Камень. Книга 10

* * *

Примерно через десять минут последовало предупреждение Нарышкина:

— Подъезжаем. Ворота будут справа по ходу движения.

Кузьмин тут же переместился на задний ряд сидений, остававшихся свободными, и, судя по его возне, как и я, уставился в окно.

Подсвеченные Бранденбургские ворота с колесницей и богиней победы Викторией наверху, главный символ Берлина, меня не особо впечатлили — может, виновато было ночное время, а может, мне элементарно не хватало художественного вкуса. Скорее всего, конечно же, второе, но я такой оказался не один — сзади послышался негромкий голос Кузьмина:

— Прошке надо будет сказать, что я от ворот остался в полном восторге — пусть завидует. А так… полная ерунда. Алексей Петрович, — сказал он уже громче, — а у вас, случайно, в машине большой флаг Российской империи не завал… не припасен?

Генерал посмотрел на полковника, помотавшего головой, и ответил:

— Нет. Надо срочно достать, Иван Олегович?

— Было бы неплохо… Хочу, когда мы с текущими делами разберемся, наш флаг над Рейхстагом водрузить. Мы же сможем к Рейхстагу заскочить на обратном пути?

Нарышкин переглянулся с Сидоровым и растянул губы в улыбке:

— Отличная шутка, Иван Олегович.

— А кто сказал, что это шутка, Алексей Петрович? — продолжал глумиться Ванюша. — Я надеюсь, хотя бы в нашем посольстве флаг найдется?

— Найдется… — кивнул Нарышкин. — Мы как раз сейчас мимо посольства и проезжаем. Оно будет слева по ходу движения, но прямой обзор закрывают другие здания. Иван Олегович, сейчас мы на Беренштрассе, а посольство расположено на параллельной Унтер-ден-Лиден. Заезжаем?

— На обратной дороге, — невозмутимо ответил Кузьмин. — Делу время, потехе час. Долго нам еще до точки ехать?

— Три минуты.

— Алексей Петрович, и скажите господину полковнику, чтобы не к самому подъезду подъезжал, а встал в тенечке, где камер поменьше.

— Уже, Иван Олегович.

— Отлично!..

Как рассказывал Нарышкин моему родителю еще на яхте, дипломатические сотрудники нашего посольства достаточно компактно проживали в центре Берлина в очень респектабельном районе на улицах Краузенштрассе, Шютценштрассе и Циммерштрассе. Оказалось, у нашего дипкурьера, вот неожиданность, был неофициальный доступ к камерам всего района, так что, еще когда мы двигались по Ляйпцигер Штрассе Сидоров, возившийся с ноутбуком, доложился, что «неожиданно» случился технический сбой на сервере и камеры нас не видят.

Гигантским усилием воли я перешел на темп и, судорожно сглотнув от приступа тошноты, принялся мониторить окружающее пространство на предмет характерных потоков внимания, краешком сознания отмечая, что Кузьмин занимается тем же самым. Логика подсказывала — если немцы не дураки, а они не дураки, должны быть стационарные посты наблюдения за местами проживания наших дипломатов. По крайней мере, один точно.

— Карту района! — прохрипел я и снова сглотнул. — Быстро!

Сидоров метнулся ко мне с ноутом, и я, мысленно сориентировавшись, ткнул два раза пальцем в экран:

— Два поста. Покажите полковнику, чтобы мы не попали в прицел их фиксирующей аппаратуры. Операторов сейчас выведу из игры…

Разобравшись в совокупности с четырьмя человечками — с двумя бодрствующими и двумя спящими — вышел из темпа, стащил с головы кепку и уткнулся лбом в прохладное стекло окна.

— Царевич, — на соседнее кресло присаживался Ванюша, — родной, ты опять один решил все сделать? — в голосе колдуна смешалась досада с неприкрытым волнением. — Я же филеров тоже почуял, только собирался для гарантии подобраться поближе. Силы-то хоть остались?

