Месть тьмы

Глава 6

Казалось бы, если живёшь в глуши, то должен привыкнуть к редкому общению. Но не в случае Михаила Георгиевича. Как саратовский егерь, он всегда встречался с приезжающими в заповедник туристами, с проверяющими, с коллегами и прочими людьми, по той или иной оказии навещавшими его дом и рабочие угодья.

А как граничару и тем более стратегу Костасу, ему приходилось общаться больше, чем иному репортёру. Но есть категория людей, про которых старый егерь почти забыл, настолько редко ему доводилось с ними говорить.

Настойчивая трель доносилась из старого платяного шкафа. Удивлённый дядя Миша не сразу вспомнил, что именно могло там так дребезжать. Наконец открыв створки и покопавшись в белье, он извлёк на свет спутниковый телефон.

– Сто лет в обед! – сказал он сидящему на пороге Петрухе, показывая тому дисплей с высветившимся номером. – Вот уже кого не ждали.

Нажав кнопку приёма, приложил трубку к уху:

– Алло, слушаю!

– Здрав буди, свет-Михайло сын Георгиев, – раздался из динамика почти забытый голос. – В добром ли здравии пребывать изволишь? Как служба идёт? Всё ли у тебя любо-дорого?

– И тебе не хворать, Капитан, – ответил бородатый граничар. – Думал, уже не услышу тебя более. По крайней мере, на этом свете. Совсем ты забыл про старого ученика.

– Напраслину возводишь, друг мой сердешный. Завсегда про тебя помню, не забываю. А что звоню редко, так то тебе токмо в радость должно быть. Значит, в делах твоих служебных и прочих всё ладно да складно. Я ведь, как вестник недобрый, появляюсь, только когда беда на порог просится и без помощи или хотя бы слова поддержки тебе никак не обойтись.

– Стало быть, раз сейчас звонишь, скоро проблем ждать следует?

– Следует, Михайло. Следует.

– Спасибо, обрадовал, – съязвил егерь. – И это при том, что вся наша работа из одних проблем и состоит.

– Истину глаголешь. То, что до сих пор всем ратникам нашим порубежным докучало, простой забавой покажется, когда наступит ночь святой Вальбургии.

Михаил бросил взгляд на настенный календарь, отмечая, сколько дней до упомянутой даты.

– Уже скоро, – прокомментировал он больше для себя, чем для собеседника. – И чего же нам ждать в эту славную ночную пору? Каких таких напастей?

– По вестям, доверия заслуживающим, хлынут в эту ночь к нам из-за граней полчища несметные. Не те, что ранее набегами для разбоя промышляли, а такая сила тёмная повалит, опосля которой ни трава расти не будет, ни вода журчать в ручьях. Зверь и птица исчезнет. А за ними следом и весь род человеческий.

– Звучит жутковато. Прямо аж до оторопи, – задумчиво проговорил дядя Миша. – А где именно такой серьёзный прорыв готовится? Это удалось узнать?

– Удалось, – ответил Капитан. – Получается, что повсеместно ворог полезет, по всем фронтам нашим. Кажному граничару на рубеже своём крепко стоять придётся.

– Повсеместно?

Совершенно не верилось, что на той стороне найдутся силы, способные раскрыть бреши в гранях на такое долгое время, чтобы оттуда просочилось столько всевозможных тварей, сколько потребуется для совершения описанных Капитаном деяний. Но начальник упомянул, что источник информации заслуживает доверия, а значит, всё серьёзно…

– Ну раз такая пьянка намечается, – пустил пробный шар Михаил Георгиевич, – так, может, Комитет поступится своими правилами да поможет граничарам? Ну там вмешательством личным, или снятием каких-нибудь ограничений, или же предоставлением некой материальной помощи. Я не о деньгах, если что. Хватит им из кабинетов верховодить, пора бы о подчинённых позаботиться.

