Про дружбу

Тут как раз вышла мама. Антон Павлович удивлённо посмотрел на неё и тихонько спросил:

— Вы ещё не говорили?

— Нет, — быстро ответила она, опустив глаза. Диме даже показалось, что самая любимая и важная для него женщина на свете сейчас заплачет. — Дома поговорим.

— Простите. Понимаю. Не буду вас задерживать. До свидания.

Антон Павлович на прощание больно стиснул плечо Димки, но тот даже виду не подал. Мужчина же, пусть пока и малого роста.

Вместе они вышли на улицу. Самая дорогая для Димки женщина в мире куталась в старое пальтишко, потёртое от частой носки. Из-под шапки выбивалась длинная коса, доходящая почти до пояса.

«Побыстрее бы снежок пошёл, — подумал мальчик, видя, как мама зябко кутается в свою нехитрую одежду. — Тогда станет немного теплее. Мама не будет так мёрзнуть».

Пальто это раньше принадлежало бабушке Димы, но он её никогда не видел. Умерла ещё до его рождения.

— Мама, а о чём говорил твой начальник? Ты хочешь мне что-то рассказать?!

— Давай дома, — отрезала женщина. — Сейчас мы идём выбирать хомяка.

Она сказала «выбирать»! Сердце мальчика бешено застучало. Ведь он сможет найти себе того, кто станет ему настоящим другом. А в том, что он сможет его выбрать из определённого числа, в этом Дима не сомневался.

И тут же начал фантазировать. Какие там хомячки? Может, они будут чёрными или белыми? Или вообще жёлтенькими? А вдруг серыми с коричневыми пятнышками? Может, окраска будет в полоску или в крапинку…

Пока они шли, мальчик предавался своим мыслям. Детская мечта казалась такой близкой! Теперь у него появится свой хомячок, с которым они обязательно подружатся. Будут играть. Правда, в какие игры, Димка пока не знал. Он будет за ним ухаживать, дарить любовь и теплоту!

По улице катился ещё один зелёный грузовичок, на капоте которого было написано белой краской «На фронт». Мальчик обернулся, когда тот проехал, и увидел внутри красноармейцев, что сидели на скамейках в два ряда. Один из них поймал его взгляд и, улыбнувшись, помахал рукой.

Димка помахал в ответ, но в голову лезли нехорошие мысли.

— Мама, а почему на улице так много военных?

— Немцы близко, — со злостью ответила мама, и Димка решил больше ничего не говорить.

Немцы — враги. С ними папа воевал там, на фронте. Но он был где-то далеко. Неужели они смогли так близко подойти к городу? А тогда где папа? Может быть, он скоро приедет к ним, чтобы спасти от врагов?

Мальчик хотел было спросить об этом маму, но та шла с таким отстранённым и задумчивым видом, что он решил пока помолчать.

«Наверное, она устала», — подумал Дима.

Их встретила бабушка с повязанным на голове платком и укутанная в тёплую кофту. Она жила в старенькой серой избушке с покосившейся крышей и резными ставнями, в окнах которой едва теплился свет. Как только она открыла дверь, мама проговорила:

— Здравствуйте. Я от Майи Петровны. Она сказала…

— Да, я знаю. Вы за хомячком. Проходите.

Они вошли в коридор и замерли на месте. Бабушка скрылась за пологом, заменяющим дверь в комнату, и почти сразу вернулась с картонной коробкой. Димка заглянул в неё и поначалу увидел там лишь опилки, пока взглядом не отыскал копошащиеся комочки.

Какие тут были хомячки! Димка прямо обомлел, глядя, как маленькие тельца суетились рядом друг с другом, поднимались на лапках и снова опускались. Но больше всего его поражало многоцветие! Всё как он себе представлял!

Но один малыш был как будто бы в стороне от других. Мальчик подумал, что остальные его избегали. И Диме вдруг стало его немного жаль. Это было очень обидно и неправильно, когда коллектив выгоняет тебя. К тому же тот был рыженьким, а все знают, как рыжим приходится тяжело в жизни.

