Огню плевать

Один вдруг затих не шурша,

Осталось лишь восемь мышат.

Тишина в динамике за моим правым ухом стала такой звенящей и безжизненной, что впору было подумать о поломке передатчика. Но я только вздохнул и уверенно удержался от соблазна прикоснуться к заушнику или задрать рукав и взглянуть на гаппи, лишь бы не потерять концентрацию. И продолжил зашептывать опасную бездну:

— Задохнулся второй насовсем,

И мышаток осталось семь.

Бесконечно далеко от меня Господин Киликили вдруг хмыкнул и с интересом предложил:

— Любопытно… продолжай.

Но меня не требовалось подгонять.

— Задохнулся второй насовсем,

И мышаток осталось семь.

Дыхание в заушнике участилось.

— У третьего лопнул глаз,

И шесть уже мышек сейчас.

Четвертой не устоять,

И вот уж мышей только пять.

Я читал все громче и напористее, и был почти уверен — любой наблюдавший за терюнаши чу-ха сейчас со всех лап покидает проклятый двор. Потому что если Джадуга вдруг начал ритмично нашептывать, покачиваясь на пятках и уставясь в подбрюшья ветростатов, жди беды, проклятья, засухи, рождения слепых бесхвостых детишек, сизую плесень в подвалах и падение продаж дайзу.

Они боялись меня. И Шири-Кегарета не был исключением.

К последнему двустишию мой голос обрел пик мощи, готовясь приказывать тому, кто сам привык отдавать приказы:

— Спросила тогда мышь у мыши:

Подруга, а ты вообще дышишь?

А та захлебнулась слюной,

Победу оставив одной.

Судорожно вздохнув, я с нажимом бросил в микрофон «болтушки»:

— Отречение.

— Отречение? — внезапно переспросил Господин Киликили.

Я едва не поперхнулся, как предпоследняя мышка из «низкого писка». Но заставил себя отбросить сомнения и уверенно добил фиксатором:

— Бесцветная относительность переплывает горизонт радости.

В заушнике снова наступила тишина. Дожидаясь, пока Шири-Кегарета повторит якорную фразу, я едва не застонал от нетерпения.

Он все забудет. И прикажет своим казоку-йодда не только не трогать бесхвостого мутанта, но и оберегать от случайных напастей. А еще он уверует, что Ланс фер Скичира не имел никакого отношения к поискам сраного кулона!

— Бесцветная относительность переплывает… — задумчиво начал Песчаный Карп и я не стал сдерживать победной улыбки. Но затем: — Ланс, что за бессвязный бред я услышал?

Улыбка застыла на моем лице, будто ее зафиксировали мощнейшим лаком.

— Отречение, — глупо повторил я, отказываясь верить. — Бесцветная относительность переплывает горизонт радости…

— Да ладно-ладно, шучу, — добродушно оборвал меня Данав фер Шири-Кегарета и я был готов поклясться чем угодно, что тот улыбается. — Конечно, Ланс, я тебя слышу. Я тебя понимаю. Я в курсе, что это было. Но не утруждай себя повторами. Хорошая попытка. Еще увидимся. Я тебя вижу.

И «болтушка» просигнализировала, что сеанс связи окончен.

Не веря ушам, я закатал рукав, сонно поднял левую руку к лицу и ошалело уставился на дисплей гаппи. Не веря сознанию, медленно прокрутил в памяти состоявшийся разговор. Огляделся, не видя ничего, кроме раскрашенной светящимися окнами глыбы «Угля» впереди, манившей меня путеводным маяком.

Все они были связаны, причем цепью прочной, опасной и способной превратиться в удавку: грошовый кулон, беглая кукуга, «Бритые хвосты», Пыльный и «Уроборос-гуми», «Желтые котелки» и «Диктат Колберга». Что такого ценного забрал я у незрячего Куирколя, чтобы послушно отдать Перстням? Что на самом деле превратило Симайну в девианта? Во что меня вообще втянули? И что, ради всего добросердечного и смиренного, сейчас только что случилось?!

Я оглоушено потоптался на месте, высматривая по затемненным подъездам торгующую стрихом шпану, словно кто-то из них мог подтвердить или опровергнуть всю нелепость произошедшего в их дворе. И на подкашивающихся ногах зашагал к «Комплеблоку-4/49», ощущая внутри омерзительный холод и опустошение, каких не встречал уже очень, очень давно.

С волос капал ледяной пот, поясницу свело. Из груди поднимался нервный смех, порожденный простым фактом: я только что покушался на одного из самых могущественных теневых правителей города. Причем неудачно…

Нет-нет, страха почти не было, улица быстро перековывает пугливых. Страха не было, потому что с вершин больно падают и самые сильные, а вскидывать лапы в жесте покорности вовсе не входило в мои привычки. Так что еще поглядим… Не зря же в старину говорили, что огню плевать, чьи кости лизать?

Настораживало другое. Настораживало и заставляло лихорадочно искать ответы о случившемся во время переговоров с фер Шири-Кегаретой, а их напрашивалось негусто. И самым реалистичным из них пока казался, увы, всего один, чудовищный. И вот он-то пугал до дрожи в коленках — тот, кто только что разговаривал со мной через гаппи, был вовсе не чу-ха…