От Апеннин до Анд

* * *

В самом начале пути Марко был неожиданно обрадован: после стольких дней путешествия по бесконечной однообразной равнине он увидел на горизонте цепь высочайших голубоватых гор со снеговыми вершинами. Они напоминали ему Альпы. Глядя на них, он испытывал такое чувство, словно приближался к своим родным местам.

То были Анды — горный хребет Американского материка.

Радовался Марко и тому, что чем дальше он шёл, тем теплее становился воздух. Это происходило оттого, что по мере продвижения на север мальчик всё более приближался к районам тропиков.

Изредка, на больших расстояниях друг от друга, попадались домишки, где он покупал себе еду. По пути встречались ему всадники — то были индейцы.

В первый день Марко шагал, пока хватало сил, и лёг спать под деревом. На второй день он прошёл вдвое меньше. Рвение его ослабело, башмаки изорвались, ноги сбились до крови, желудок был испорчен плохой пищей.

По вечерам на него нападал страх. Он слышал, что в этих равнинах водятся змеи. И ему вдруг стало казаться, что его ужалила змея. Он останавливался, потом пускался бежать. Мороз подирал у него по коже.

Порою мальчику становилось жаль самого себя, и он тихо плакал на ходу.

Потом, чтобы рассеять страх, Марко вспоминал о матери. Вспоминал все слова, какие она говорила ему, уезжая из Генуи.

Вспоминал привычный жест, каким она укрывала его, подсовывая одеяло под подбородок, когда он ложился спать. И как, когда он был совсем маленьким, брала его на руки, приговаривая: «Иди ко мне!», и, прижав голову к его головке, долго держала его так и всё о чём-то думала, думала… И Марко повторял:

— Настанет день, и я тебя увижу, милая мама! Ведь когда-нибудь кончится наконец это путешествие? Мама, дорогая!..

И он шагал и шагал среди неведомых ему деревьев, обширных тростниковых плантаций, по прерии, которой не видно было конца… Перед ним поднимались лазурные горы, высочайшими конусами врезаясь в ясное небо. Прошёл четвёртый день, пятый, уже миновала неделя.

Силы мальчика быстро убывали. Из пораненных ног сочилась кровь…

И вот однажды на закате ему сказали:

— Тукуман в пяти милях отсюда!

Крик радости вырвался из его груди. Мальчик ускорил шаг, точно к нему вдруг вернулись все силы. Но скоро, растратив последний остаток сил, он опустился в изнеможении у края какого-то оврага. Сердце его учащённо билось от радости. Небо, усеянное яркими, крупными звёздами, никогда не казалось ему таким прекрасным. Мальчик смотрел на это небо, растянувшись на траве, и думал:

«Может быть, мама видит в эту минуту эти великолепные звёзды! Мама! Где ты? Что ты теперь делаешь? Думаешь ли ты обо мне, о твоём Марко? Мама, я здесь, я близко…»