Crescent

— Так что Белройз сказал, что вызовет специалиста из другого участка, потому что у нас «никто не умеет работать» и «ни одной приличной версии он не услышал», чтобы предъявить обвинение кому-то из пятерых, — продолжил Лассер так, словно и не прерывался. — Или чтобы расширить число подозреваемых. А где их брать, этих новых подозреваемых? И тех, что есть, сегодня придется отпускать, сроки выйдут. Если хочешь знать мое мнение — будет очень интересно посмотреть, как его хваленый специалист сядет в лужу. Ради этого я согласен остаться сверхурочно. Только из ничего — ничего и не сделаешь.

— А среди пятерых не было королевского отпрыска, больного проказой? — рассеянно пошутил Катлер, уминая ногой бумажные стаканы в ведре.

Лассер фыркнул.

— А неуклюжего очкарика? — продолжил впаривать детские версии под видом собственных Катлер.

— Они же все спортсмены, — Лассер подозрительно посмотрел ему в лицо, чувствуя подвох. — Посторонние там не ходят, только свои.

— А с мертвой рукой в кармане никто не попался? — Глядя на физиономию приятеля, Катлер перестал сдерживаться и захохотал — слишком уж серьезным тот выглядел. — А с глазами разного цвета? Что, тоже ни одного?

— Сид Элиман, — вдруг сказал Лассер. — А ты откуда знаешь про глаза? Я ж вроде один был возле камеры, когда он линзы менял. В линзах они у него оба одинаковые.

Катлер остался стоять с последним стаканом в руках, не дойдя до урны.