— Если только работать на морально-волевых, — прошептал я. — Возникнет необходимость, можешь на меня рассчитывать.

— Будем надеяться, что не возникнет, — вздохнул он. — Короче, слушай мой приказ: сидишь в машине, прикидываешься ветошью, а я спокойно отрабатываю оставшихся семерых персонажей. Договорились?

— Договорились.

— Чудненько…

Винницкий жил на Циммерштрассе, улице, расположенной дальше всех остальных, если смотреть со стороны нашего посольства. Машину полковник расположил в наименее освещенном проезде между домами, а генерал указал на один из подъездов трехэтажного дома, стоявшего прямо напротив:

— Второй этаж, окна выходят на эту сторону, кроме окон кухни и детской спальни. Консьержа в подъезде нет, код домофона не проблема, — Нарышкин покосился на Сидорова, — а вот как мы без шума попадем в квартиру…

И взгляды двух жандармов скрестились на Ванюше, который поморщился:

— Ну, типа, способы есть. Работаем втроем, Камень и полковник остаются в машине. Рации еще раз проверим… Отлично! Но рациями пользуемся только в случае крайней необходимости. И, господа, я вас умоляю: не надо шума! Тихо пришли, тихо ушли. Вперед!

В окно я наблюдал, как наша «группа захвата» спокойным прогулочным шагом пересекает двор, исчезает в подъезде, а минуты через три в двух окнах на втором этаже загорается свет — Ванюша решил работать в комфорте, а не при свете ночника или фонарика смартфона.

— Свет зажегся… — сообщил мне полковник, видимо, опасаясь, что с моего кресла этого не видно. — Группа в квартире.

— Спасибо! — поблагодарил я.

И в микроавтобусе опять повисла тишина.

Минут через пять я начал волноваться — по моим расчетам, Кузьмину на допрос хватило бы и пары минут, а тут такая задержка! Неужели колдун решил получить от предателя какие-то дополнительные сведенья?

Еще минут пять…

— Свет погас… Выходят втроем…

— Спасибо…

Когда троица заняла свои прежние места в салоне, Нарышкин скомандовал:

— К Богословскому.

— Есть.

Когда машина тронулась, Ванюша принялся меня шепотом просвещать:

— Мимо. Оказалось, у Винницкого жена-истеричка начала исполнять и грозиться уехать обратно в Россию вместе с детьми, вот он и вибрировал. Пришлось для восстановления семьи и дальнейшего нормального развития карьеры разведчика до кучи пообщаться чутулю с этой курицей.

— Как бы и следующий… — расстроился я.

— Ну и хер с ним! — пихнул меня локтем в бок Кузьмин. — Я вот вообще не понимаю, как ты это делаешь, и не жужжу!

— Это ты-то не жужжишь?

— Если только немного. Как самочувствие?

— Прихожу в себя.

Ротмистр Богословский жил на Краузенштрассе в большом пятиэтажном доме, расположенном прямо напротив небольшого сквера.

— Наших в этом доме еще двое проживают, — сказал Нарышкин, когда полковник запарковал машину в очередном не особо освещенном месте. — Окна квартиры Богословского на третьем этаже выходят как раз на сквер, в подъезде консьерж. Еще один наш коллега проживает этажом выше, в этом же подъезде, а еще один в соседнем.

— Ничего, — протянул Ванюша, — мы как в бане — всех посмотрим…

И вновь потянулись тягостные минуты ожидания со все растущей уверенностью, что мои чувственно-аналитические потуги в самолете оказались полной и законченной профанацией! Да, я могу находить людей по их энергетическому образу, дистанционно воздействовать на нужных мне индивидуумов, даже считывать их эмоции! Но вот в тайны их души, в их сокровенные мысли и побуждения, увы, проникнуть могу лишь при непосредственном контакте, когда объект лично, своим языком, расскажет мне подробности. Плохо ли это? Не думаю — очень мне не хочется нести лишнюю ответственность и брать грех на душу, например, огульно обвиняя офицера разведки в самом тяжком из его возможных грехов, коим являлось предательство. Уж лучше поступать как сегодня — незаметно пришли, чтобы не оскорблять беспочвенными подозрениями, проверили, убедились, что невиновен, «извинились» за беспокойство, попытавшись наладить семейную жизнь, и тихо растворились в ночи. А вообще, тренироваться надо чаще, может, у меня что путное со временем и выйдет…

— Внимание!.. — с напряжением в голосе заговорил полковник, и я встрепенулся. — Вышли четверо. Направляются к нам.

