Берега смерти [Сборник]

Глава 17

Боб, высокий, напористый мужчина, был признанным лидером подземелья.

— Как я понял, ты умеешь читать, — заявил он без предисловий. — Где научился?

Сос рассказал о школе.

— Жаль… Жаль, что это именно ты. Твои способности могли бы здесь очень пригодиться.

Сос молчал. Все это походило на схватку с владельцем неизвестного оружия. В глазах Боба не было той отвратительной хищности, которой поразил его Том, но и его имя звучало странно, и во всем облике сквозила жесткая непреклонность. Многие из "мертвецов" производили подобное впечатление. И здесь нечему было удивляться: по собственному опыту он знал, насколько точно характер лидера отражает подчиненная ему группа людей. Сос строил империю Сола в духе дружеского единения, где был и юмор, и воины могли разрядиться в единоборстве за очки, совершенствуя необходимые навыки. А когда суровый Тил занял его место, все скрепила жесткая дисциплина, в лагерях уже не было места для шуток и удальства. Странно, только сейчас он все это осознал!

— Для тебя мы приготовили совершенно особое задание, — продолжал Боб. — Единственное в своем роде.

Видя, что Сос не торопится вступать в разговор, Боб снизошел до разъяснений.

— Ты думаешь, мы ничего не знаем о том, что делается наверху?.. Информация, конечно, из вторых рук — наши системы обозрения не выходят далеко за окрестности Геликона. Но видим мы гораздо дальше, чем вы, дикари. И лучше. Там, наверху, сейчас возникает империя. Мы должны этот процесс остановить. Немедленно.

Да, при всей своей дальнозоркости, они так и не разглядели место самого Соса в этом процессе. Теперь стало окончательно ясно, что ему нельзя открывать своего прошлого. Наверняка их огнемет уже дожидался создателя империи, тогда как безвестный, хотя и грамотный дикарь был в безопасности.

— Какая еще империя? — Вопрос дикаря мог рассеять самые основательные подозрения.

— Ты ничего о ней не слышал? — не без презрения, пусть и неосознанного, бросил Боб. Впрочем, он и не мог допустить, что новичок может знать больше, чем он. — Ей правит некий Сол. За год она разрослась невероятно, есть сообщения даже из Южной Америки. Слишком далеко это зашло.

— Из Южной Америки? — Сос читал когда-то о древних континентах: Америке, Азии, Африке, но не подозревал, что до сих пор какой-либо из них может существовать.

— А ты думал, что в мире одно только подземелье? На каждом из континентов есть хоть один свой Геликон. У нас общая система связи, и время от времени, несмотря на языковой барьер, мы обмениваемся персоналом. Южная Америка превосходит нас в развитии; во время войны она не так сильно пострадала. Один из наших операторов владеет испанским, а у них трое говорят по-английски, так что с языками все в порядке. Расстояние между нами большое, и уж если там завелась империя, то пора что-то предпринимать.

— Зачем?

— А как ты думаешь, во что превратится мир, если дикари начнут сами себя обеспечивать? Производить для себя пищу, оружие? Они выйдут из-под контроля!

— Но почему именно я?

— Крепче и сильнее нам еще не попадались. Ты быстрее всех оправился после Горы. Для нас — самая удачная кандидатура.

Да, Боб давненько не занимался дипломатией, если вообще был с ней знаком.

— Кандидатура для чего?

— Вернешься в жизнь и завладеешь империей. Вернуться в жизнь! Вернуться назад!..

— Я вам не подхожу. Я поклялся не брать в руки оружия.

Это не вполне соответствовало истине, но если они собирались столкнуть его с Солом, то в этом случае он не врал. Он поклялся не выходить с оружием против Сола, и, как бы ни складывались обстоятельства, не собирался нарушать условий их последней схватки, для него это был вопрос чести.

— Ты так серьезно относишься к этим клятвам? — Ухмылка Боба растаяла, когда Сос посмотрел ему в глаза. — Ну хорошо, а если мы научим тебя драться без оружия?

