

Когда капсула перестала гудеть и ухать, открыли крышку, переложили женщину на носилки и увезли. Степанов спросил, что за звуки доносятся из капсулы, его просветили, что подопытному показывают не только картинки и текст, но и дублируют это звуком через специальные наушники. Про женщину Степанову никто не напоминал до следующего дня, а он сам занимался тем, что вникал во всю документацию и данные.

На следующий день после работы возле своего старенького хендая Степанов встретил эту женщину, она представилась Вероникой Андреевной и попросила её подвести до дома. Выглядела она прекрасно, шутила и вообще вела себя абсолютно адекватно, за одним исключением – она так себя вела со Степановым, человеком, которого видела впервые в жизни. Степанов понял, что это часть сценария доктора Иванова, и не стал сопротивляться. После чего отвёз Веронику домой, а затем она убедила его проводить её до квартиры. Как только они зашли в квартиру, Вероника накинулась на Степанова с поцелуями и устроила ему весьма жаркий секс. После чего попросила приходить в гости почаще и звонить.

Когда на следующий день Степанов пришёл в больницу, то сразу направился к Иванову с вопросами. Тот, улыбаясь абсолютно доброй улыбкой, объяснил, что Вероника Андреевна раньше была сотрудницей организации, но потом стала нелояльной. Так что её отправили на пенсию раньше времени. Теперь она живёт в этом городе и ОЧЕНЬ хочет встреч с психиатром Степановым. И что если Степанову понравилось, то он может обращаться к ней в любое время, она будет всегда рада и ни в чём не сможет отказать. Такой вот стартовый подарок и очень прозрачный намёк на то, что ждёт Степанова за нелояльность.

Ответив на все вопросы и объяснив, что требуется от Степанова, доктор Иванов уехал, но обещал иногда навещать своего коллегу. Если вкратце, то от Степанова требовалось вести медицинские записи и собирать аналитику по всем процедурам. Задачи ставились разные, и каждая процедура была в чем-то уникальной. Для каждой надо было составить свою последовательность команд таким образом, чтобы внутренний конфликт не привёл к быстрой дестабилизации организма. Что такое дестабилизация, Степанов вскоре узнал на примере Вероники. Сначала, конечно же, ему с ней понравилось. Он пришёл к ней снова. Снова она была готова на всё. В следующий раз Степанов решил проверить, насколько «на всё» готова Вероника и ударил её. Она восприняла это как игру и продолжила также страстно хотеть Степанова. От встречи к встрече Степанов всё больше позволял себе жестокости в отношении Вероники, но это никак не влияло на её к нему отношение. Она испытывала влечение к нему и делала абсолютно всё, что он просил её сделать. Он получил идеальную сексуальную игрушку, с которой мог делать, что хотел. А потом примерно через два месяца она повесилась, не оставив никакой записки.

Этот эффект Иванов объяснял тем, что подавленная воля человека не может не бунтовать, и любое внушение носит только временный характер. Поэтому, когда воля человека борется за право контролировать себя, и снова и снова терпит поражение, то приходит к выводу, что организм уже больше не способен выживать, и человек начинает пытаться покончить с собой. Если ему это делать запрещают, он впадает в депрессию, потом в кому и всё равно умирает. Когда делались попытки запретить самоубийство внушением, то человек попадал в несчастный случай, когда пытались внушением повлиять на склонность к несчастным случаям, то просто получили остановку сердца во сне. Единственное, чего нельзя было добиться внушением, это осознанного чувства счастья. Любые позитивные приказы, установленные с помощью боли и наркотиков, приводили только к краткосрочной эйфории, а потом к депрессии и смерти. Кстати, про остановки сердца. Некоторые люди, получившие внушение, частью информационного пакета получали приказ к остановке сердца и дыхания. И это никогда не подводило. Внушение было настолько глубоко установлено, что могло влиять даже на такие процессы, как дыхание и сердцебиение. Поэтому Степанов был безмерно удивлён, увидев меня живым и здоровым. Ведь именно такой пакет внушений мне закачали в полном объёме. В общем, одной из проблем работы капсулы было то, что абсолютно все, подвергшиеся обработке излучением, умирали.