Месть тьмы

– Элементарно, Ватсон, – спародировал знаменитого сыщика Долгоруков, охотно пускаясь в разъяснения: – Кстати, не вздумай здесь ляпнуть кому-нибудь про поцелуи в подобном ракурсе: лесби или гомо. Учти, что в греческих полисах, – новоявленный лектор повёл рукой вокруг себя, – публичные поцелуи, связанные с романтизмом и любовными чувствами, встретят неодобрение и даже порицание общественности. Подобные свидетельства привязанности и близости принято проявлять дома, в интимной, так сказать, обстановке. А вот открытые поцелуи при встрече, как между мужчинами, так и между женщинами, являются как раз тем, для чего свершаются: приветствие, проявление уважения и определение статуса.

– Ты-то откуда всё это знаешь? – удивился Александр. – Бывал, что ли, уже здесь?

– В отличие от некоторых я много читаю! – фыркнул напарник. – Когда и как я мог здесь бывать? Нереально. Просто в своё время изучал историю и культуру Древней Греции.

– Это круто! А можно чуть подробней про поцелуи? – попросил Ашас, неотрывно следящий за идущими далеко впереди Марией и Варей и одновременно с интересом слушающий своего коллегу.

– Пожалуйста, – охотно снизошёл Всеволод. – Можно и подробней. А конкретно на нашем примере. Мария при знакомстве поцеловала нас всех, напомню, всех, в щёку. Этим она дала понять, что уважает нас, но не считает нас себе равными. А вот Варвара Андреевна, как видно тоже разбирающаяся в древней истории и культуре, в ответ поцеловала Марию в губы, чем сразу же установила свой статус-кво и показала, что является равной ей по положению и значимости.

– Во как! – восхитился поступком командира Тимохин.

– Ну да! И кстати, если бы Мария считала нас вообще себе не ровней, плебеями, рабами или простолюдинами, она бы нас вообще не целовала, а это мы должны были бы ей поклониться, не касаясь даже подола её одежды.

– Ого! – встревоженно воскликнул Янас. – Как, однако, нам повезло. Ибо клянусь вам, парни, её губы на моей щеке – это самое лучшее из случившегося со мной, что в этой жизни, что в той. Так вот, ради повторения этого чуда я готов хоть со скалы броситься!

– И кстати, зря сделаешь, – подковырнул Тимохин. – Разбившись вдребезги, ты вряд ли получишь от такой красавицы поцелуйчик в щёку. Разве что в лобик, когда хоронить будут.

– Да тьфу на вас, Александе́р! Зачем вы так не смешно шутите?

– Сам напросился, – беззлобно усмехнулся Саня. – Думай в следующий раз, когда обещаниями разбрасываешься.

Так, незамысловато беседуя, они постепенно нагнали девушек где-то посередине террасы и смогли расслышать тему их разговора.

– Да, господин Костас воспитывал меня с малых лет. Так он выполнял клятву, данную моему отцу.

– А простите за любопытство, Мария. Почему ваш отец сам не занимался вашим воспитанием? Или почему это не делала ваша уважаемая мать, как предписывают обычаи?

Парням не было видно лица хозяйки дома, но зато была слышна печаль, сопровождающая ответ девушки:

– Моя мать погибла от лап чудовищ, напавших из-за граней. А мой отец, воин из войска Костаса, пал смертью храбрых в одном из сражений во время междоусобицы.

– Междоусобица? – искренне поразилась Варя. – Учитывая близость столь великой опасности, которой являются грани, неужели находятся люди, желающие лить кровь соотечественников за кусок территории?

Прежде чем ответить, гречанка многозначительно помолчала.

– Я знаю, господин Костас приходит к нам из другого мира. Я также знаю, что и вы пришли с ним оттуда. И вполне допускаю мысль, что в вашем мире люди более благородны, чисты мыслями и духом. Возможно, вам кажется диким и невероятным убивать себе подобных, когда рядом находится зло, готовое поглотить всё и вся. Но в наших полисах правят алчность, тщеславие, трусость. А потому, уважаемая Варвара, отбросьте и тень сомнения в том, что такие люди находятся. Они льют реки крови ради достижения своих целей, и соседство тёмных сил их не останавливает.