Я и не заметил, как задремал, и, обругав себя последними словами за недопустимую беспечность, пригляделся: действительно — к группе добавился новенький, он же четвертый, и передвигался этот четвертый хоть и самостоятельно, но походка у него была какой-то неестественно дерганой…

Дверь открылась, и Ванюша буквально втолкнул в салон крепыша среднего роста с профессионально незапоминающимся лицом и стеклянными глазами:

— Заползай, падаль! Остановка промежуточная, но далеко не конечная!

Удар по ногам, крепыш падает на колени.

— Грабки, падла, за спину завел! — Щелчок наручников.

Еще один щелчок — ноги тоже в наручниках. Удар ногой в спину, и пленник поломанной куклой лицом вниз падает в проход между сиденьями, а Ванюша поясняет нам с обернувшимся полковником:

— Он это, гарантия сто процентов! Успели еще его соседа по подъезду заодно проверить — чист как слеза. Сейчас пойдем в соседний подъезд. Полковник, за эту падаль головой отвечаешь!

— Есть! — кивнул тот.

Кузьмин же, повернувшись ко мне, улыбнулся и шепотом сказал:

— Вот видишь, у тебя на самом деле все получилось, а ты переживал. Драйвера нашего подстрахуешь?

— Ага… — и, когда за Ванюшей закрылась дверь, я обратился к «драйверу»: — Господин полковник, вы не переживайте, падаль эту я держу. — Пересел для удобства и поставил ногу на спину предателя.

— У меня приказ, ваше… — он осекся. — Вместе посторожим. А вот кепочку я бы вам порекомендовал все-таки надеть… От греха.

— Спасибо за заботу, господин полковник. — И тут же натянул кепарь.

А чего такого? Человек проявил заботу, причем из сугубо профессиональных побуждений. Значит, необходимо господина полковника уважить.

Когда был проверен еще один разведчик из соседнего подъезда, мы переместились на улицу Шутценштарассе. Проверялся второй офицер из оставшейся тройки, все шло по плану, и тут у меня на душе заскребли кошки — пискнувшая чуйка предупреждала об опасности!

Темп!

Похер на тошноту!

Полный анализ окружающей обстановки!

— Группа, внимание! — объявил я в динамик рации, замечая, как с водительского места ко мне резко оборачивается полковник. — К территории квартала со стороны Ляйпцегештрассе движется парочка тревожных, но не паникующих обликов. И это точно не полицейский патруль. Подозреваю, контрразведка выслала агентов для проверки замолчавших постов. Облики контролирую, предлагаю продолжать операцию. Если все слышали, но не можете ответить, просто постучите по динамику.

— Это Иванов, — услышал я глухой голос Ванюши. — Работаем по плану. Камень, продолжай мониторить ситуацию. В случае непосредственной угрозы — доклад немедленно. В остальных случаях приказываю обеспечить режим радиомолчания.

— Принято.

Группа вернулась в машину минут через десять, когда неприметный «Фольксваген» закончил дежурный объезд улиц квартала и зарулил на Краузенштрассе к одному из постов своих коллег, и Кузьмин сразу перегнулся ко мне с переднего ряда кресел:

— Лешка, сможешь тех четверых своих крестничков разбудить?

— Делаю… Готово, — выдохнул я.

Ванюша, прислушивающийся к чему-то пару секунд, удовлетворенно кивнул: