Дело о смерти фрейлины

2

Он успел разобрать где-то треть этих залежей и куча скомканных бумаг, среди которых были нелепые доносы, приглашения на обед к каким-то неизвестным людям и полные подобострастного трепета поздравления с новым титулом, росла, как сугроб в зимнюю ночь. Туда же отправлялись надушенные признания в любви и предложения поучаствовать в каких-то коммерческих предприятиях, суливших невероятную прибыль. На краю стола образовалась ровная стопка писем, на которые следовало дать ответ, а рядом — письма, требовавшие иных действий: подлежащие проверке доносы, счета, которые нужно было оплатить, и те приглашения, которые разумно было принять.

От этого занятия его оторвал стук в дверь, и когда он ответил, она распахнулась, и на пороге появился Фрессон. Его глаза блестели любопытством, на губах блуждала немного азартная улыбка. Подойдя к столу, он уселся на стул и сходу спросил:

— Откуда у тебя эти флаконы, Марк?

— Ты нашёл там яд? — оживился барон.

— Именно! Причём в разной консистенции. Кого-то ещё отравили?

— Отца Клодины де Шаброль.

И он рассказал Фрессону то, что узнал о его смерти. Тот слушал внимательно, постукивая длинными тонкими пальцами по столу.

— Значит и его травили постепенно и целенаправленно, — проговорил он, когда Марк закончил. — Это произошло вне дворца, что даёт надежду, что убийца находится не здесь. Это порадует леди Евлалию. Она вздохнёт свободно, насколько ей это позволит её узкий корсет, но для тебя задача осложняется. Или ты всё ещё думаешь, что это Дельмас?

— Я ещё раз допрошу его чуть позже, но, полагаю, он никогда не слышал о Бошане. Огастен ничего у него не нашёл. То, что говорят о нём знающие его люди, никак не вяжется с образом коварного отравителя. Нет, Эммануэль, я думаю, что это не он. Но яд был в пилюлях, которые были заказаны ему и от него доставлены. Их подменили или у него, или по дороге во дворец…

— Почему не здесь? В комнате Клодины всегда был проходной двор.

— Ты забываешь об отравлении её отца, которое уж точно не связано с дворцом. Они отравлены одним ядом и по схожей схеме. На улице Белой совы видели высокого человека в серой куртке и войлочной шляпе. Скорее всего, это и был отравитель. Ты думаешь, он из дворца, особенно если учесть, что дочь и отец не поддерживали отношений. Его здесь и на порог не пускали.

— Согласись, Марк, эти убийства хорошо продуманы, подготовлены и осуществлены. Обе смерти были болезненными и до того жертвы испытали немало страданий. Это очень похоже на месть. Но почему мстили им обоим, если они уже давно не виделись друг с другом?

— Я полагаю, что событие, вызвавшее у убийцы такую ненависть, произошло ещё до переезда Клодины во дворец. Они оба: и она, и Бошан, причинили кому-то зло, за которое расплатились своими жизнями. Бошан был неприятным человеком, он безжалостно расправлялся со своими конкурентами, но если это их месть, то зачем после его смерти травить дочь, что очень нелегко, учитывая, что она жила в одной из самых охраняемых частей королевского дворца. Может быть только одно объяснение: она тоже виновата. То есть они оба вместе навредили чем-то убийце.

— Клодина появилась здесь, когда ей было всего шестнадцать. Кому она успела так насолить в столь юном возрасте?

— Я всё время возвращаюсь к этому вопросу и нахожу лишь один ответ: Матису де Серро, своему бывшему жениху. Но он умер четыре года назад. Если только сейчас объявился его родственник или друг, который решил отомстить за него. Я даже не знаю, где найти достоверные сведения о самом де Серро, не то, что о его родичах и друзьях!

— Что ж, здесь я бессилен тебе помочь, — с сожалением резюмировал Фрессон. — Если понадобиться моя помощь, обращайся. И держи меня в курсе. Мне интересно.