– Я ничуть не сомневаюсь в существовании таких людей, ибо, если говорить начистоту, у нас их не меньше. Все они творят подлости и вероломство с непринуждённой лёгкостью, совершенно не мучаясь стыдом или угрызениями совести.

– В таком случае, – печально заключила Мария, – вас не должен удивлять тот факт, что даже близость граней с таящимися за ними чудовищами не в состоянии избавить нас от зла, творимого нашими собратьями по этой земле.

Некоторое время девушки шли молча, как видно сопереживая обоим мирам, страдающим от человеческих пороков. Ребята, идущие за ними, затаили дыхание, ожидая продолжения разговора, и оно последовало.

– Значит, стратег Костас, – лейтенант вернула разговор к интересующей её теме, – воспитывал вас из-за обещания, данного вашему отцу, а не из-за существования каких-нибудь романтических чувств к вашей матушке.

– Зевс всемогущий, заступись за нас! – возмущённо воскликнула гречанка. – Нет, конечно! Какие ещё «романтические чувства»? Моя мать была достойной женщиной, из приличной семьи. Ей не пристало водить отношения за спиной законного мужа, уподобляясь каким-нибудь гетерам. Да и сам Костас, хоть он и любит проводить время, окружённый женской лаской, тем не менее не позволяет себе ухаживания за женщинами, связанными узами брака.

– Окружённый женской лаской? – зачем-то повторила Варя.

– Да, – нисколько не смущаясь, подтвердила воспитанница обсуждаемого стратега. – Ведь вы сами видели, какой он импозантный мужчина, а значит, от недостатка женского внимания не страдает.

Воронюк ненадолго замолчала, как видно продумывая дальнейший разговор в более тактичной манере. Воспользовавшись этой паузой, Всеволод удивлённым шёпотом поделился со своими коллегами:

– Откуда Мария знает слово «импозантный»? Ведь оно французское и в Древней Греции не употреблялось.

– Ой, великая тайна! Наверняка дядя Миша научил, – отмахнулся Тимохин, считая этот момент недостойным внимания. Его самого заинтересовало другое обстоятельство, которое он и поспешил выяснить, вклинившись в разговор девушек:

– Простите, хозяюшка, я вот тут понять никак не могу. Вы говорите, что Костас окружён женским вниманием, почему же он до сих пор не женат? Или он, простите, вдовец?

Обе девушки, замедлив шаг, оглянулись бросить взгляд на встрявшего в их беседу нахала: гречанка – удивлённый, а астраханка – осуждающий. И тут же обе не сговариваясь с надменным видом отвернулись, не удостоив Александра ответом, после чего ускорили шаг, разрывая дистанцию между ними и мужской «компашкой».

– Чего ты встреваешь? – досадливо ткнул напарника кулаком в бок Всеволод. – Неприлично вмешиваться в чужие разговоры, особенно женские.

– Да шут с ними, с их приличиями. – Тимохин снова нацепил на себя маску хама и невежды. – Просто ты видел, как Варька начинает румянцем заливаться всякий раз, как говорит с Михаилом Георгиевичем или о нём? Значит, нравится он ей.

– Ну, может, и нравится. Тебе-то что с того? – проворчал блондин. – Это её личное дело.

– И моё тоже, – мрачно процедил Александр. – Она мне нравится, и мне также небезразлично, кто нравится ей…

Долгоруков с пониманием хмыкнул, так как и сам в некотором роде разделял подобную точку зрения, но счёл нужным предостеречь своего напарника и конкурента:

– Ты только не пытайся очернять дядю Мишу в её глазах, можешь крупно просчитаться и стать для неё врагом номер один. Женщины очень упрямы и независимы, они не любят, когда мы, мужчины, навязываем им своё мнение о других мужчинах. Да и не только о них, но и о любых других аспектах жизни. Не дави, короче.

