Парусник в тумане

Лили огорченно вздыхает и медленно плетется по коридору, глядя на блестящий кафель пола. Еще никто не знает, ни братья, ни родители, что Тедди предложил ей встречаться. Лили, помедлив, ответила «да» — но душа дрожала и дрожит как сухой лист на ветру. Ей все еще страшно.

— Эй! — она замечает худую фигуру Скорпиуса, маячащую в коридоре, и ускоряет шаг. — Поможешь с библиотекой?

Он оборачивается и засовывает руки в карманы. Лицо у него серое и грустное, и плечи опущены вниз, как у провинившегося ребенка. Мама, которая всегда умеет поднять настроение даже ворчливому Кричеру, перед мрачностью Скорпиуса осталась бессильна, только предложила какое-то время пожить у них, и Скорпиус согласился. Лили подозревала, что Роза, с ее умением хладнокровно давить на близких, пыталась его изменить — и проиграла. Впрочем, таким, каким Скорпиус был до отношений с ней, он тоже не остался — и даже воротник рубашки, всегда такой идеально белый и выглаженный, теперь загнут внутрь.

— Черт с тобой, — произносит он глухо. — Только книги я на себя возьму.

Лили нетерпеливо ждет его в коридоре, переминаясь с ноги на ногу. Ей хочется увидеть Тедди, сейчас, в это самое мгновение, но нужно ждать. Постоянно ждать. Лили кажется, что поэтому Виктуар и бросила его — ей надоело сидеть у окна.

— Держи, — Скорпиус с какой-то отрешенностью протягивает ей два тома в синем переплете. — На неделю дали.

— Спасибо! — Лили прячет их в сумку и бежит к лифтам. — Я верну!

— Поттер! Стой, Лили! — Скорпиус догоняет ее у самых дверей. — Ты спятила? Их нельзя выносить из здания, куда ты собралась?

Лили лукаво улыбается, махнув рукой на окна позади них, через которые льется солнечный свет.

— В парк. Там легче дышать, а здесь я все равно никому не нужна. Хочешь со мной?

Вместо ответа Скорпиус почему-то смотрит на ее ноги и приподнимает вверх худые плечи.

— Не могу. Найдешь что-нибудь — сразу возвращайся.

Лили кивает и, зайдя в лифт, несколько секунд рассматривает свои голубые босоножки с тонким ремешком, охватывающим щиколотки. И что в них интересного? Пожав плечами самой себе, она поправляет на плече тяжелую сумку. Зеркало напротив нее отражает девушку с длинными рыжими волосами и россыпью веснушек. И в ее карих глазах прячется страх.

Тедди появляется поздно вечером, в мятой рубашке, с большой ссадиной на щеке и, усевшись на подоконник, вопросительно смотрит на Лили.

— Новости?

— Почти никаких, — отзывается она, натягивает поверх платья тонкий свитер. — Мы так и не пришли к единому мнению, сколько точек не хватает на карте, и какой символ они должны образовывать. Альбус считает, что какой-то объединяющий, Джеймс — что это точно один из металлов вроде золота, а Скорпиус… он, похоже, вообще ни о чем не думает кроме Розы.

Лили осторожно касается ладонью его лица, и Тедди, протянув к ней руки, притягивает ее к себе за талию.

— Больно? — спрашивает она тихо, кивая на ссадину.

— Привык. Раньше лечил сразу, а теперь даже внимания не обращаю, — замечает он, улыбаясь. — Скучала?

Вместо ответа она наклоняется и целует его губы, пахнущие смертью и кровью. С трудом сдерживая дрожь, Лили обнимает его за шею и прижимает его голову к своей груди. Она не знает, любовь ли это. Только страшное, темное и жгучее желание снова обрушивается на нее с такой силой, что она едва стоит на ногах. Как и тогда, в пятнадцать. Все сводит ее с ума: и его волосы, меняющие цвет, и приоткрытые губы, и руки — сильные и цепкие, крепко держащие ее за талию. И ее пальцы сами собой медленно тянутся к пуговицам на блузке.

— Что ты делаешь? — тихо спрашивает он, и Лили тут же кладет ладони на его плечи, багрово краснея.