— И ты хочешь знать, как он сделал экстракт аманиты? — усмехнулся Марк.

— Именно, так что я надеюсь, что ты дашь мне с ним поговорить, — рассмеялся Фрессон.

— Когда поймаю, — кивнул Марк.

После его ухода он вызвал к себе Гаспара и велел ему отправляться на запад, в тот самый рудник, куда отправили Матиса де Серро, с тем, чтоб выяснить обстоятельства его гибели, а также узнать, не обзавёлся ли он там другом, который вышел на свободу не так давно. Гаспар внимательно его выслушал и, понятливо кивнув, отправился выполнять приказ, а Марк снова посмотрел на скопившиеся на столе письма, но думал о другом.

На данном этапе расследования у него была всего одна ниточка — это несчастный жених Клодины Бошан, и два направления, по которым можно двигаться: во-первых, раздобыть сведения об этом рыцаре и его связях, а, во-вторых, попытаться узнать, как и кем были подменены пилюли.

Непосредственное отношение к подмене пилюль могли иметь два человека: изготовивший их аптекарь Дельмас и горничная, которая несла их из аптеки во дворец. В виновность Дельмаса он верил всё меньше, но, мог ли кто-то подменить пилюли в его лаборатории без его ведома? Следовало проверить учеников аптекаря и выяснить, кто ещё часто бывал в его доме. Что касается горничной, то сыщики, отправленные Тома на женскую половину дворца, всё ещё опрашивали служанок и младших фрейлин. Оставалась некоторая надежда, что они что-то выяснят.

А вот узнать что-то о Матисе де Серро будет гораздо сложнее. Если он был рыцарем графа де Вермодуа, значит, скорее всего, прибыл с ним из тех мест, жил в доме графа и общался с другими рыцарями, служившими его господину. Не зная Сен-Марко и будучи невысокого происхождения, он вряд ли стремился завести здесь знакомства и нашёл друзей, которые помнили бы его спустя шесть лет после ареста. Даже если они и были, то, где их искать?

Марк поднялся. Если был человек, который принимал участие в судьбе Матиса де Серро, то, скорее всего, он был на судебном процессе. Оставалось надеяться, что об этом помнят служащие суда.

— Я запомнил это дело лишь потому, что оно было так несправедливо, — произнёс Монти, отойдя от своей конторки в маленькой комнатке рядом с кабинетом главного королевского судьи. — Все тогда понимали, в чём дело. Прямо из зала суда эта девица отправилась в королевские покои. Я был в то время секретарём и вёл протокол процесса. После его окончания судья Рикон велел мне переписать его, как он сказал: «убрать оттуда всё лишнее и незначительное». Дело в том, что речь того рыцаря в свою защиту звучала очень убедительно, потому она и была удалена из документов процесса.

— Вы помните что-нибудь о самом подсудимом, Монти?

Тот задумался и совсем как серый грызун задёргал носом.

— Он был младшим сыном какого-то рыцаря, вассала графа Вермодуа и лишь недавно приехал к нему из дальнего поместья. Юноша был наивным и неискушённым. Кажется, он был уверен, что, поскольку невиновен, то ему ничего не грозит. Конечно, если б граф оставался в Сен-Марко, он бы наверно вступился за него, но к тому времени он уже покинул город со своим двором, отправившись в поместье. Тот юный рыцарь остался лишь из-за Клодины Бошан.

— Был ли кто-нибудь на процессе из его друзей или родственников?

— Нет, никого. Пришли только те, кто появляется здесь ради развлечения. Знаете, некоторые придворные ищут в суде пищу для сплетен и ходят на процессы с завидной регулярностью. Его никто не поддержал. Он был один.

— Вы сказали: юный рыцарь. Он был так молод?

