Союз нерушимый

- Ну, с полковником Егоровым мы давно знакомы, а вот Вас, товарищ капитан, вижу впервые. Хотя слышать приходилось. Но, к делу. Прошу пройти к карте: - и широким шагом направился к дальней стене, где на большом планшете с подсветкой висела карта зоны ответственности всего Карельского фронта.

- Смотрите. Между Выборгом и Ладожским озером сплошная сеть озёр, больших и малых, и русло реки Вуоксы. Строго на север от Выборгского залива через Новинский залив, озеро Брусничное и до озера Большое Цветочное идёт Сайменский канал. На канале шлюзы, восемь штук. Представьте, что случится, если финны взорвут шлюзы и вся масса воды хлынет навстречу наступающим войскам? А они взорвут, агентурная разведка доносит, что к этому всё готово. По этим же данным полковник Туйямяки, который командует охраной шлюзов, имеет приказ взорвать их при любой попытке захвата. Взрыва нельзя допустить ни в коем случае. Как думаете действовать, товарищ капитан?

- После анализа материалов, которые нам передал полковник Егоров, примерный план действий таков. Выходят восемь групп с усилением - по одной на каждый шлюз. Самая большая группа, в составе двух взводов, захватит шлюз Мялкия и будет его удерживать до подхода парашютистов. Это самый большой шлюз с высотой перепада уровня воды двенадцать с половиной метров. Следовательно, самый опасный - если с него пойдёт вал воды, то он смоет и остальные шлюзы, даже взрывать не понадобится. После захвата шлюзов общий сигнал готовности. По этому сигналу над шлюзами должны начать работать истребители - если не получилось взорвать, то финны попробуют разбомбить створки шлюзовых ворот. И хорошо бы иметь данные о размещении финской артиллерии в районе шлюзов, чтобы заранее выделить часть бойцов для её нейтрализации. Режим и порядок связи с полковником Егоровым согласован. Переход группами линии фронта запланирован на участке 71-й дивизии генерала Мельникова в районе посёлка Торфяное.

Всё время, пока Слащёв докладывал план действий, Малиновский внимательно смотрел на карту. Потом развернулся и посмотрел на Андрея в упор:

- В целом, план одобряю. Начальник штаба подготовит все необходимые распоряжения. Но почему так далеко от цели, товарищ капитан? Успеете к началу наступления?

- Они - успеют, товарищ командующий, - вместо Слащёва ответил Егоров...

А потом был бой, тяжёлый и страшный. На третий день после начала советского наступления, когда линия Маннергейма оказалась прорванной во многих местах и советские войска наступали на Выборг, финны начали остервенелые атаки на Мялкия. Навалились сразу большой силой, не меньше полка. А то и двух. Радио доносило, что такая же картина была и на других захваченных шлюзах. Разве что сил у финнов там было поменьше. Но так и наших ребят на каждом шлюзе сидело по взводу, пусть и со средствами усиления. Но пока держались и отбивались. А вот на Мялкия ситуация выглядела хреново - Слащёв с бойцами контролировали уже только подходы к самому шлюзу. Дальние подступы и предполье пришлось оставить, но финнам этот успех достался дорогой ценой. Чадящие на левом берегу канала со стороны Леппеэнранты одиннадцать танков были тому подтверждением. Спасало то, что после захвата шлюза у Слащёва оказались в распоряжении почти сутки, чтобы подготовить оборонительный рубеж - минное поле с фугасами. Спасибо финнам - взрывчатки завезли с запасом. А 'Виккерсу' много и не надо, когда ящик аммонала рванёт в метре от танка, то обе гусеницы долой и весь экипаж в ауте. А потом отстрелять по беспомощному танку магазин из ПТР и можно про него больше не вспоминать. Финны быстро поняли бесполезность танковых атак и просто стали забрасывать обороняющихся снарядами из 76-мм гаубиц, под прикрытием которых начала атаки пехота. И ещё спасал мост над шлюзом. Во-первых, потому, что укрывал от огня артиллерии тяжело раненных, которых оттаскивали к шлюзу, а, во-вторых, мешал повредить вторые шлюзовые ворота. Первые они потеряли, пропустив плавающую мину, которую финны пустили со стороны озера. Прозевали, в чём Слащёв не переставал себя винить. Но обломки ворот, вставшие в распор течению, вместе с рухнувшими в канал фрагментами плотины мешали финнам повторить этот фокус ещё раз, со вторыми воротами.