— Без оружия — в круге?!

— Ну да, голыми руками. Как это умеет делать твоя малышка. И драгоценных клятв своих не нарушишь. Подумай у тебя будет целая империя!

Сос был разъярен и этим тоном, и грубым подкупом. Но возмутиться вслух значило выдать себя. Только выдержка. И терпение.

— А если я откажусь? Я пришел на Гору, чтобы умереть.

— Я думаю, ты уже понял: здесь не бывает отказов. Если принуждением, болью тебя не взять, то найдутся и другие средства. Но я уверен, мы найдем общий язык. Представь хорошенько…

— В жизнь?! — Соса не верила своим ушам. — Но отсюда никто никогда не возвращается.

— Я буду первым, хотя там-то меня никто не узнает.

— Зачем же ты пошел на Гору, если хочешь вернуться?

— Я не хочу вернуться… Я должен.

— Но… — от волнения она не находила слов. — Боб угрожал? Он угрожал? Ты не должен был…

— У меня не было выбора. Она нахмурилась.

— Ты решил умереть, чтобы отомстить ей? Той?..

— Да… может быть.

— Значит, ты вернешься и снова будешь с ней!

После отсека обозрения ему казалось: здесь видят каждый его шаг и слышат каждое слово. И потому и Сосе он не мог сказать больше того, что знал уже Боб.

— Наверху возникает империя. Я должен свергнуть вождя. Но я уйду не раньше, чем через год. Мне нужно время на подготовку. Нужно многому научиться.

Боб полагал, власть над империей должна склонить Соса к согласию. И никогда он не узнает истинной причины. Если кто-то и должен бросить вызов Солу, то лучше, если это будет друг…

— Можно я буду носить твой браслет, пока ты здесь?

— Носи его всегда, Соса. К тому же — ты будешь моим учителем.

— Вот как? — Она горестно покачала головой. — Значит, наша встреча не была случайностью. Боб заранее рассчитал. Он знал уже, как тебя использовать.

— Возможно.

— Он все подстроил! Гадина! — она заплакала. — Как это больно! Как больно!

— Для него это, похоже, обычное дело. Он вычислил самый удобный способ, а мы оказались самыми подходящими инструментами. Прости.

— И это ты просишь прощения! — Она улыбнулась, пытаясь успокоиться. — Да, теперь мы, во всяком случае, знаем свое место.

Сос даже не мог представить, на какие уловки пришлось пуститься Бобу, чтобы уговорить Сосу раскрыть свои секреты мужчине. Он перенимал удары и захваты, которые она еще девочкой отработала в племени. Их мужчины презирали безоружную технику, но женщин, которых легко взять, презирали еще больше. И матери передавали дочерям секреты борьбы, поднимавшей их достоинство.

Она показала, как бить рукой, чтобы деревянные бруски разлетались в щепы; как раскалывать их голой ступней, головой, локтем. Она показала уязвимые точки на теле, один удар — и человек обездвижен, искалечен, убит. Он налетал, на нее, словно в ярости, и она снова и снова сбрасывала его на пол одним неуловимым движением.

— А теперь попробуй задушить меня! — смеялась она. И потом ему было больно и стыдно, ему, чьи мизинцы были сильней ее рук. Она показала усмиряющие захваты, которые проводила одной рукой, сжимая так болезненно, что он не мог ни вырваться, ни сопротивляться. Она приводила в действие природные инструменты человека, за своей простотой почти им забытые: зубы, ногти, пальцы, лоб и даже голос.

Когда он овладел этим, научился избегать и блокировать удары, разбивать и снимать захваты и мгновенно разгадывать обманные ходы, она научила его драться, если выведена из строя рука, нога, обе руки, ноги, глаза. Он преследовал ее с завязанными глазами, стреноженный, утяжеленный грузом, под действием снотворного. Он взбирался по подвесным лестницам в смирительной рубашке; привязав руку к ступне, прорывался сквозь густой частокол штанг. Удары, которые в первый раз сбили его с ног, теперь он переносил с легкостью, почти незаметно смещаясь, чтобы сделать их неощутимыми.