— Живу, наверное, — отвечает она приглушенно.

— Ты такая цветная, — говорит он взволнованно и, поднявшись, прижимает ее к себе. — Как бабочка, влетевшая в мой серый мир. Не улетай, без тебя я снова потускнею.

Она запрокидывает голову, отдавая губы во власть его поцелуев, и закрывает глаза, не думая ни о чем. Они наедине, и вокруг них — ночь. И Лили одновременно хочется стать еще ближе, прикоснуться к его обнаженной коже, но его запах рождает в ней страх, который невозможно унять.

Скорпиус

— Я заплатил одному человеку, — говорит он тихо, поворачиваясь к Альбусу. — Он сделает анализ крови у тел погибших так, что никто не заметит.

Альбус поправляет галстук и оглядывается на мать, которая сидит в гостиной, увлеченно читая новый выпуск «Пророка».

— На черта?

— Я подумал: а что, если убийца, используя символы, достает из тел необходимые ему элементы? Что-то впитывает, становится сильнее?

Альбус смеется и хлопает его по плечу.

— Ты что, смотрел маггловские фильмы? У них есть подобные сумасшедшие сюжеты. Ладно, я побегу… Мам, ты Лили не видела?

Мать пожимает плечами, не отрываясь от газеты и что-то методично подчеркивая в тексте.

— Ты во сколько будешь? — Альбус зевает и одергивает пиджак. Он никогда не любил рано вставать, частенько просыпая завтраки в школе, но Министерство никого не ждет. Да и жизнь — тоже.

— Думаю, часа за два справлюсь, — Скорпиус стискивает зубы. На улице ярко светит июньское солнце, но ему холодно: вопреки всем он идет к деду. Пальцы — не дрожат. Просто холодеют на кончиках.

— Доброе утро, — звонкий голос Лили раздается на лестнице, и Скорпиус невольно поднимает глаза.

Она легко спускается вниз, держась одной рукой за перила, другой придерживая соломенную шляпку с широкой белой лентой. Рыжие волосы волнами лежат на желтой ткани платья, и белый ремешок сумочки змейкой бежит с плеча вниз и прячется за спиной.

Она так похожа на его мать сейчас — нежная, воздушная и счастливая — что у него сжимается сердце.

— Эй, — Альбус лукаво улыбается и тычет его локтем. — Очнись. До обеда, тогда. Прекрасно выглядишь, сестра.

Скорпиус, сбитый с толку этой совершенно незнакомой и чужой Лили, которую он такой не видел, отрешенно пожимает его руку.

— А ты куда? — Лили прыгает на одной ноге, поправляя застежку босоножки.

— К деду, — он смотрит на ее скачущие веснушки и сдерживает улыбку. — А ты?

Лили перестает прыгать и насмешливо разглядывает его серьезное лицо. Потом тихо фыркает.

— Тебе это действительно интересно?

Скорпиус пожимает плечами. Он и сам не знает, интересно ему это или нет.

— Я сейчас в Министерство, потом на встречу с Тедди, — произносит она и пунцово краснеет. — Кстати, спасибо за книги. Я завтра верну, ты ведь еще у нас будешь?

Он кивает, и странное желание задержаться в доме Поттеров подольше зарождается где-то в глубине сердца. Меньше всего ему хочется сейчас переступать порог квартиры Розы, где всегда пасмурно. Снова видеть ее стеклянные глаза, ее припухшие губы — и вдыхать ее запах. Сейчас ему кажется, что она отрезается от него ножом — медленно, больно, с мясом, но отрезается. И Лили… почему он никогда раньше не замечал, как она красива?

— Эй! — Лили смеется, заглядывая в его глаза. — Ты сегодня такой странный.

Скорпиус мотает головой, заставляя себя вернуться в реальность.

— Буду, — говорит он отчетливо и складывает руки за спиной. — Спасибо за помощь, без тебя мы бы не справились. У тебя есть версия?

Лили задумчиво кусает губы.

— Пожалуй, — признается она, помолчав. — Но я поделюсь только, если кто-то умрет… Ладно, будем надеяться, что такого не произойдет. И удачи с дедом.