— Этот, — уверенно проговорил он, указав на малыша, и потом добавил: — Я назову его Крохой.

Домой шли практически молча. Мама была не в настроении, а сам мальчик очень боялся за хомячка, которого прятал за пазухой. Он даже придерживал его ладошками, которые опять быстро замёрзли, и Димке приходилось их прятать поочерёдно, чтобы грызун не выпал.

У самого дома мама вдруг развернулась, будто что-то вспомнив:

— Дима. Мне нужно отлучиться.

— Хорошо. Ты скоро?

— Постараюсь, — неопределённо ответила женщина и, повернувшись, пошла куда-то по своим делам.

А дома у Димки теперь творилось настоящее волшебство! Хомячка он посадил в клетку, где новый постоялец сначала робко повадил носом, а затем всё больше по-хозяйски принялся расхаживать, будто меря своими шажками всю площадь жилища. Димка смеялся, радостно наблюдая за его движениями. Затем налил в простую крышку воды и поставил её хомячку. В другую, такую же, насыпал крошек и отправил туда же. Кроха сначала попил немного, а потом принялся запихивать угощение себе за щёки. Вот смеху-то было!

Мама вернулась к вечеру. Димка и не заметил, как повернулся ключ в замочной скважине и отворилась дверь, так как был увлечён хомячком. Он скорее не услышал, а почувствовал шевеление за спиной и обернулся.

Женщина как раз сняла пальто и повесила его на крючок в прихожей. На несколько секунд она застыла, стоя к нему спиной, да так, что мальчик начал волноваться. Совсем уж по-взрослому решив, что у неё это от плохого питания, он проговорил:

— Мама! Ты совсем не ела. Так нельзя. Ты не помнишь, что мне всегда говоришь?!

Женщина едва заметно вздрогнула, будто внезапно отойдя от наваждения. Она медленно обернулась и посмотрела на него всё тем же странным взглядом, что и многие сегодня — будто впервые его увидела. Затем все так же медленно вошла в комнату и встала перед Димой.

Далёкий шум сирены отвлёк мальчика. Он знал этот звук. В их городе проводили учения, и в школе рассказывали, что таким образом будут давать сигнал для местного населения о воздушной тревоге. Самолёты! Немцы в городе! Мальчик с тревогой выглянул в окно. Вдруг там уже показался вражеский мессершмитт?

Но мама молчит. Её глаза скользят по его лицу, будто не могут сконцентрироваться на одном месте. И как-то странно блестят.

— Дима… Димочка… Тебе нужно быть сильным… Пришла весточка… Папа… Он погиб… На фронте…

И тут первые взрывы сотрясли сами стены.

Потревоженная пыль заволакивает взор, а мальчик падает на пол как подкошенный. А потом в разуме что-то принимается звенеть, словно сирена. Димка пытался хоть что-нибудь разглядеть. Кричал и звал маму, но вместо этого его рот только беззвучно открывался, будто в немом кино.

Едва пыль чуть рассеялась, Дима поднимается на ноги. Но не так, как всегда, быстро и полный энергии и сил. Впервые он чувствует себя стариком, у которого болит всё тело. Бросив взгляд, он видит маму, что лежит на животе, как будто неожиданно уснув и положив под голову руку.

Но Дима пока так и не понял, что произошло что-то страшное. Видимо, в контуженный разум ребёнка еще не пришло осознание.

— Мама? — позвал Дима.

Но она не ответила. Так и осталась лежать на животе с плотно закрытыми глазами. Наверное, потеряла сознание, упав на пол. Алая дорожка тянется от её тела, уходя куда-то под кровать.

«Я потом вернусь за тобой, мама», — подумал мальчик.

И пошёл было на выход из квартиры, но вовремя вспомнил про хомячка.

Вернувшись к клетке, мальчик открыл её. Хомяк забился в самый угол, и было непонятно, жив ли он. Димка протянул к нему руку и взял животное в ладонь.

Конечно, жив, сердце вон как колотит!

— Не бойся, Кроха! Я тебя в обиду не дам.

