Гостья из прошлого

* * *

Сонный кэбмен провез меня по непривычно пустым и тихим лондонским улицам, и сквозь расступившийся туман впереди наконец замаячило здание больницы. В ночном сумраке оно выглядело особенно зловеще — огромное и черное, похожее на могильный обелиск; всего несколько окон горело в нем. По моей спине пробежал неприятный холодок, и в то же время я испытал явное чувство азарта. Ниточки, тянувшиеся из далекого прошлого, из мрачного Харлстонского замка и уходившие на двухсотлетнюю глубину истории, должны были непостижимым образом сойтись именно здесь, в жуткого вида лондонском здании.

Входную дверь открыл передо мной привратник с фонарем. Ни слова не произнеся, он с таинственным видом приложил палец к губам и кивком велел мне следовать внутрь. Окончательно заинтригованный, я направился в крыло, где находилась палата моего друга.

В коридоре, ведущем к палате, царили поистине зловещие темнота и тишина. Тем страшнее для меня было услышать внезапно раздавшийся бой настенных часов с кукушкой. Наступила полночь. А сразу вслед за этим по моим ушам ударил резкий женский крик, доносившийся, вне всякого сомнения, из палаты Холмса.

Позабыв о больной ноге, я кинулся внутрь. Глазам моим, как и предрекал Холмс, предстало невероятное зрелище. Стоя посреди палаты, мой друг, полностью одетый, держал в крепком захвате Рэйчел Хауэлз в платье сестры милосердия, сжимающую в руке шприц. Она отчаянно билась в «объятиях» Холмса, пытаясь вырваться. Заметив, что Рэйчел тянется иглой к его незащищенной коже, Холмс резко ударил ее по запястью, и шприц полетел на пол. Тут же в палату ворвался инспектор Лестрейд в сопровождении двух дюжих констеблей. Последние схватили с двух сторон Рэйчел, отчаянно рычавшую и скалившую зубы подобно дикому зверю, и поскорее увели ее прочь. Узнать в такой поистине кровожадного вида женщине мою недавнюю гостью, слезно умолявшую о встрече с Холмсом, было решительно невозможно. Я нагнулся и взял в руки выроненный Рэйчел шприц, чтобы внимательно его рассмотреть. Внутри его стеклянной оболочки медленно перекатывалась какая-то вязкая темная жидкость.

— Будьте осторожны, Уотсон, не уколитесь, — предупредил меня Холмс, садясь на кровать и с видимым наслаждением закуривая папиросу. — Внутри яд южноамериканской лягушки Dendrobates tinctorius, или древолаза пятнистого, описанного еще Кювье. Один укол может вызвать остановку сердца уже через несколько минут. Маленькое отверстие от иглы на коже вряд ли бы кто-нибудь обнаружил, и все бы думали, что причиной моей смерти стал банальный сердечный приступ.

— Но откуда она взяла этот яд? — с удивлением произнес я, на всякий случай откладывая шприц подальше в сторону.

— Через моего брата Майкрофта я выяснил подробнее биографию этой весьма коварной женщины, — усмехнулся Холмс, пуская к потолку струйку дыма. — Последний год она провела в нескольких странах Южной Америки, занимаясь контрабандой и прочими не вполне законными делами. На кокаиновых плантациях она была известна как весьма жестокая и кровожадная особа. Вам невероятно повезло, Лестрейд, поймать в сети такую крупную птицу.

— Да уж, невероятно много хлопот вы нам доставляете каждый раз, Холмс, — удрученно вздохнул инспектор. — Но, черт побери, если бы вы при этом хоть раз оказались неправы…

* * *

— И все же я не пойму, — произнес я на следующее утро, когда мы завтракали вдвоем в палате Холмса, — как вам удалось так точно разгадать злой умысел Рэйчел?

