Москит. Том II

Часть вторая. Глава 3/2

Равновесие. Я всё же достиг его. Точно достиг.

У меня ничего не болело, и ещё я мыслил, а следовательно — существовал. Продолжал жить и дышать, несмотря ни на что.

Только не мог открыть глаз, не был способен пошевелиться или даже повернуть голову. Просто… существовал. Если чуть точнее — то пребывал в горизонтальном положении. Лежал.

Где? Кто б мне сказал. Но не в гробу — точно, для гроба тут было слишком шумно.

Подумал так и сообразил, что вновь способен слышать звуки и даже различать голоса. Понимать слова — уже нет. Мой разговорный нихонский был откровенно плох, а говорили поблизости именно по-нихонски.

Беда. Ничего ещё не кончилось. Я просто всего лишь не умер. Пока что не умер, но ещё вполне могу оказаться хоть в неглубокой могилке, хоть на дне реки, целиком или по частям, сразу или предварительно помучившись…

Мысли начали бегать по кругу, и лишь невероятным усилием воли я подавил приступ паники. Успокоил дыхание, погрузился в поверхностный транс, обратился к внутренней энергетике и с ужасом обнаружил, что та перекроена самым радикальным образом. Сколько ни насиловал ясновидение, так ничего толком и не разобрал.

Случившиеся изменения сделали бесполезными все старые шаблоны и заготовки, а ещё во мне больше ничего не дрожало и не резонировало, не было никакой возможности ориентироваться на вызываемые излучением энергетической аномалии колебания.

И — ни доли сверхджоуля. Я был пуст.

Захотелось завыть с тоски, едва себя скрежетом стиснутых зубов не выдал. Тогда осознал, что вновь обрёл контроль над лицевыми мышцами, и как-то сразу полегчало.

Я — оператор. Пока я жив, для меня нет ничего невозможного.

Мне всё по плечу!

От уныния бросило в противоположную крайность, но сдержался, не стал пороть горячку. Так и продолжил лежать, изображая бесчувственное тело. И даже, когда вслед за стуком двери смолкли голоса, я воздержался от попытки оглядеться.

Мало ли кто в комнате остался? Сидит тихонько в уголочке, начну ворочаться — нехорошо выйдет.

И потому перво-наперво я стал незаметно напрягать и расслаблять разные группы мышц. Раз за разом, раз за разом. Усилия не канули втуне, пусть не сразу, пусть мучительно медленно, но контроль над телом понемногу вернулся.

И — тишина: никто не сопит, не шуршит одеждой, меняя позу, не скрипит стулом. Живому человеку столь продолжительное время сохранять подобную неподвижность совершенно невозможно, так что я приоткрыл веки и полюбовался едва различимым в полумраке потолком, потом рискнул оглядеться.

Пустая больничная палата с зарешёченным окном. Солидная дверь. Конторка с какими-то бумагами. Шкаф невесть с чем. Железная койка. Я — на ней, голый. Ещё и прикован к массивному основанию ручными кандалами.

Оператору с такими справиться ничего не стоит, а вот я оператор или уже не совсем?

Поисковое воздействие пробежалось по коже неприятной щекоткой, и я мигом бросил вертеть головой по сторонам, улёгся ровно и принялся считать про себя: сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три…

Едва слышный металлический шорох от двери донёсся на счёте «двести сорок восемь». Ещё три секунды — и кружок-заслонку глазка вернули обратно; надзирателя ничего не насторожило.

Да ничего и не могло насторожить, но я враз испариной покрылся. Сердце забилось с удвоенной скоростью, погнало по жилам кровь, и в объективных ощущениях начало проявляться нечто похожее на боль.

Только бы не скрутило в самый неподходящий момент! Только бы не скрутило!

Я поднял правую руку, легонько лязгнул звеньями цепи и повторил это действо с левой. Приподнял и согнул в колене одну ногу, затем другую. Но садиться на кровати пока что не стал, вместо этого обратился к сверхсиле. И — ничего, ничего, ничего…

Ничего! Ноль! Зеро!

Тут уж я не просто испариной покрылся, тут весь так и начал обтекать.

Нет, нет, нет!

В голове застучали молоточки, дёрнул на себя правую руку, потянул левую — чёрта с два! — звенья кандалов в палец толщиной, их не порвать. И стальные браслеты плотно к коже прилегают — не высвободиться.

Образумиться помогла боль в ссаженных запястьях. Я мыслю, а следовательно…

Нет, не то! Я почувствовал энергетическое воздействие не далее пяти минут назад, значит, что бы ни произошло со мной во время заезда в источник сверхсилы, своих способностей я не утратил и остаюсь оператором. В той или иной мере, но остаюсь.

От этого и станем плясать. Я — оператор. Точка.

Почему не чувствую сверхсилы? Заблокированы мои способности медикаментозно или это стало следствием кардинальных перемен во внутренней энергетике? Дело точно не в спазме — прежде я сверхсилу чувствовал, просто не мог набрать потенциал. А тут — словно её и нет вовсе.

Итак, блокиратор или… Или подстройка на новый источник?!

Я ведь сразу после инициации тоже не чувствовал сверхсилы. Для этого мне потребовалось установить связь с Эпицентром, поймать его ритм. Едва ли нихонцы располагали аналогом нашего «Нейтрал-С», скорее я перестроился на местный источник и уподобился радисту, который выходит на связь на неправильной частоте.

Требовалась синхронизация с местным источником сверхсилы, надо было начать существовать с ним в одном ритме. И пусть в ходе неконтролируемой подстройки моя мощность могла уменьшиться в разы, сейчас это никакого значения не имело: спасительными станут даже сущие крупицы сверхсилы.