– Помощь будет, – твёрдо пообещал начальник. – Кажному граничару в вашей области отряд ратников на подмогу пришлют. Да токмо с вами они к граням не пойдут, а будут спину вам прикрывать от врага вероломного, с чёрного хода подбирающегося.

– Во даже как! – воскликнул старый егерь. – И что же за сволота такая на мой маленький домик покусится, пока я у граней рубиться буду?

– Да уж разные супостаты на дело недоброе подтягиваются. Многих из них мы повязали, но ещё больше до сих пор на воле гуляют. Для того к вам и шлём подмогу. Дабы тылы ваши в безопасности были.

– Ну что же. И за то вам большое наше граничарское спасибо, – поблагодарил дядя Миша, подмигивая прислушивающемуся к разговору псу. – На этом всё или ещё чем начальство любимое подсобит?

– Пока всё, – резюмировал Капитан. – Ну а там видно будет.

– Там – это где или когда? – подковырнул егерь.

– Сказал же, видно будет, – не купился начальник. – Ты, Михайло Георгиевич, не сомневайся, мы домик твой надёжным рукам доверим. Ну а ты, главное, дело своё, как и прежде, добро делай. Грани держи…

«Грани держи… – язвительно припомнил Костас тот разговор с Капитаном. – Да разве же эту массу сдержишь?!»

Невероятный шум стоял на засечной линии, протянувшейся от горы до горы, в самом узком месте долины. Здесь шла битва, равной которой не помнил ни один участвующий в ней человек. Да и не человек тоже.

Толпы монстров разных форм и размеров остервенело набрасывались на укрепления в жажде рвать и крушить. Как бурные волны во время шторма накатывают на прибрежные скалы, так же злобные массы врага бросались на греческое войско, разбиваясь об него и откатываясь обратно, но только затем, чтобы с новой яростью восстать вновь.

Несмотря на глубокую ночь, видимость была отличная: полная луна светила с небес, пылали жарким пламенем костры в огромных чашах с начищенными до блеска медными отражателями, и ярким, магическим светом заливали окрестности грани.

Отсюда до них, стратег знал точно, более километра. Но даже с этого расстояния было видно, что вся светящаяся поверхность янтарной стены изрыта дырами, как сыр маасдам. И из каждой такой дыры тонким, но непрекращающимся ручейком вытекала разная нечисть, сливающаяся в долине в один общий поток, пытающийся вырваться в долину.

Греки встречали их всем, чем только могли. Орудия метали камни и брёвна, пельтасты пускали стрелы и дротики, гоплиты кололи копьями и рубили лабрисами. А поток монстров всё не ослабевал…

«Неужели на всех участках так? – задумался Костас. – Очень уж сомнительно. Чтобы столько времени держать грани открытыми, это же надо со всего потустороннего мира колдунов и шаманов понагнать. Так ещё необходимо управлять этими полчищами, чтобы они друг друга не перегрызли, а в нужном направлении пёрли. Колоссальные силы, просто колоссальные. Даже по меркам граней».

Не оборачиваясь, он отдал стоящим рядом трубачам несколько распоряжений, и те тотчас подали условные сигналы. Повинуясь этим командам, войска провели быстрые перестановки, заменяя защитников на укреплениях свежими силами из резервов.

Сам стратег находился на верхней площадке центрального барбакана, следя за полем боя с передовой линии и периодически включаясь в саму битву. Его ксифос покрывала вражья кровь, бочонок с дротиками был уже наполовину пуст, и, как показатель тяжёлой битвы, три пустых тубуса от РПГ валялись у него за спиной, а три последних «Шмеля» стояли прислонённые к стене, в полной готовности для стрельбы.

Первый гранатомёт был им использован, едва войско греков отдалилось от города. А вот первый огнемёт был потрачен уже здесь, не доходя каких-то полкилометра до засеки. Тогда земля вдруг ушла из-под ног, образуя огромную воронку, на дно которой провалилось несколько катапульт вместе с обслугой.