Скорпиус провожает ее изучающим взглядом и, дождавшись, пока ее фигурка исчезнет в залитых солнцем дверях, трансгрессирует.

Он оказывается перед невысоким, двухэтажным домом, выкрашенным в темно-зеленый цвет. Ветер тихо играет верхушками буков, и единственная каменная дорожка по бокам украшена цветущими лилиями и ирисами. Низкая изумрудная трава аккуратно подстрижена и усеяна фигурами животных.

Скорпиус медленно толкает низкую калитку и идет к дому, сжимая в руке палочку. Еще не поздно развернуться и уйти, но он шагает вперед, заставляя себя выпрямить спину. Роза всегда говорит, что человек с выпрямленной спиной многого добьется.

Когда дверь приоткрывается, ему хочется зажмуриться. Но он только убирает палочку в карман и вытягивает руки по бокам.

Перед ним стоит невысокая пожилая женщина с убранными наверх светлыми волосами со множеством словно вплетенных в них седых прядей. В уголках ее глаз и губ прямыми линиями бегут морщины, но ее все еще можно назвать красивой.

— Я Скорпиус, бабушка, — говорит он тихо, но решительно. — Можно войти?

Ее лицо, такое застывшее, вдруг оживает, и глаза наполняются светом и лаской. Она молча делает шаг назад и впускает его в холл.

— Наконец-то, — говорит она счастливо, и Скорпиус вслушивается в звук ее голоса. Он тонкий и изящный, как маленький колокольчик, звенящий на ветру. Похож на мамин. — Мы с Люциусом перестали верили, что ты придешь.

— Отец против нашей встречи и всегда был против. Он не знает, что я здесь.

Бабушка грустно качает головой. Ее голубые, водянистые глаза наполняются слезами.

— Знаю. Я его ни в чем не виню.

Скорпиус крепко обнимает ее, вдыхая новый, незнакомый запах лилий. Ее зовут Нарцисса, но он не решается называть ее так.

— А ты не в него пошел, — говорит бабушка довольно. — По внешности — вылитый Драко, а сердце — материнское. По взгляду вижу.

Они проходят через маленький коридорчик, в котором пахнет сырым деревом, в гостиную, где ярко пылает камин. Там, в кресле, похожем на отцовское, спиной к ним сидит дед, чьи длинные светлые волосы с проседью перевязаны черной лентой.

— Привет, — нечаянно роняет Скорпиус и тут же спохватывается, словно ему десять: — Я хотел сказать, добрый вечер, сэр.

Он не знает, как обращаться к деду, как себя вести, что говорить, да и можно ли что-то говорить — или говорить должен дед. Запутавшись в чувствах, он не замечает, как дед поворачивается к нему и пристально разглядывает его лицо.

— Ты очень похож на Драко, — голос у него не низкий и не высокий, и глаза — внимательные и почему-то жадные. И такие же светло-серые, как у отца.

— Мне говорили, — отзывается Скорпиус, подходя ближе. — Я помню вас другим, сэр.

— Я и был другим, — дед откидывает голову назад, продолжая его рассматривать. — Возьми стул. Садись.

Скорпиус приподнимает плечи и оглядывается на бабушку. Она стоит в дверях, сложив руки на груди и грустно улыбается. Тогда он берет стул за изящную спинку и садится напротив деда.

— Отец не хочет, чтобы я виделся с вами, — говорит он зачем-то, рассматривая синий ковер. — Но я пришел потому, что всегда хотел — и потому, что мне нужна ваша помощь.

Дед приподнимает светлые брови и криво усмехается.

— Неужели?

— Каждые три недели в Лондоне и окрестностях происходят убийства. Без пыток, без ран. Обычное Убивающее заклинание — во всяком случае, так считают мракоборцы. Но каждый раз на теле убитого остается символ. Алхимический символ. Разный, но один из них я точно видел, когда меня пытался убить сбежавший Лестрейндж. Вы тогда меня спасли, и я подумал: может, вы что-то знаете?

Вместо того чтобы ответить, дед поднимается с кресла. У него гордое лицо с полными сожаления глазами. Он подходит к овальному столу, стоящему у окна, с мгновение смотрит на качающиеся под ветром деревья, потом произносит: