Генератор филония

Глава 3

- Нет, ну как-то размножаться они должны. – Коренастый не терял оптимизма и после очередной порции фруктов закинутых в клетку пребывал в отличном расположении духа. – Возможно праздник какой организовывают, или танцы по выходным. Жалко мяса мало дают, от фруктов уже изжога началась.

- Угу, размножаются – Шериф в радостные перспективы не верил и оптимизма Коренастого не разделял – только что-то кроме нас претендентов в медовую жизнь нет.

- Так и хорошо, конкуренции меньше.

- Конкуренции меньше, ага. Детский сад вон на выгуле, на свиньях катается, а папаш что-то не видать. – Шериф в очередной раз демонстрировал профессиональную деформацию. – Как думаешь, мужики из племени куда делись?

- Так на заработках, или там на охоте.

- Угу, а старики? Впрочем, тут и бабок тоже нет. Вот просто ни одной. Отсутствуют как класс. – Шериф озадачился еще больше – И это мне не нравится даже больше чем отсутствие мужчин. Подозреваю что в обществе где отсутствуют старики пленники долго в клетке не просидят и ночными забавами не отделаются.

- Вообще то мы цивилизованные, образованные люди – подключился к разговору Утонченный, пытаясь рассмотреть свежую, неглубокую рану, оставленную каменным острием копья на ягодицах – мы могли бы их многому научить.

- Ага, научи – Шериф примерялся как бы половчее откусить от незнакомого мохнатого плода – макияж, например, накладывать, смотри какие расфуфыренные. Это к нашему приезду готовились?

- А вот это самое странное. Создается впечатление что нас снимают скрытой камерой. Последний, мать его герой.

- Обнадеживает то что для чего-то нас держат – Коренастый не терял оптимизма – надеюсь, что не в качестве еды, корма то вон, достаточно, да и скормили нам уже больше чем весим сами. Истину говорю вам, вот-вот начнется!

- Что? – выдохнули Утонченный с Шерифом чуть ли не хором.

- Период размножения!

***

До места нападения на Уазик доехали быстро и без происшествий. Какое-то время исследовали окружающие кусты и траву на предмет оставленных предметов улик и крови. Ничего не нашли и решили на прямую джунгли не штурмовать, а исследовать объездные пути. Дед предположил, что некие проселочные дороги должны были остаться, даже если и заросли, то мелкий кустарник для полно приводного Зила не помеха.

- Ну, чисто фашисты на марше – ёжась сказал дед, наблюдая за тарахтящим впереди мотоциклом держась за внушительный дульный тормоз главного деревенского калибра. – пулемета в коляску и бравурного немецкого марша не хватает.

- Если есть немцы, то будут и партизаны. – Похоже Кузнецу тоже было не по себе от вида кардинально изменившегося леса. – Повнимательнее бы надо, а то ревем на все джунгли.

- Партизанен, партизанен! – подхватил попугай, до этого молча сидевший на плече деда.

Дед, оказался прав, дорога в нужном направлении хоть и в живописно-заросшем состоянии, но нашлась и оказалась вполне проезжей даже для мотоцикла с коляской.

Под тентом стало нестерпимо жарко, так что по прошествии времени решили закатать боковые полотнища наверх обеспечив приток свежего воздуха.

Буйная растительность давала щедро предлагала свои яркие, сладко пахнущие дары. Еще на первых порах пытались себя сдерживать и проявляли разумную первопроходческую осторожность, испытывая первые кусочки незнакомых фруктов на попугае, как единственном знатоке местной растительности. Но, поскольку говорящая птица не отказывалась ни от чего, что выглядело хоть как-то съедобным, этот промежуточный пункт в конце концов сам собой позабылся и тестировать продукты на попугае перестали.

Остановившись, автомобиль, с откинутым тентом стал объектом пристального внимания местной фауны. Особенно обезьян. Любопытные животные, казалось всех мысленных видов и размеров явно были хорошо знакомыми со своими отдаленными родственниками – приматами, явно их опасались и прямых контактов избегали, но любопытство брало своё. То у мотоциклетной коляски, то рядом с кузовом можно было заметить или шимпанзе, или даже орангутанга. При таком соседстве всякую макако-образную мелочь за угрозу не воспринимали.

- Берегите карманы – больше всех напрягался дед – сейчас патронов недосчитаемся.

- Приматам надо показать кто тут главный. – Штурман с интересом следил за происходящим. Казалось, что обстановка его только забавляет. – Доминировать надо, только так.

- Да кто против? – в отличии от Штурмана братьям не нравилась высокая концентрация вокруг мохнатых мускулистых карликов. – Доминируй!

- Когда я служил при областном зоопарке – продолжал свою мысль Штурман – все обезьяньи конфликты разрешал смотритель Семен. Дело в том, что у приматов одним из параметров альфа особи является не только размер мускулов, рост или вес, но и размер гениталий! А природа, лишив человечество волосяного покрова и развитой как у гориллы мускулатуры взамен одарило не только мощными мыслительными способностями. У человека самые большие гениталии среди приматов!

Оглушительный гомон джунглей мгновенно стих. На секунду наступила звенящая тишина.

- Так вот, - Штурман продолжал как ни в чем не бывало – если в вольере, да хоть даже и с гориллами возникал конфликт, раздавались вой и крики или кто-то начинал бить себя в грудь, Семен просто снимал штаны и входил в клетку исчерпывая конфликт.

- Исчерпывая чем? – Кузнец еле сдерживал улыбку. – Гориллы без смеха на такое смотреть не могли? И что будет если размер недостаточен? В любом случае нам нужен доброволец.