Мальчик аккуратно достал хомячка и прикрыл его ладонями, несмотря на то, что в глазах у самого всё плыло. Почти по памяти добрался до коридора. Каким-то чудом нащупал свой полушубок и, не отпуская хомяка и перекладывая его из руки в руку, аккуратно накинул на себя верхнюю одежду. Пока просовывал руки, в груди что-то заболело. Наверное, ударился, падая на пол при взрыве.

Потом снял одной рукой мамино пальтишко и, вернувшись в комнату, наспех её укрыл. Он постарается вернуться побыстрее, так что мама не должна простыть.

Наспех накинув шапку, мальчик вышел в коридор и медленно начал спускаться по лестнице. В грудине отдавался каждый шаг. Весь дом периодически содрогался от далёких взрывов, хотя ему казалось, что это от внутреннего состояния.

Вся какофония звуков обрушилась почти сразу, едва он вышел за дверь. Отсветы пожаров, крики, доносившиеся издалека. Мальчик не мог разобрать речи, но решил, что это солдаты спасают раненых горожан, а может, даже разгребают завалы. Подать голос и позвать на помощь он не смог: горло стянул тугой ком.

Далёкое небо подсвечивали стремительные сверчки. Это били немцев советские зенитные орудия. Все местные ребята знали, что они стояли за городом, зорко неся свою стражу. Но враг ударил вечером, под защитой темноты. Разрывы в небе говорили о том, что некоторые бомбардировщики были сбиты. Освещаемый их редкими вспышками, мальчик пошёл по дороге вперёд.

В груди что-то кольнуло, но Дима не обратил внимания. Как можно, если его новый друг в беде? Ему нужно найти помощь во что бы то ни стало. И маму нужно быстрее спасти. Вдруг она прямо сейчас уже очнулась, а его рядом нет. Вот она напугается!

Опять что-то заныло в груди, протяжно выворачивая всего мальчика наизнанку.

— Сейчас, Кроха. Отдохну только немного.

И он остановился, немного согнувшись. Боль тянула вниз, призывала лечь прямо на снег, но Димка отчаянно боролся. Нужно всего лишь отдохнуть и идти дальше. Жизни его мамы и нового друга теперь зависят от него. А он справится, потому что сильный.

Мальчик вновь пошёл, правда, медленно, но пошёл ведь! Голова кружилась, и несколько раз приходилось закрывать глаза, чтобы не упасть. Он думал позвать кого-нибудь на помощь, но кто его услышит, когда вокруг стоит грохот от взрывов и канонада зениток?! Сейчас всем не до него. Мальчик вдруг почувствовал себя песчинкой, что носят из стороны в сторону приливные волны безразличного океана.

Теперь заболело так, что мальчик аж присел на колени и не мог разогнуться секунд тридцать. Лишь как боль немного отпустила его, Димка просунул руку за пазуху, туда, где болело, ниже, чем даже прижался к нему хомяк. И нащупал что-то липкое. Вынув ладонь, мальчик удивлённо смотрел на неё, пока пальцы не свело от холода. Она была красная!

Кровь.

Его ранило осколком!

И тут его сковало, да так, что Димка застонал. Коварная боль будто только этого и ждала, когда он увидит, до чего его довёл тот взрыв.

Но сдаваться нельзя. Он теперь был ответственен не только за себя, но и за маму, и за своего нового друга. А так нельзя. Если взял животное, то должен заботиться о нём! Во что бы то ни стало.

И он собрал всю свою волю в кулак. Сделал один шаг. Второй. Пока ноги вдруг предательски не дрогнули, и мальчик рухнул прямо в снег. При этом он всё равно выставил руку, чтобы не раздавить свой ценный груз.

— Прости, Кроха. Я устал, — одними губами прошептал малыш. — Сейчас, только дух переведу.

Мальчик перевернулся на спину. Боль немного утихла. Даже холод теперь был не таким невыносимым. Внутри Димка ощущал жар, что теперь, как казалось, согревал его изнутри. Была бы возможность, он бы скинул полушубок и остался так лежать в снегу. Но руки предательски отказывались слушаться. Так же, как и всё тело. Ну ничего — значит, он будет просто лежать…