Месть тьмы

– Желторотики, – презрительно фыркнул Александр. – Необстрелянные новобранцы!

Варвара строго на него цыкнула и попросила хозяйку дома не обращать внимания на полудурка.

– Плюс ещё личная гвардия Совета, – продолжила Мария. – С дюжину гоплитов и два десятка лучниц.

В памяти комитетчиков всплыли воины, охранявшие старцев и группу женщин внутри храма во время птичьей атаки.

«Вот это уже солидно, но всё равно мало», – поморщился Долгоруков, не решаясь говорить вслух, дабы не нарываться, как напарник.

– Четыре сотни полиции. Но это в основном рабы и простолюдины. Вооружены дубинками и копьями. Реже – топорами и ножами.

– Сброд! – опять не удержался Тимохин, за что получил нагоняй от командира.

– Ну и не все горожане ушли в ополчение к Костасу. Только мужчины старше тридцати и имеющие хотя бы одного сына. Из остальных оставшихся вполне можно набрать ещё полный лохос.

– Хм. Это значит ещё около пятисот бойцов, – прикинула Варвара.

– Думаю, немного меньше. Четыре с половиной сотни, – уточнила гречанка.

– Значит, – подвела итоги лейтенант, – мы имеем чуть меньше тысячи потенциальных бойцов против двух сотен, из которых только полтораста воины. Ну и конечно же мы четверо. – Она обвела взглядом свою группу. – На нас броня, у нас два огнестрела, и в целом для вашего мира мы довольно-таки мощная сила. Думаю, можно рискнуть и впустить войско этого, как вы там сказали?

– Баладинуса, – услужливо подсказал младший из советников.

– Баладинуса, – терпеливо повторила Варя, запоминая имя. – Так вот, сопроводить его войско через город. В случае измены численный перевес на нашей стороне, задавим их массой. А если этот полководец искренен в своих намерениях, то его помощь Костасу будет неоценимой.

– Что ж, замечательно! – слегка хлопнул в ладоши один из старцев, одобряя сказанное посланницей мира богов. – Тогда давайте обсудим подробности наших действий.

Но, видно желая показать собравшимся, что времени для обсуждений как раз и нет, ветер занёс в окна звук далёкого раската, который незнающий человек вполне мог принять за гром.

– Ещё одна «муха» жахнула, – тихо прокомментировал Тимохин. – Значит, Костас по уши в проблемах…

Он хотел сказать что-то ещё, но следом за первым раскатом донёсся второй. Все люди и один сатир с чуть заметной тревогой, а кто и с волнением переглянулись. Оперативники понимали, что стратег стал бы расходовать столь ценное оружие только в крайнем случае. А тут сразу два. Это уже совсем серьёзно.

Но едва старший из советников открыл рот, чтобы спросить об этом, как его перебили раскат третьего взрыва и чуть заметная дрожь пола.

– Ни хрена себе они фигачат! – воскликнул Александр, ловя тревожный взгляд Варвары. – Похоже, у них там полная… ну, ты понимаешь.

– Вполне, – ответила девушка, даже не пытаясь скрыть волнение. – Так, время обсуждений закончилось, настала пора быстрых и решительных действий.

Последнее она адресовала Марии и членам Совета. Те молча согласились с мнением хилиарха и тут же на месте стали определять дальнейшие действия друг друга для скорого, но безопасного пропуска фокийцев через город.

В свете общего напряжения никто из присутствующих не обратил внимания на обособленно стоящего Ашаса. Бывший эмиссар по-прежнему не выпускал из поля зрения прекрасную гречанку. С того момента, как он в первый раз увидел её на крыше особняка, она занимала всё его внимание и мысли. Но если поначалу в его взгляде было лишь восхищение, то теперь у него в глазах господствовали страдание и тоска.

Варвара, заметившая эту тревожную метаморфозу ещё во время ужина, возможно, как психолог и смогла бы разобраться в её причине, просто поговорив со своим подчинённым. Но, увы, сейчас её отвлекали первые лица города и волнение о судьбе Костаса с войском.

