Последняя тайна Шерлока Холмса

За долгие годы нашего знакомства и дружбы с Шерлоком Холмсом мы с ним раскрыли множество тайн и загадок. Большую часть наших приключений я после описал в своих книгах, преданной читательницей которых стала даже сама королева. Но одну тайну я хранил до сих пор, не смея ее раскрыть ни перед кем. Чем очень тяготился. Но пришел тот день, когда я пишу эти строки и камень в моей душе постепенно становится меньше.

Несомненно, когда вы прочтете эту историю, я получу множество возмущенных писем, возможно, как когда-то, меня даже вызовут в Букингемский дворец, но молчать я больше не могу.

Для начала мне придется кое-что рассказать. Навряд ли вы в это поверите, но все-таки мне придется это сделать. Шерлок Холмс, мой дорогой друг, великий детектив, консультант Скотланд-Ярда погиб на Рейхенбахском водопаде. Да, я уже рассказывал об этом, но случилось так, что мне вновь придется об этом поведать. Как вы помните, Холмс спустя несколько лет чудесным образом воскрес и даже поведал мне, что все-таки там случилось, на водопаде между ним и Мориарти.

Пришло время признаться, та история была ложью. Точнее, лишь отчасти правдой. Холмс действительно погиб там, на водопаде, но после огромного количества писем, в том числе и от королевы, я, скрепя сердце, принял решение его воскресить.

Естественно, я не настолько важен, что мне будет писать лично Ее Величество. Просто однажды, когда я вернулся с вечерней прогулки, меня в моей квартире на Бейкер-Стрит, 221Б, ожидал гость — один из поверенных Ее Величества королевы Виктории. Он же мне и сообщил, что Ее Величество опечалены гибелью Шерлока Холмса, но просит о продолжении публикации рассказов. До сих пор помню тот разговор, ибо он был судьбоносным.

Меня встретила миссис Хадсон, только благодаря ее доброте и безмерной щедрости я все еще жил на Бейкер-Стрит, 221Б.

— Доктор Уотсон, вас ждут. Наверху, — сказала она, едва я открыл дверь и вошел в прихожую.

Надо сказать, я был безмерно удивлен ее словами. За те два года, что прошли после гибели Холмса, наша общая с ним гостиная опустела. Едва вернувшись из ставшего злополучным путешествия, я запретил миссис Хадсон пускать кого-либо ко мне. И она с честью справилась с этой задачей. Насколько помню, даже инспектор Лестрейд не смог получить шанс подняться наверх, несмотря на всю силу Скотланд-Ярда.

Возможно, конечно, это было потому, что миссис Хадсон сама лично не хотела никого видеть после привезенных мной скорбных новостей: настолько сильно она привязалась к Холмсу. А не потому, что она ценила меня и оберегала мой покой.

Я поблагодарил миссис Хадсон и поднялся наверх. Там я увидел молодого человека, который наглым образом занял любимое кресло Холмса, стоявшее у окна. Едва увидев меня, он поднялся из кресла и произнес:

— Добрый вечер, доктор Уотсон. Я рад познакомиться с вами.

— Кто вы такой? — довольно грубо отозвался я, проходя по гостиной и садясь в кресло.

— Мое имя — Арчибальд Примроуз, но вряд ли оно вам что-то скажет. Доктор Уотсон, я к вам по довольно необычному делу.

— И что за дело у вас ко мне, Арчибальд Примроуз?

— Его Величество Виктория опечалена гибелью мистера Холмса…

— Виктория? Королева? Но каким образом вы с ней связаны? И при чем тут Шерлок Холмс? — перебил я его.

— Ее Величество любезно попросила меня навестить вас и выразить вам соболезнования в связи с гибелью мистера Холмса. Также она обеспокоена тем, что вы больше не пишите книги о ваших с Холмсом приключениях.

— Шерлок Холмс мертв. Летопись его жизни окончена. Мне больше нечего писать.

— Мы так не считаем. В ваших силах воскресить мистера Холмса.