Тимохин молча кивнул, вынужденно соглашаясь. По факту всё так.

– Друзья мои, может, отложим уже романтичные заговоры до поры до времени и постараемся нагнать наших милых дам? Не знаю, как вам, а мне до смерти интересно, какие ещё темы они будут обсуждать…

Как видно, это было интересно не только одному Ашасу, поэтому в единогласном порыве все трое ускорили шаг. Однако словно предугадав их намерения, Мария жестом руки направила к ним человека в коротком хитоне, стоявшего в ожидании у лестницы, ведущей во внутренний дворик. Тот, сделав лёгкий поклон, вышел из тени навстречу парням, нарушив тишину террасы цокотом копыт.

– Ёшкин матрёшкин! – воскликнул поражённый Александр, внимательнее разглядев незнакомца.

– Э-э-э… что, простите? – спросил тот, почесывая кудряшки меж рогов. Остановившись перед гостями и переминаясь на своих козлиных ногах, торчащих из-под синего хитона, он продолжил: – Не сочтите за бестактность, но я не слышал о таком племени, имя которого вы сейчас произнесли. Сам же я имею честь и удовольствие являться представителем гордого народа сатиров. Моё имя Пенелопус, и я служу в доме благородного господина Костаса в качестве распорядителя.

– Очень приятно познакомиться, – в тон ему, ни капли не смущаясь, ответил бывший эмиссар. – Позвольте со своей стороны представиться. Меня зовут Янас, для друзей просто Ашас. А этих двух милых молодых людей с выпученными глазами именуют Всеволод и Александе́р. Друзья мои, – он переключился на спутников, – в конце концов, это невежливо. Выходите уже из ступора и проявите учтивость, дабы поприветствовать сатира, занимающего в принимающем вас доме такую почётную должность.

– Ох ты ж мать его…

– Ну полноте! Вам ли, прослужившим столько времени в Комитете и повидавшим несметное количество монстров, удивляться рогатому человеку с копытами на нижних конечностях. Чего такого-то?

– Одно дело всяческие уроды, словно рождённые больной фантазией, – медленно заговорил Александр, продолжая пялиться на сатира, – и совсем другое – встретить вживую существо из древних мифов.

– Э-э-э… Простите, уважаемый, я опять вас не понял, – вступил в диалог сатир. – Во-первых, я не существо! А во-вторых, мой народ принадлежит к древней расе, и никакие мифы тут ни при чём!

– Это он о своём, о наболевшем, – торопливо перехватил инициативу Янас, явно опасаясь, что Тимохин в привычной ему бестактной манере как-нибудь оскорбит собеседника, и постарался сменить тему: – А позвольте поинтересоваться, уважаемый господин Пенелопус, вы вот упомянули, что служите в сём благородном доме распорядителем. А можно уточнить, распорядителем чего?

Сатир гордо подбоченился, уперевшись левой рукой в бок, а правой продемонстрировал серебряный медальон, висевший на его шее:

– Я распорядитель всего этого дома.

– Это как это? – вклинился наконец в беседу Долгоруков.

– Очень просто, – снисходительно пояснил представитель мифического народа. – Если господин Костас или его воспитанница госпожа Мария выскажут какие-нибудь пожелания, я тут же даю распоряжения слугам и рабам, дабы те исполнили их незамедлительно.

– А-а, понятно… – протянул Всеволод и, переглянувшись с коллегами, дал своё пояснение: – Видимо, приказчик?

– Менеджер? – нашёл более современное пояснение Саша.

– Итак, уважаемый Пенелопус! – снова взял инициативу в беседе Янас. – Не соблаговолите ли вы, любезнейший, сопроводить нас вниз? Госпожа Мария приглашала нас немного отдохнуть с дороги.

– Разумеется, – чопорно ответил сатир, отставляя левое копытце. – Именно это распоряжение моей госпожи я спешил исполнить, направляясь к вам. Прошу вас следовать за мной.