Другая правда человека её нельзя изменить Том 1.

Глава 251

Он любил ранний утренний подъём когда на часах, было ещё половина шестого до семи часов утра. В это время он сидел, у окна с распахнутым настежь окном курил и обдумывал свои разные мысли о работе, и о том каким способом решить свои проблемы. Хотя, если разбираться, и думать с какими трудностями сталкивается Андрей Александрович, то по большой части он мог об этом не думать только в выходные дни.

Наступил тот самый долгожданный солнечный день пустой жизни Андрея. В девять часов утра на стройке закипела жизнь, заработали «трактористы» и рабочие заскрипели кранами. Стройка наполнялась шумными разговорами и вечно оправдывающиеся рабочие которые опаздывали на пятнадцать минут. Один светлокожий с темнокожим пошли раскидывать цемент, им нужно было успеть закончить, всё до обеда, потом нужно будет перетащить шифер в здание строющиеся многоэтажки в когда наступит вечер их несомненно попросят перенести тяжёлый груз или даже, что-то ещё.

Пятый год, в Москве, Андрей не замечал как проводит свою жизнь на работе с самого утра и до позднего вечера. Хотя он даже и не обедал, он не видел в этом смысла, чтобы поесть, не уютная атмосфера. В его жизни были выходные, он много выпивал, пахнущие цветы на окне давали знать о его бывших любовниц, и теми ментовскими рожами. Раз в неделю он стирался, через некоторое время Андрей перевёл свои заработанные сущие копейки в потом отправлял их директору.

Так и коротал Андрей между своим подъездом время и на стройке. И в выходные он тоже был, там. Андрей скучал по своему сыну расставания передались ему тяжело, он вспоминал свою бывшую жену только то, что тогда он подписывал бумагу с разводом. Вот такая у него жизнь. А ведь когда-то они были хорошей семьёй.

В последние месяцы годы жизни Андрей ощущал острое желание что-то изменить в своей жизни. Самым главным он ушёл из стройки, а во вторых - он уехал из Москвы. А ещё убрал больной зуб у стоматолога.

Самое главное. Андрей не любил Москву за то, что она никакой возможности заработать не принесла. Обнулила, и лишила возможности побыть настоящим бизнесменом. Подтянув штаны. Полицейские на улице, вместо обращения к уважительной его персоне они обратились к нему только так:

— Ваши документы?

Московские менты, и то не принимали его за человека словно он будто теперь не нормальный псих...

И если для других он уже не человек, то те кем считаются? Андрей и город Москва напоминала ему вечные пьянки и грабежом. Менты козлы, которые вечно надоедали ему с частым приходом домой. На самых высоких этажах, без прописки, красили стены таджики директора он имел свой офис и говорил полицейским — ну вы что не понимаете, как они будут без зарплаты? Выговоры из-за маленькой зарплаты за квартиру в бытовых и постоянно ожидающие деньги, они говорили что такое же понимание, должно быть у всех мужчин. В начале апрельский недели Андрей собрал группу и паспорта, как бы под предлогом для новой местной прописки, а вчера он сказал, что отдаст, если три этажа к понедельнику будут, нахрен, проданными.

Вот такие мысли были в голове у Андрея. Андрей, трогал кончиком языка образовавшуюся на месте больного зуба дыру. Он подумал о серебряном зуба который реально бы не помешал.

Такждик молча дожёвывал. Он побаивался Александровича, он боялся покинуть стройку, боялся не заработать свои деньги. Он каждый божий день просыпался с мыслью и засыпал: Мне никогда не было хуже как сейчас.

— А — а—а — а—А!!! — таджик округлил свои глаза.

— Чё ты орёшь таджик!

— Меня достала эта грёбаная работа, как же я устал хочется отдохнуть съездить куда — нибудь к примеру на море, послушать шум моря, а не сидеть в этом душном доме и нюхать, эту вонючую краску! Когда закончится, эта бедная жизнь? Когда я смогу начать жить нормально, не нуждаются в деньгах? Неужели, никогда...

— Ишь, чего захотел на море... Ты думаешь, мне туда не хочется да, я там всего лишь один раз был и то, когда в командировку ездил я, вёл себя как деревенщина я вообще, никогда не знал об настоящем отдыхе потому — что похаю с восемнадцати лет, когда моя мать умерла мне было около двенадцати лет, тогда отец сказал что жить больше не хочу, я говорил ему что жизнь на этом не заканчивается нужно жить дальше, как бы не было трудно как бы не было тяжело если ты сильный человек, то справишься, а если ты слабак пойдёшь на дно и утонешь, как карась которого не спасли... Потом когда мне исполнилось восемнадцать, отец умер я тогда, понял что остался совсем один у меня не было родных сестёр братьев, никогда не было отец и мать хотели завести ребёнка, но мать узнала что она не может иметь детей из-за какого-то збоя в организме. Мне и сейчас нелегко, я бы хотел чтобы мои родители вернулись к жизни, а сам понимаешь, что этого просто не будет никогда...

— И как ты живёшь, все эти годы? Тебе нетрудно просыпаться с мыслями, и засыпать с ними что в этом мире у тебя, больше нет родных и даже просто человека с которым можно поговорить, по душам?

— Вот так, я и живу. У меня были один два три человека с которыми я разговаривал по душам, но мне не было с ними интересно, они разговаривали об своём я говорил про своё и почему-то никто из них никто не мог меня понять, я не считаю что с такими людьми можно вообще поговорить по душам, эти люди для этого просто не созданы... Они хладнокровны, к чужому горю. Они никогда не поймут, как это когда теряешь близкого тебе человека пока сами не потеряют, того кто так сильно дорог с теми с кем, ты всю свою жизнь находился рядом.