— Я не Господь Бог.

— А сколько правды было в ваших строках ранее? Ложью воскрешение мистера Холмса назвать нельзя, лишь данью его заслугам. Его история не может быть окончена так, как вы уже сделали. Мистер Холмс теперь не просто человек, но персонаж книги.

— Я так не считаю. Но вы лишь отчасти ошибаетесь. Холмс никогда не был человеком. Тем более для меня. Но воскресить его… Это не в моих силах.

— Как раз в ваших, доктор Уотсон. И мы полагаем, что вы последуете нашему совету. Верните Холмса. Не лишайте его любви тех, кто его полюбил практически также, как вы.

— Это следует понимать как приказ?

— Нет, скорее как пожелание. Разрешите откланяться?

— Пожалуйста. Прощайте.

Как наверняка поняли мои читатели, я не сразу кинулся писать, едва услышав просьбу самой королевы. Нет, несколько дней я маялся, взвешивая все за и против той идеи, что мне подкинула королева. Холмс был мертв. Но память о наших славных приключениях вновь бередила мою душу. И наконец, я принял решение все-таки воскресить Холмса. Ведь такая малая ложь была ничтожной по сравнению с той, с которой я жил уже несколько лет…

Сейчас, спустя больше двадцати лет после того судьбоносного решения, я отчетливо понимаю, что сделал тогда все правильно. Кроме того, что так и не рассказал всю правду с самого начала.

Думаю, с него-то, с начала, мне и стоит начать эту историю вновь. С нашего знакомства с Холмсом. Наверняка вы не понимаете, зачем оно нужно, так как вы прекрасно помните, как это было. Но все-таки я прошу вас выслушать эту историю еще раз. Так нужно, поверьте мне.

В тысяча восемьсот восемьдесят первом году на одну из пристаней Лондона пришвартовался военный транспорт “Оронтес”, привезший меня из Пешавара, где я лечился сначала от ранения, полученного в Майвандской битве, а потом и от брюшного тифа.

Надо сказать, тогда я не осознавал, что ищу в Лондоне. Я снял комнату в частной гостинице на Стрэнде и начал поиски работы. Частная практика, несмотря на весь мой опыт, тогда меня не прельщала. Но я не знал, что столкнусь с тем, что никому не нужен военный врач, заслуживший множество благодарностей от спасенных им солдат Её Величества. Да, это действительно было так. Я обошел несколько госпиталей, но во всех мне отказали.

От отчаяния я решил обратиться в городской морг. Мертвецов я не боялся, а спокойная, тихая обстановка, царящая в морге, должна была способствовать успокоению моих порядком расшатанных нервов. Так я полагал. Ведь я еще не знал, что именно там встречусь с тем, кто изменит мою жизнь.

Сейчас мне придется сделать небольшое отступление. Чтобы хоть немного сохранить интригу перед тем, как раскрыть перед вами, мои дорогие читатели, главную тайну всей моей жизни...

Больше двадцати лет длилась наша история с Шерлоком Холмсом. Двадцать лет. Таких долгих и, одновременно, таких коротких. Все эти годы я получал письма от своих читателей (надо сказать, что после гибели Холмса их не стало меньше, даже наоборот). В них вы рассказывали о своих горестях и печалях, зачастую обращаясь к Холмсу, но всегда отвечал на них я. Также Холмсу писали мои редакторы и иллюстраторы. О последних речь подробней. Они много раз пытались выяснить хоть что-то о внешности Холмса. Некоторые из них даже пытались подкараулить его у Бейкер-Стрит, 221Б, но у них ничего не получалось.

Наверняка вы посчитаете, что это или невозможно, или просто Холмс был плодом моей фантазии. Это не так. Но только отчасти. А что именно, вы узнаете чуть после. Дело в том, что мои иллюстраторы, страстно жаждущие увидеть Шерлока Холмса (как и некоторые другие фанаты, кстати), видели его множество раз, но не догадывались, что это он. И это не благодаря его без сомнения выдающимся актерским талантам.