— Что-то около двадцати лет, но выглядел он и того моложе. Я, видите ли, ваше сиятельство, подслеповат, потому не мог разглядеть его лица, но мне показалось, что он хорош собой, черноволосый, белолицый, с прямой осанкой и звонким голосом. Он вёл себя на суде смело и был уверен в благоприятном исходе, но, кажется, показания, которые давала против него девица, его сразили. Он даже пытался возражать ей, чем вызвал раздражение судьи Рикона.

— У него был адвокат?

— Ему согласно правилам предоставили адвоката, но тот и не думал его защищать, а лишь просил смягчить наказание в виду его молодости и ссылаясь на то, что это первое его преступление.

— Как его звали?

— Брезе, он умер пару лет назад.

— А прокурор?

— Кастелан, он разливался на том процессе соловьём, расписывая ужасные страдания девицы и её отца, и маниакальную жестокость подсудимого. Он тоже умер, но раньше, стал жертвой ограбления. Его убили за десять серебряных марок в кошельке и золотую печатку.

— Значит, не осталось никого, кто бы видел этого юношу и говорил с ним, — печально вздохнул Марк.

— Отчего же, — пожал узенькими плечиками Монти. — Он примерно месяц провёл в подвале Чёрной башни. Возможно, там ещё служат тюремщики, которые помнят его, или даже заключённые, сидевшие с ним в одной камере. Не думаю, что его тогда держали в одиночной, тюрьма была переполнена.

Он печально улыбнулся, продемонстрировав свои длинные жёлтые зубы, отчего его сходство со старой ручной крысой стало ещё больше.

После этого Марк отправился в Чёрную башню, хотя особой надежды у него не было: сколько арестантов проходит перед глазами тюремщиков! Не могут же они помнить всех! И всё же он решил проверить эту возможность.

Для начала он направился к регистратору крепости господину Паскалю и нашёл его на прежнем месте — за массивной конторкой в комнате, все стены которой были заставлены толстыми папками, хранившими память о многих печальных судьбах. Увидев его, чиновник приветливо кивнул и поспешил поздравить с новым титулом. Поблагодарив его, Марк рассказал, зачем пришёл, и регистратор тут же уверенно кивнул ему и направился куда-то в угол, откуда вернулся с толстой папкой, которая практически не отличалась от сотни других. Открыв её, он какое-то время перебирал документы, а потом сообщил:

— Вот оно! Матис де Серро, девятнадцати лет, рыцарь, был доставлен сюда в день поминовения короля Генриха, содержался до суда в общей камере верхнего яруса подземной темницы и уже в Христофоров день был отправлен по приговору королевского суда в рудник у Чёрной сосны для отбывания наказания. Вам нужно обратиться к старшему тюремщику Бернье, он до сих пор надзирает за верхним ярусом темницы.

Поблагодарив регистратора, Марк спустился в казематы и разыскал Бернье, массивного пожилого человека с пышными усами.

— Нет, ваша светлость, тот рыцарь был не у меня, — возразил тюремщик. — Я помню его, он выглядел благородным юношей, и я постарался подыскать ему камеру почище, на случай, если его оправдают, но потом пришёл приказ перевести его ниже, туда, где сидят закоренелые преступники.

— Почему приказ не отражён в регистрационной книге? — уточнил барон.

— Он был устным. Ко мне явился паж короля и, затыкая нос кружевным платочком, передал пожелание его величества. Мне оставалось только выполнить волю нашего повелителя. Ступайте вниз, к Дюкре, он помнит всех своих подопечных, потому что они сидят у него годами. И такую невидаль, как временного заключённого, наверняка запомнил.

И Марк снова начал спускаться вниз по тёмной лестнице, стёртые ступени которой, казалось, были пропитаны слезами. Едва не в самом низу подземелья, где у тяжёлой двери с решётчатым окошком стояли два стражника, Марк остановился и предъявил жетон тайной полиции. После этого один из стражников постучал в дверь, и вскоре в окошке мелькнуло хищное бледное лицо с острым орлиным носом и на барона воззрились чёрные глаза под густыми бровями. Он представился и дверь отворилась.