Поспешивших на выручку воинов атаковали выползающие из земли многорукие змеи – наги. Видя, что попытка спасти орудия обойдётся слишком дорого, Костас приказал бросить их, но вытащить из ямы всех людей, кого удастся. Отбиваясь от бешено размахивающих ятаганами нагов, греческие воины покинули котлован, и стратег без промедления выпустил в самое дно заряд «шмеля».

Взрыв – и огненный шар заполнил котлован и тоннели под ним, устроив настоящий крематорий для многоруких агрессоров. Земля, потревоженная взрывной волной, просела ещё больше, увеличив объём воронки, но зато напрочь засыпав-замуровав выход на поверхность для подземных диверсантов.

На тот момент вдоль самой засеки сторожевые отряды ещё только отбивали первые немногочисленные группы пришельцев из-за грани. Но едва основное войско Анонимуса заняло свои позиции на укреплениях, толпы монстров и нечисти, словно ждавшие этого, повалили сплошным потоком. Ходящие, скачущие, воющие, рычащие, ползающие и летающие твари всех видов и размеров наступали злобной массой, не имеющей числа!

Построенные по чертежам стратега укрепления позволяли людям удерживать эти полчища, усеивая подходы к засекам горами вражеских трупов. Монстры гибли, но следующие за ними перебирались через завалы тел, меся конечностями пропитавшуюся кровью землю, и с остервенением кидались на греков, выискивая малейшие бреши в защите.

После примерно часа такой безумной бойни предводитель греческого войска был вынужден использовать сразу три гранатомёта, чтобы остановить атаку арморэйнов. Массовый обстрел катапультами и баллистами завалил четыре бронированные туши, ещё пара провалилась в ямы-ловушки, одна сгорела от попадания горящим зарядом из требушета, но две всё-таки прорвались в «мёртвую зону», где и были встречены «стрелами» из подарков мира богов.

Один живой бронепоезд Костас подорвал на подходе, но второй добрался до самой засеки и, уже развороченный взрывом, налетел на стену укрепления, разметав её по бревнышку, смяв защитников и открыв путь для следующих за ним отрядов троглодитов. Чтобы дать гоплитам время добраться до бреши и закрыть её стеной щитов, пришлось использовать третью «стрелу Аполлона», разворотив бронированную тушу ещё больше и взорвав перебирающихся по ней монстров.

Теперь оставшееся чудо-оружие следовало тратить экономно. По счастью, настолько крупных тварей, как арморэйны, пока не наблюдалось. А с остальными, несмотря на огромный численный перевес, войско стратега справлялось своими силами.

– Чем же именно мой участок так привлёк тёмные силы? – бормотал Костас, не отрываясь от наблюдения за ходом сражения. – Не верю, что такое происходит везде и сразу. Впрочем, это ведь можно попробовать узнать.

Метнув дротик, полководец сбил атакующую их гарпию и отступил в центр площадки, велев двум лучникам занять его место. Получив, таким образом, короткую передышку, он извлёк из потайного кармашка на поясе серебряный медальон с изображением совы. Чуть коснувшись губами гладкой поверхности, Костас прошептал несколько слов.

Словно в ответ на это действо, отчеканенная на серебре птица засияла мягким белёсым светом и, оторвавшись от металлической поверхности, зависла перед лицом стратега маленьким призрачным совёнком. Прикрыв его ладонями, как будто от ветра, граничар прошептал несколько фраз и подбросил птицу вверх, отправляя призрачного посланника в полёт. Та, быстро набрав высоту, умчалась в сторону полиса.

Проводив её отлёт взглядом, Костас удовлетворённо кивнул и вернулся на свой пост, руководить дальнейшим ходом сражения.

– Тимохин, сядь уже! Ты задолбал, мечешься туда-сюда, аж в глазах рябит.