Но вернемся к нашей истории. Так вот, попробовать устроиться в городской морг мне предложил Майкл Стамфорд, мой давний приятель с тех пор, когда я еще учился вместе с ним на врача. Наверняка вы помните, что именно он, а не я первым познакомился с Холмсом. Думаю, он специально направил меня в тот вечер к моргу, чтобы состоялось наше с Холмсом знакомство.

Открою вам один маленький секрет. Вообще эта история полна секретов и тайн, что вам откроются. Когда мы познакомились с Холмсом, его не звали так. Все, а именно работники морга и биохимической лаборатории, у дверей которых он обычно обитал, знали его под именем Вилли. Да, вы не ослышались, в те времена великий Шерлок Холмс обитал не иначе как у двери в биохимическую лабораторию. Наверняка вы сейчас хотели бы спросить меня, не брежу ли я и если нет, то как это вообще возможно, чтобы Холмс жил на коврике у двери. Не торопитесь, я все объясню.

Стамфорд всегда, еще со времен нашей с ним учебы в Лондонском университете, старался позаботиться обо мне. Чем это было вызвано, я не знал и стеснялся спросить. Просто принимал это как данность, хотя всегда за его услуги пытался отплатить ему тем же.

Городской морг — не самая приятная из всех оказанным мне им услуг, но я неизменно благодарю его лишь за эту, при каждой нашей встрече. Именно из-за знакомства с Холмсом, которое придало моей тогда бессмысленной жизни смысл и некое очарование.

Так вот, стоял тихий лондонский вечер. Шел дождь. Да, это банально, упомянуть дождь по отношению к Лондону, но каждая деталь этой истории мне кажется важной, даже такая, как дождь.

Я остановился у двери городского морга, когда часы на башне святого Стефана пробили десять вечера. Время было позднее, но Стамфорд меня заверил, что консультацию по поводу работы я могу получить здесь, в морге, в любое удобное мне время.

А остановился я у двери не из-за сомнений, которые меня безусловно одолевали, но по причине того, что Холмс, хоть и его еще не звали так тогда, преградил мне путь.

Он лежал у двери, и его изможденные, грустные глаза мгновенно покорили меня. Я еще тогда не знал, что буквально одним взглядом Холмс может узнать о человеке все. Мне кажется, именно это он сделал тогда со мной, в первое же мгновение нашей с ним встречи. И почему-то поверил мне. А я… Я сразу понял, что не смогу его оставить здесь.

Вот и пришло время рассказать вам главную тайну моей жизни. Надеюсь, у меня получилось даже во время этого повествования скрыть от вас разгадку этого замысловатого ребуса. Но сейчас вы все узнаете.

Вилли, впоследствии Шерлок Холмс, был собакой. Нет, не по характеру, а в действительности. Сотрудники морга называли его Вилли, я дал имя Холмс, а уже мои редакторы придумали для него полное имя, под которым его узнал весь мир — Шерлок Холмс.

Всю свою жизнь он был псом, породы эрдельтерьер. Да, вы не ослышались. Шерлок Холмс — пёс. Я до сих пор не знаю, почему он жил возле морга, но в сущности это не было так важно, как то, что в своих историях я сделал его человеком.

Мы пережили с ним множество захватывающих приключений, которые я потом описал в своих рассказах, утаив лишь то, что все преступления, нами расследуемые, раскрывал не сыщик с блестяще развитой интуицией и дедукцией, а пёс. И он обладал всеми качествами мною созданного персонажа. Разве что не был боксером, хотя не исключаю, что некогда, еще до знакомства со мной, он принимал участие в собачьих поединках. Но это лишь мое предположение, о жизни Холмса до меня я, к своему прискорбию, узнал довольно мало, практически ничего.

Противостояние с профессором Мориарти было самым страшным испытанием для меня и Холмса. В первую очередь из-за того, что бережно мной хранимая тайна о сущности Холмса была раскрыта профессором, и он грозился опорочить его и мое имя.