Curriculum vitae
- Автор: Сергей Васильев
- Жанр: Боевики
Читать книгу "Curriculum vitae"
Глава 7. Январь 1994. Взгляд в бездну.
Что такое три месяца для истории? Сполох звёзд на небе, миг, рябь на воде мироздания. И как многое может поменяться! Новый, 1994 год Россия встретила совсем другой страной. Октябрь 1993-го кровью смыл последние иллюзии августа 1991-го.
Всё непотребство после распада СССР воспринималось населением, как временные трудности. Лишь самые проницательные мрачнели и уходили в себя, обсуждая перспективы шестой части света. Прозреть помогли танки в центре Москвы, ведущие огонь по Белому дому. Шок от расстрела собственного парламента вылился в чёткое понимание — букетно-конфетный период между новой властью и старым народом закончился, и в этом “дивном мире неограниченных возможностей” никто никого жалеть не собирается. Будет выгодно — переедут гусеницами под улюлюканье и аплодисменты карманных средств массовой дезинформации, под похлопывание “западных партнеров” по плечу “гут-гут, карашо!”. Октябрь 1993 вернул граждан РФ к привычному советскому состоянию: власть и её подданные существуют отдельно, каждый сам по себе. Тихий саботаж и эмиграция — внутренняя и внешняя — росли стахановскими темпами. Свежие анекдоты про “всю королевскую рать” становились чёрными и злыми. В коридорах власти, её прихожих и туалетах, их не слышали и не понимали. Вождям было недосуг. Они хмуро пилили… Эта едкая реплика в ходу с того давнего времени.
Высмеивалось всё новое, “буржуинское”, включая кулинарные изыски:
—Скажите, у вас есть Дор Блю?
— А что это?
— Это сыр с плесенью.
— Сыра нет. Есть сосиски дор блю и картошка дор блю. Брать будете?
Но больше было законченной чернухи:
Зима 1994 года…
Вопрос Армянскому радио:
»Что будет, когда зима кончится?»
Ответ:
»Президент обещал сфотографироваться… с оставшимися в живых»…
1994 — пик смертности и яма рождаемости. Апофеоз геноцида населения СССР невоенными средствами. 1 февраля
началась продажа акций финансовой пирамиды Сергея Мавроди. В первую половину года в стране из любого утюга можно было услышать рекламу АО МММ. Главный герой рекламных роликов Лёня Голубков стал Человеком года, опередив в этом рейтинге на целых десять баллов президента России Бориса Ельцина. В конце июля наступил крах. Миллионы "не халявщиков, а партнёров" остались с носом. Кто-то без квартир. Большинство — с долгами. Депрессии, разрушенные семьи, самоубийства…. “Гут-гут, карашо!” — аплодировал коллективный Запад.
В 1994-м окончательно сформировалось понятие "новых русских", полукриминальных нуворишей в малиновых пиджаках. Именно у них у самых первых появились мобильные телефоны и крутейшие, похожие на мавзолеи, памятники. Жили новые хозяева России хорошо, но быстро. Это про них зло шутили непричастные к раздербану страны граждане:
—А нам кажется, что это всё вы купили на народные деньги!
—Да ты гонишь! Откуда такие деньги у народа!
“Йа-йа! — подтверждали “наши западные партнеры”, - натюрлих!”
Народ к тому времени уже ощипали двумя денежными реформами! А к закромам Родины, чавкая и давясь, припала партийная и хозяйственная номенклатура! Партаппарат, бортанув пролетариат раскормленным задом, при попытке приватизировать “нажитое непосильным трудом” был очень быстро оттёрт на обочину жизни более физиологичным и бесцеремонным криминалом. Совпартдеятели позже, обнаружив в кармане кукиш, опомнятся, начнут причитать про славное Советское время, которое “мы потеряли”, размазывая сопли по лицу. В 1994 м никаких причитаний не было. Секретари горкомов наперегонки с “красными директорами” и министрами делили наследие “проклятого совка”, вырывали друг у друга куски пожирнее, осваивая тюремные навыки “развода” и “кидка”. Временщики и мародёры планомерно добивали остатки страны, сдавая дорогим "западным партнёрам" национальные позиции по любому вопросу. Российский министр иностранных дел за свою сговорчивость получил на Западе прозвище "Мистер Йес", в противоположность его советскому предшественнику "Мистеру Ноу".
Вместо разогнанного и расстрелянного Верховного Совета в 1994 м в Москве начала заседать бесправная ГосДума и послушный Совет Федерации. Зато творческая интеллигенция наслаждалась небывалой свободой! Своеобразным "сертификатом" того, что наконец "демократия восторжествовала", явилось возвращение в Россию "живого классика". В мае 1994 года посредственный писатель и талантливый лжец Александр Солженицын с супругой Натальей Светловой спустились по трапу самолета в аэропорту Магадана после 20-летнего проживания за границей. Этот хрен с бугра написал графоманское эссе “Как нам обустроить Россию?”, читая которое морщились даже самые преданные фанаты и сочувствующие.
В “черный четверг” 11 октября 1994 года рухнет в преисподнюю курс рубля к доллару, 18 ноября Верховная Рада Украины отменит декларацию о суверенитете Крыма, и в конце года весь пафос бестолковой, но хотя бы формально мирной жизни "новой, демократической России" разобьется о начавшуюся Первую Чеченскую войну.