В воздухе, сменяя друг друга, постоянно висели советские истребители. Было уже три попытки разбомбить шлюз, но сталинские соколы заставляли натужно гудящие бомбовозы вываливать свой груз задолго до подлёта к цели. И несколько раз, как заметил Слащёв, довольно удачно. Во всяком случае, после одной такой неудавшейся попытки в районе Леппеэнранты несколько часов были заметны столбы густого чёрного дыма. 'Удачно отбомбились' - нашёл в себе силы пошутить уставший донельзя Блюхер, показывая на дымы бойцам. По прямой связи лётчики передавали - 'Держитесь, ребята', и Слащёв видел, что при смене дежурств, четвёрка, уходившая домой, обязательно старалась отстрелять остаток боезапаса по финской пехоте, давая возможность бойцам отряда хоть немного передохнуть. Так продержались остаток дня. А утром... За ночь финны подтянули подкрепления, подтащили миномёты и началось. Сначала, они перепахали гаубицами лес по обе стороны канала, забросали его минами и широкими цепями пошли в атаку. С обеих сторон. Этот первый натиск удалось отбить, хотя и с большим трудом. Ранены были все и примерно половина тяжело. Слава богу, что пока никто не погиб, спасибо кирасам, которые он догадался взять с собой. И рациям спасибо, они здорово помогали маневрировать их малым силам на участке обороны. Они пока держались, но Слащёв понимал, что силы бойцов на пределе. Боеприпасы тоже подходили к концу, и даже ночной рейд по сбору трофейного оружия уже не спасал положения. У всего есть предел, даже у подготовленных бойцов. Финны умоются собственной кровью, если дойдёт до рукопашной. Но это будет равносильно проигрышу - задача окажется не выполненной. Но не один Слащёв думал о результате их рейда. Когда началась вторая атака, которая, по общему мнению, должна была закончиться рукопашной, над лесом, над самыми деревьями скользнули ширококрылые самолёты с красными звёздами на крыльях и начали поливать атакующих финнов из пушек и пулемётов. А потом вывалили на них целые тучи маленьких бомб. Один заход, второй, третий. И напоследок, как заключительный аккорд, с тихим шелестом вылилась целая река реактивных снарядов. И финны дрогнули, побежали. Слащёв не орал 'ура' вместе со всеми. Он устало привалился к бетонной стене шлюза и говорил в микрофон радиостанции - 'Спасибо, сохатые. Теперь выстоим. Спасибо'. Через час в сопровождении истребителей прилетел транспортник и сбросил им боеприпасы и консервы. Сбросил прямо в воду, в канал. Сделал круг и, помахав крыльями, погудел обратно. На остальных шлюзах дела обстояли более-менее нормально - раненых хватало, но тоже никто не погиб. Накал боёв там тоже был не такой сильный, как у них, так что даже с боеприпасами особой напряжёнки не ощущалось. Пока, по крайней мере. А к вечеру им на смену должны были подойти парашютисты. Или подлететь? А шут его знает, главное, что на смену. Но, дождаться парашютистов, Слащёву было не суждено. Во время одной из атак, пусть и не такой сильной, как все предыдущие, он не вовремя высунулся из траншеи, чтобы перебежать ближе к шлюзу. И поймал осколок разорвавшегося неподалёку снаряда. Ну, что там 76-мм, сколько у него тех осколков? Но один из них, тяжёлый и зазубренный, нашёл свою цель. Удар был такой, что сбил Слащёва с ног и бросил на бруствер траншеи. Он попытался подняться и рухнул на подогнувшихся ногах на дно траншеи. Боли Александр не чувствовал, точнее, она была такой, что кроме неё не было ничего. Слащёв видел, как к нему подбежал санитар, посмотрел на командира, почему-то на ноги, и махнул кому-то рукой, подзывая. Вдвоём они подхватили Александра под руки и быстро, но осторожно, понесли к каналу. Там, в помещении с моторами, которые управляли насосами и дверями шлюза и в котором был устроен их временный лазарет, его усадили на свёрнутый брезент и санитар вколол ему обезболивающее - 'Потерпите, товарищ командир'. А правая нога выглядела отвратительно - вся залитая кровью и непонятная мешанина вместо колена. К тому же, он её совсем не чувствовал, и вот это было совсем хреново. Через пару минут зашёл Блюхер с левой рукой на перевязи.

- Ну, ты как, командир? Эка тебя шандарахнуло.

- Ты зачем здесь? Заняться нечем или война кончилась?

- Не шуми. Я вместо себя Кожевникова оставил. Финнов мы отогнали, теперь только через час попрутся. Старшина как раз бойцам обед понёс.

- Тогда вот что, Слава. Через бетон малая рация что-то херово берёт. Ты позови санитара и перетащите меня наверх. И Воловичу передай, чтобы он с рацией ко мне подтягивался. Поскольку я не ходок теперь, на связи буду. Там под мостом вроде будка какая-то была, вот и будет узел связи.

Они отбили ещё одну атаку - не очень активную и какую-то вялую. Словно финнам самим всё надоело до чертиков, и атакуют они из чистого упрямства. А, может быть, кто-то понял, что все атаки уже бесполезны, шлюзы потеряны, и задуманное мероприятие с затоплением уже не имеет смысла. Особенно если Красная Армия завязала бои за овладение Выборгом. А от Выборга прямая дорога на Хельсинки вдоль побережья Балтийского моря. Тут затапливай - не затапливай, поздно лечить насморк у покойника. Всё это время Слащёв не давал себе потерять сознание от боли и потери крови только чудовищным усилием воли. Регенерация регенераций, а размозженное колено это не порез на пальце. Но он слушал все разговоры по радио, все команды, все матюки бойцов. Изредка вмешивался в ход боя, давая понять бойцам, что, не смотря на ранение, он на своём командирском посту. И только когда по большой рации кто-то с грубым голосом запросил указать и обозначить место для высадки десанта, он вызвал к себе Блюхера, сказал 'Ну, вот и всё, принимай команду' и позволил себе, наконец, потерять сознание.