Мужчины переглянулись, избегая смотреть друг другу в глаза. Добровольцев пугать обезьян не было.

- Гамлет, а ты бы смог… - дед начал озвучивать некую гениальную идею, но был довольно грубо прерван.

- Эксгибиционизм! – заорал попугай во всю глотку.

- Попугай полиглот вызывает больший интерес чем генитальное доминирование. – Кузнец внимательно смотрел на чистящую перья птицу. – Интересно кто были его предыдущие хозяева, что с ними стало и чему птица наберется от нас.

- Да самогонку будет пить – буркнул дед, одновременно засовывая в трехлитровую банку со спиртом куски истекающих липким соком, размятых, ранее невиданных фруктов. Или вот, нектар, пока доедем разболтает и будет готов. И давайте уже ехать, раз обезьян впечатлить нечем.

Определить куда ведет дорога, или скорее лесная тропа было невозможно. Проселок петлял, крутился солнце светило то с права то слева так что определить на сколько уже углубились было затруднительно. Пытались нарисовать хоть какую ни будь первичную карту, но очень быстро эту затею забросили. Если уж и придется от сюда выбираться, то исключительно по своим собственным следам.

Часто останавливались, осматривались, пытаясь найти хотя бы намеки на разумную жизнь.

Разумная жизнь, напротив никак себя не проявляла. Даже, казалось бы, мелкие ручьи в изобилии то тут, то там пересекавшие петляющую проселочную дорогу и затруднявшие движение должны были нести следы человеческой деятельности. Но нет! Единственный раз в глине вроде бы заметили маленький отпечаток босой человеческой ноги. Но был он стар и затерт, так что оставались сомнения в его происхождении и однозначного ответа так получено не было. Оставалось только надеяться, что если есть дорога, то она хоть куда-нибудь выведет.

***

Утро началось не как обычно. С утра все женское население деревни засуетилось, забегало. Дети, обычно играющие с курами да свиньями в подсохшей грязи, смирно сидели по хижинам, не гомонили не бегали. Обычные утренние костры для приготовления еды не зажигались, видно ограничились фруктами. Никаких хозяйственных работ не проводилось.

- Да кто ж по праздникам работает? - Что-то назревало, и Коренастый наблюдая, по его мнению, предпраздничную суету, завтракал здоровенным плодом похожим на недозрелую малину-переростка и предвкушал.

По прошествии определенного времени ожидание было вознаграждено. Начавший было по старой привычке заигрывать с девушками Коренастый был грубо прерван. Прекрасные Амазонки без лишних слов сразу перешли к прелюдии – нанесли несколько болезненных ударов древками копий, без слов же повалили мужчин на подстилку из успевших завять пальмовых листьев и туго завязали руки за спиной, соединив арестантов в единую цепь.

Опешив от первобытных, внезапных ласк, мужчинам ничего не оставалось как уныло повиноваться и идти туда куда их направляли аккуратными уколами каменных наконечников.

- Ну, что – Утонченный морщился после особенно болезненного укола – праздник урожая начинается?

- Вообще-то я немного по-другому это себе представлял – Коренастый не терял оптимизма, несмотря ни на что – но сойдет и так. Сколько в клетке уже можно сидеть.

Передвигаться на своих ногах было гораздо удобнее чем висеть на палках, но связанные за спиной руки устойчивости при передвижении по джунглям не добавляли. То один, то другой, спотыкались, падали, утягивая за собой своих напарников, тратили силы, ругались.

Далеко идти не пришлось. Только-только раздражение и недовольство друг другом собиралось подступить удушливой волной, а взаимные обвинения готовы были сорваться первыми матерными словами появилась небольшая поляна, с росшим посередине деревом неизвестной природы. К этому дереву бедолаг и привязали использую туже самую веревку, которой они были соединены в цепь, таким образом, что осталась некая свобода передвижения. Привязав пленников девушки гибкими тенями растворились в окружающей поляну буйной растительности.

- Ну, что племенной фонд, - до последнего момента молчавший Шериф решил выплеснуть свое раздражение – начинайте блеять, если повезет выполним функцию, предопределенную нам природой.

***

Джунгли закончились внезапно. Вот только что влажный воздух обдувал разгоряченные тела, дикая смесь запахов перезрелых фруктов и гнилого болота дурманила перегретые голову как вдруг все резко сменилось сухим ветром и запахом обожжённых солнцем трав. Впереди, на сколько хватало глаз простиралась бескрайняя и, как водится, ровная как стол степь.

Переход был очень резким. Еще ничего не предвещало изменений и мясистые листья хлопали тебя по плечу как вдруг, зеленая стена расступилась и перед тобой раскинулся бескрайний простор. Ни деревца, ни куста. Только редкие куски раскаленных камней, выпертых на поверхность замысловатой почвенной активностью. Естественным образом изменился и звук – какофония из криков, неизвестных пожираемых друг другом животных сменилась на одиночный вопль парившей в небе без единого взмаха широченных крыльев хищной птицы и стрёкотом цикад.

Опешив от обрушившихся изменений, путешественники остановились с целью осмотреться, передохнуть и все обдумать.

Бинокли исправно приближали горизонт, но в дрожащем мареве свойственном для раскаленной солнцем поверхности разглядеть что ни будь было сложно. Воздух дрожал, восходящие потоки искривляли, прятали даже то что могло там быть и одновременно давали волю фантазии позволяли увидеть то что там и отродясь не было.