А ещё я доподлинно знал, что первоначальную синхронизацию с источником вполне реально осуществить без использования гипнокодов. Требовалось лишь ощутить пульсацию энергии, войти в нужный ритм. Но попробовал и — ничего.

Тогда я погрузился в медитацию, повторил попытку и ничего стало абсолютным. Я вглядывался в пустоту, которой не было до меня ровным счётом никакого дела. Её и самой не существовало в реальности, этой пустоты…

Но неудача не заставила опустить руки, и я крепко-крепко зажмурился, а когда перед глазами заплавали светящиеся круги, привычным образом мотнул головой, но и этот проверенный способ входа в резонанс не сработал. Только шейные позвонки хрустнули, да в темечко болью стрельнуло.

Зараза!

Я полежал немного, переводя сбившееся дыхание, и попытался припомнить тот изматывающий своей чудовищной неправильностью ритм, который изводил меня все последние дни. Попытался мыслить в такт нему, но эксперимент потерпел фиаско. Дело-то было не в мозгах, а в центральном энергетическом узле и входящем канале…

Вот тут-то меня и осенило. Я ведь пытался воздействовать на них, пытался подстроить под пульсацию местного источника! Так не получится ли достучаться до энергетической аномалии с помощью уже отработанной техники?

Не получилось.

Пока лежал, собираясь с мыслями, вновь ощутил поисковое воздействие, а потом, на три секунды позже прошлого раза, в камеру заглянул надсмотрщик.

К лешему его! Пока не до него.

Ну же! Разгадка близка! Точно знаю — близка. Уверен в этом.

Точнее — просто верю. Очень уж не хотелось подыхать.

И я начал разбирать шаблон своего воздействия и править его, оставляя неизменными внешние константы и внося изменения в переменные, относившиеся к моей внутренней энергетике. После составления каждой новой схемы я погружался в транс и пробовал дотянуться до источника, но никакого отклика раз за разом не получал.

Ничего. Ничего. Ничего!

За окном окончательно стемнело, и ещё четырежды до меня доносились поисковые воздействия, прежде чем в душе ворохнулось нечто схожее с прежними ощущениями. Не зазвучал в голове чуждый ритм, не потекла и даже не засочилась сверхсила, но что-то во мне определённо изменилось. Дело сдвинулось с мёртвой точки!

Это было на одиннадцатой попытке, а ещё через две проявилось знакомое покалывание в кончиках пальцев. И пусть воздействие на энергетический узел не привело к полноценной настройке на источник, и я всего лишь ощутил присутствие разлитой в пространстве сверхсилы, здесь и сейчас вполне могло хватить и этого.

Именно что — здесь! До аномалии было рукой подать, излучаемая ею энергия не успевала окончательно рассеяться, и я вполне мог попытаться её вдохнуть и втянуть в себя вместе с воздухом, дабы растворить в крови и направить на восполнение потенциала. Помочь с этим должна была техника двойного вдоха.

Никогда её не практиковал и понятия не имел, на каких принципах она базируется, но название говорило само за себя, поэтому именно к управлению дыханием я и приступил.

Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Транс.

Погрузиться в медитацию получилось без всякого труда, а дальше я сосредоточился на втягиваемой вместе с воздухом энергии, попытался усилием воли её удержать, и очень скоро в груди потеплело, а мне удалось поднять потенциал на сотую долю сверхджоуля.

Капля в море? Да и пусть! Вода камень точит.

Я отбросил сомнения и продолжил аккумулировать крохи энергии, рассеянные в пространстве. Не единожды из-за перенапряжения темнело в глазах и едва не угасало сознание, но всякий раз получалось вынырнуть из забытья прежде, чем успевал рассеяться набранный потенциал.

Усталость вкупе с мизерной эффективностью грозила обернуться катастрофой, и я взял паузу, начал раздумывать над сложившейся ситуацией и очень скоро пришёл к выводу, что излишне буквально понял название задействованной техники. Сверхсила не была связана с воздухом, она пронизывала само пространство, да я и сам, задействуя технику алхимической печи, выдавливал её из себя для ускорения регенерации буквально через поры кожи. Так не получится ли дышать всем телом сразу, не только лишь одними лёгкими?

И вновь я погрузился в медитацию, и вновь потянул в себя энергию. Поначалу будто пытался всасывать воздух через пережатый шланг противогаза, но мало-помалу приспособился и дело пошло на лад. В этой ситуации смешно было говорить о какой-то там мощности, но увеличил скорость восполнения потенциала сначала до десятых долей сверхджоуля, а потом и до нескольких целых.

Приятное тепло сконцентрировалось в районе солнечного сплетения, затем стало растекаться по всему телу, а потом я довёл потенциал до десяти килоджоулей и спёкся. Просто после очередного приступа дурноты, понял, что на большее не способен чисто физически. Иначе потеряю сознание и упущу из-под контроля уже набранный заряд. И без того пульс под две сотни ударов в минуту загнал!

Какое-то время я отдыхал и успокаивал дыхание, заодно выравнивал потенциал, свернувшийся в груди клубком колючей проволоки, напрягал и расслаблял отдельные мышцы, прокачивал через них крохи сверхсилы, не ускоряя регенерацию даже, а просто снимая боль от множества микрорастяжений. Ну а когда худо-бедно очухался, то поднял, на сколько позволила короткая цепочка, правую руку и пристально уставился на охватившие запястье кандалы.

Замок наручников при некоторой сноровке можно было отомкнуть и простой шпилькой, но будь он даже много сложнее, справился бы и в этом случае — благо учили. Едва слышно скрежетнул механизм, и вот уже разомкнутый браслет соскользнул с запястья на кровать, даже не лязгнул особо цепочкой. За ним упал второй, а энергии на это ушло — крохи.