— Путем логических рассуждений, мой друг, — ответил Холмс, отправляя в рот очередную ложку пудинга. — Я не стал пытаться докопаться до истины, а вместо этого поразмыслил от обратного и представил себе: что, если мисс Хауэлз действительно была права, а я ошибался? И пришел к выводу, что ей попросту не было смысла возвращаться сейчас в Англию. Даже если бы ей удалось доказать свою невиновность в деле обряда Месгрейвов, что было бы дальше? Ее репутация все равно была бы безнадежно испорчена, и даже в родной деревне никто не стал бы подавать ей руку. Гораздо выгоднее для Рэйчел было бы оставаться за границей насколько возможно долго. Месть — вот одна из причин, двигавшая этой коварной женщиной. Да-да, Уотсон, не удивляйтесь. Именно месть заставила ее в свое время лишить жизни несчастного Ричарда Брантона. И она же привела ее в Лондон, с целью лишить жизни меня. Того, кто вытащил наружу все грязные подробности того дела в Харлстоне, кто сделал его известным на весь мир. Рэйчел прибыла на Бейкер-стрит, но выяснить мое местонахождение ей так и не удалось. Тогда она решила устроить за вами слежку с помощью своих сообщников из криминального мира. Но я, узнав от вас о ее визите, а также о слежке, заранее предпринял нужные меры.

— Узнали о слежке? — Я от неожиданности так и вскочил. — Но как, Холмс?! Я же ни словом не обмолвился вам о той черной карете позади меня! А окна вашей палаты выходят на больничный двор, и вы никак не могли видеть улицу в тот момент!

— Вы забываете о безупречной сути моего дедуктивного метода, — улыбнулся Холмс. — Во-первых, ваша обычная пунктуальность. Вы всегда прибывали ко мне минута в минуту назначенного времени, а вчера опоздали на целых полминуты. Я предположил, что вас задержало нечто серьезное. И потом, брызги грязи на лацканах вашего пальто. Их вы могли получить только одним способом — стоя лицом к дороге возле больницы, ведь дождь начался еще когда вы ехали в кэбе, к тому же брызги были совсем еще свежими. Я предположил, что нечто на другой стороне улицы привлекло ваше внимание и что вы, скорее всего, почуяли слежку. Тогда я понял, что Рэйчел попытается всеми силами проникнуть в больницу и решил действовать на опережение. Предупредил персонал, и довольно скоро коварной женщине была подкинута информация, что медицинская сестра обычно посещает мою палату в полночь. Рэйчел воспользовалась такой возможностью и, разумеется, попалась в ловушку.

— Вы сказали, что, кроме мести, у Рэйчел были еще причины вернуться в Англию, — напомнил я. — Так какие же?

— Это элементарно, Уотсон. — Холмс покончил с пудингом и с расслабленным видом вытянулся на кровати. — Безусловно, ради одного моего убийства Рэйчел вряд ли стала бы так рисковать собой — скорее, послала бы кого-то из сообщников. Узнав из ваших записок о королевской короне, которую она когда-то держала в руках, Рэйчел намеревалась поехать в Харлстон и выкрасть ее. А затем продать — скорее всего, за границей и кому-нибудь из иностранцев, не подозревающих, что эта реликвия может иметь ценность разве что для семьи Месгрейвов. Вот, пожалуй, и все.

— Однако должен признать, что ваша вечная нелюбовь к женщинам сыграла в этом деле важную роль, — произнес я. — Я сам едва было не устоял перед чарами Рэйчел Хауэлз.

— Вот поэтому я до сих пор и жив, мой друг, — с важным видом воздев кверху палец, ответил Холмс. — Ведь среди преступников находится немало тех, кто отчаянно желает моей смерти, и женщин среди них, как это ни странно, порядочное количество.

Мы немного помолчали. Солнце за окном, ярко светившее все это время, скрылось, и снова заморосил дождь.

— Знаете, Холмс, — произнес затем я, — когда вы выздоровеете, предлагаю съездить вместе в Харлстонский замок. Хочу своими глазами взглянуть на то место, что хранило в себе столько невероятных тайн. Ну и, разумеется, на королевскую корону.