Историческая справка:
В январе 1994го студенту последнего курса Военно-медицинской академии Григорию Распутину все это было неведомо. Он спешил по скрипучему зимнему снежку на дежурство в госпиталь ветеранов, радостно вдыхая полной грудью колючий морозный воздух. Приключения на “Скорой помощи” и конфликт с криминалом уже забылись, хотя пришлось срочно увольняться и менять квартиру. Но нет худа без добра. В госпитале Григорий получил возможность самой широкой медицинской практики и среди всей безнадёги девяностых нашёл дополнительную опору, чтобы не “съехать с катушек”.
Оглядываясь назад, полковник Распутин мог уверенно сказать, что пинок под зад и вкус к жизни, несмотря ни на что, он получил именно в этой "юдоли скорби и печали", во время тотальной разрухи и развала всего, до чего смогли дотянуться шаловливые ручки новодемократов. Потухшим, разуверившимся, потерявшим надежду, Григорий помнил себя в 1992-м году, когда проблемы и беды валились на него одна за другой, и он, мрачно раскуривая сигарету, стоял в загаженном ленинградском дворике, размышляя об уходе из профессии туда, где есть хоть какая-то перспектива — в рэкетиры, в банкиры или еще куда-нибудь, где можно заработать на хлеб с маслом. Вдруг сзади раздался пронзительный звук песни “Идёт солдат по городу”. Мимо проехал… Нет! Промчался инвалид-колясочник. На коленях он держал орущий магнитофон и букет цветов. «А солдат попьёт кваску, купит эскимо…». Коляска, лихо затормозив и сделав почти полицейский разворот, проскользнула в арку.
⁃ Это Максим бабушку свою поехал поздравлять с Днём Победы!
Поглощённый происходящим, Григорий не сразу заметил пожилую соседку.
— Она войну медсестрой прошла, потом его растила, пока мать неизвестно где пропадала. А сейчас он о ней заботится. Хотя после Афгана и нелегко ему, но оптимизма не теряет.
Распутин стоял поражённый увиденным и услышанным. В голове не укладывалось, как инвалид может ещё о ком-то заботиться вместо того, чтобы ждать помощи от других.
А из парадного доносилось «Не обижайтесь девушки, но для солдата главное, Чтобы его далекая любимая ждала…».
Эта случайная встреча уничтожила все коммерческие планы Григория, развернув его самого на 180 градусов в направлении госпиталя для ветеранов войн, с твердым намерением помогать таким пацанам, как Максим, а может и самому подпитаться у них непреодолимой жаждой жизни. В лихую годину потрясающих людей родит земля русская, в назидание живущим и для укрепления духа приунывших.
И вот он, параллельно с учебой, два года практикует на Народной улице, не переставая удивляться, сколько “лётчиков маресьевых”, “талалихиных”, “гастелло” скромно и незаметно живут среди простых смертных! Впрочем, незаметно — до поры до времени, пока не придет та самая минута…
Вчера, в ходе подготовки к операции, Григорий увлеченно слушал байку военного моряка. “Капраз”, как он сам называл своё звание, про небывалый и, наверно, единственный случай атаки гражданским судном боевого корабля в мирное время.
В конце восьмидесятых, когда правящая ещё советская, но уже горбачёвская элита демонстративно забила болт на военных, пошли они на новейшем атомном подводном ракетоносце в испытательный поход. Случился с ними по военно-морским и всем прочим понятиям неслыханный конфуз — затухли оба реактора, и АПЛ с позором потеряла ход. Они продуваются, всплывают и встают в дрейф. Как говорится — все, приплыли тапки к берегу…
Случаев подышать воздухом у подводников очень мало, потому что АПЛ никогда не должна быть обнаружена вероятным противником ввиду особой секретности, ну и вообще…
Первыми пришли корейцы, за ними — японцы. Американцы тоже не заставили себя долго ждать. Сначала прискакал эсминец, затем крейсер, а под занавес — целый линкор.
Наши совсем приуныли, позор на всё НАТО и на всех супостатов! А наш надводный флот сопровождения где-то шляется. Тут американский линкорийный кэп, воодушевленный горбачевскими прогибами под Запад, делает контрольный в голову. Он, гад, взял и вывесил сигнальными флагами: ПРЕДЛАГАЮ СДАТЬСЯ. Прикололся над капитаном-подводником и всем советским флотом. Капитан бросился в рубку к радио. “Где, где, я вас спрашиваю, наше уважаемое командование, вся наша поддержка в конце концов??? SOS, всем, кто рядом! Берут в полон, ироды!”
Ближайшим кораблем оказался рыболовецкий сейнер, такая малюсенькая посудинка, не в обиду рыбакам будь сказано, по сравнению с линкором — блоха. И это “насекомое” решительно направилось к кодле НАТОвских кораблей всем своим шестнадцатиузловым ходом.
Первыми, обладая хорошей исторической памятью, стали сваливать корейцы и японцы. Они всё правильно поняли, потому что у русского сейнера висели сигнальные флаги ИДУ НА ТАРАН. И этот маленький кораблик, с пятнадцатью русскими мужиками и капитаном во главе, попёр на линкор, на бандуру, о которую разбился бы, как яйцо. Только погромче. Линкор начал манёвр уклонения. Разошлись чудом. Сейнер ещё и погнался за ним. А не надо прикалываться над нашими!