А затем он отдался на волю скальпеля и иглы. Под кожу живота и поясницы хирург вживил ему гибкие пластиковые щиты, способные выдержать рубящий удар меча или кинжала. На шею наложил съемный воротник, укрепил металлическими прутами полые кости рук и ног, пах закрыл металлической сеткой. Переделал и лицо Соса, заменив носовые хрящи более надежным материалом и прошив щеки нейлоновым волокном. Укрепил зубы, надел на них коронки. Спилив вглубь часть лобной кости, заменил ее выпуклой металлической формой.

Когда чужеродные предметы прижились и позволили двигаться, в нем нельзя было узнать прежнего Соса. Ходил он тяжело, и неуклюже, превозмогая боль уродливого перерождения.

Он снова вернулся в комнату со снарядами, более привычными, чем новое тело. Снова взбирался по лестницам, вращался на перекладинах и поднимал тяжести. Гуляя по коридорам, он старался прямо держать внезапно потяжелевшее туловище, постепенно ускоряя шаг, пока не исчезли приступы боли. Подживающие кисти и ступни тренировал, круша деревянные бруски, и нарастил чудовищно прочные мозоли. Когда Соса изо всех сил обрушивалась с шестом на его живот, шею или голову, он стоял, как вкопанный, уже ни на дюйм не сдвигаясь, и только смеялся.

Однажды он выхватил шест из ее не привыкших к оружию рук и одним усилием дубиноподобных пальцев скрутил его в спираль. Затем, двумя пальцами сжав обе кисти Сосы, с улыбкой оторвал ее от пола.

Соса сложилась вдвое и уперлась пятками в его выступающий подбородок.

— Ух ты! Просто скала!

Он ухмыльнулся. Без церемоний забросив ее на правое плечо, принялся взбираться по лестнице. Она извернулась и ребром ладони резко ударила его по левой ключице. Но он и глазом не повел.

— Ах ты, горилла эдакая! Все точки в каких-то наростах!

— Нейлон. — Голос у него был хриплым: воротник, сжимавший горло, не способствовал благозвучию. — А Гориллу я в бараний рог сверну.

— И все равно ты огромный страшный зверь! — не сдавалась она и, вцепившись зубами в ухо, принялась его жевать.

— Страшный, как черт, — согласился он, поворачивая голову. Ей стало больно тянуться, и она разжала зубы.

— Ужасный вкус, — она скривилась. — Я люблю тебя.

Он снова повернулся, и она осыпала его лицо звонкими поцелуями.

— Отнеси меня в нашу комнату, Сос. Ты ведь хочешь меня, правда?

Он подчинился. Но все получилось не так хорошо, как им хотелось.

— Ты все думаешь о ней, — упрекнула Соса. — Даже когда мы…

— Все это прошло, — ответил он, но голосу его не хватало твердости.

— Не прошло! Ты до сих пор любишь — и скоро возвращаешься…

— Это задание. Ты прекрасно знаешь.

— Она — это не задание. Ты уйдешь, и я тебя больше никогда не увижу, а тебе даже трудно сказать, что ты меня любишь.

— Я люблю тебя.

— Но не так, как ее.

— Да она не идет с тобой ни в какое сравнение. Ты искренняя, горячая, а она… Я буду думать только о тебе. А ты носи мой браслет. Ну как тебя еще убедить?

Она блаженно улыбнулась и положила голову ему на грудь.

— Конечно, Сос. Я просто безмозглая ревнивая дура. Но мне очень тяжело. Как буду жить без тебя — не представляю.

— Может, я пошлю тебе замену, — неудачно пошутил он. Она подняла голову и озорно посмотрела ему в глаза.

— Давай еще раз, Сос. Дорога каждая минута.

— Остынь, женщина! Не такой уж я гигант!

— Такой, такой! — засмеялась она. И снова оказалась права.