А мрачная тень всё больше и больше давила на лицо выходца из тёмного мира. Его мысли метались – огонь и лёд, тьма и свет, словно дикий хоровод из разных эмоций крутился в его голове, не позволяя спокойно мыслить. И для него это было нестерпимо.

Перед его внутренним взором чередовались картины яркие и пугающие: вот он смотрит на Марию, одетую в серебристый хитон с золотой вышивкой, а в следующий миг он видит этот же хитон, залитый кровью. Вот она предстала перед ним в белоснежном, как при первой встрече, платье, а вот девственную белизну заливает багровый цвет. Но самое яркое впечатление осталось от воспоминания о кратком миге возле купальни.

Отправив сатира с поручением и попросив своих гостей одеться для официальной встречи, Мария, сделав приглашающий жест Варе, направилась в комнату с ванной. За миг до того, как отвернуться, она взглянула ему в глаза. Взрыв размером со сверхновую прогремел в груди эмиссара, а окружающий его мир завертелся юлой, и только эти карие, бездонные глаза неподвижно взирали в его душу.

Девушка отвернулась и пошла в купальню, но за те несколько шагов, что ей предстояло сделать, она сумела ещё раз потрясти Ашаса. Дёрнув край простыни, гречанка позволила ей сползать по своему телу, опускаясь с каждым шагом всё ниже. Когда Мария была уже у самой двери, простыня замерла чуть ниже талии, открывая взору изящную спину и верх ягодиц. Помедлив секунду, словно позволяя ему налюбоваться на это великолепие, девушка сбросила простыню, полностью обнажив себя, и, неспешно качая бёдрами, вошла в дверь. Скрываясь за косяком, она ещё раз обернулась и, поймав его взгляд, подмигнула, одарив тёплой улыбкой…

Ашас резко выдохнул, выныривая из воспоминаний, словно из ледяной проруби. Он до сих пор не был уверен, что та улыбка и подмигивание были реальностью, а не плодом его больного воображения. Но эта картина всплывала перед ним снова и снова, наполняя небывалым восторгом. И тем страшнее была метаморфоза, происходящая перед мысленным взором…

Обнажённое тело, которым он так восторгался, лежит на холодном мраморе в лужах дымящейся крови. Лица не видно, она лежит ничком. Но Ашас не сомневается – это Мария. Резаные раны уродуют не так давно изящную спину, мелкие жуткие твари грызут когда-то великолепные руки и ноги, а волосы, при жизни ниспадавшие роскошным водопадом, подобно выброшенным на берег водорослям, мокрые и бесформенные, распластались по залитому кровью полу. И вот на фоне этого ужаса появляется кинжал с окровавленным клинком. Кинжал, который держит его, Ашаса, рука.

– Пожалуй, на этом всё! – закончила разговор со старцами воспитанница Костаса. – Мы со всем определились, можно расходиться. Пора приводить задуманное в…

Все дружно согласились, но никто не успел даже тронуться с места, как…

– Не-е-ет! – в исступлении проорал выходец из тёмного мира.

С безумными глазами он стремительным шагом приближался к хозяйке дома, доставая на ходу подаренный кавказский кинжал.

– Э, ты чего, сбрендил?! – Тимохин со Всеволодом бросились ему наперерез, закрывая Марию своими телами.

Варя, откинув подол греческого платья, выхватила из набедренной кобуры РПР и взяла эмиссара на прицел. Но Ашас, вдруг рванувшись, как хоккеист, одним силовым приёмом растолкал внештатников, повалив обоих, и оказался лицом к лицу с гречанкой. Стоящие за её спиной старцы попятились, даже не пытаясь прийти на помощь девушке.

– На пол! – заорала Варвара, обращаясь к Марии и старикам, так как они были на линии огня.

Никто её не услышал. Чертыхнувшись, лейтенант стала смещаться вбок, выбирая вектор стрельбы, и понимала, что не успевает, эмиссар уже на расстоянии вытянутой руки от гречанки. И вдруг он исчез из прицела. Отведя оружие в сторону, Варя поспешила найти его снова и нашла…

На коленях перед Марией, сотрясаясь от беззвучных рыданий, стоял Ашас, протягивая девушке кинжал, который держал за лезвие.