Разведчики бывшими не бывают

По прибытии в Мексику Эйтингон встретился на следующий день с Григулевичем. Подготовку к операции Наум Исаакович одобрил и приказал ускорить решение оставшихся проблем, чтобы операцию провести уже в мае, в разгар избирательной кампании в Мексике. Шел 1940 год. Эйтингон сказал, что в Москве настаивают на скором проведении операции, поскольку война е Гитлером неминуема, а без устранения Троцкого, как показывает испанское поражение, трудно будет добиться безоговорочной поддержки Советского Союза силами международного коммунистического движения.

В отличие от многочисленного аппарата «Фелипе» в разведывательную сеть Эйтингона входило не более десяти человек. Среди них не было новобранцев. Все были проверены на практической работе в Испании и Франции в 30‐х годах.

Следует заметить, что Эйтингон не спешил с вводом «Раймонда» в состав операции. Это был запасной вариант. Главная надежда возлагалась на страшный налет на «крепость» Троцкого группы боевиков Давида Сикейроса.

Однажды Леопольдо Ареналь порекомендовал в группу поддержки комсомольскую активистку Лауру. Так Иосиф познакомился с Лаурой Араухо Агилар, девушкой двадцати лет, строгие глаза и белозубая улыбка которой раз и навсегда покорили его. Лаура работала учительницей в школе. Она была родом из небогатой многодетной семьи. Всего в семье было 12 детей. Сестры Лауры говорили, что она была лидером в семье и всеми командовала. Дело дошло до того, что Лаура запретила матери и сестрам ходить в церковь: «Священники вас обманывают». Никто не возразил Лауре. Все подчинились ее доводу.

Однажды судьба свела Лауру с невысокого роста парнем по имени Хосе. Веселый прищур его глаз не исчезал даже тогда, когда он говорил о делах серьезных. Их отношения быстро переросли рамки сугубо конспиративных. Взаимное притяжение было столь велико, что Иосиф нарушил — впервые! — золотое правило разведки: не смешивать личную жизнь и жизнь разведчика-нелегала.

Встреча с Лаурой была важнейшим событием в жизни Иосифа. В напряженные дни по подготовке к операции он сумел понять, что Лаура — его судьба, его будущая верная спутница в беде и радости. Их удивительное соответствие друг другу отметил Эйтингон, сказавший однажды Григулевичу:

— С вас только семейный портрет рисовать, вы как голубки на одной веточке. Повезло тебе, брат. Разведчику необходимо иметь прочный тыл. Мексиканки — верные жены. Она не подведет. Всегда прикроет, отстреливаясь до последнего патрона.

Иосиф рассмеялся:

— Надеюсь, до этого дело не дойдет. Патроны нам пригодятся в Кайоакане. Но ты прав в главном. С Лаурой у нас серьезные отношения.

Иосиф и Лаура заключили гражданский брак весной 1940 года. В семье Араухо никто, даже мать, об этом не знали. Лаура умела принимать самостоятельные решения.

Эйтингон завидовал. У него была семья в Москве. И у него же был в самом разгаре роман с Каридад Меркадер[21], женщиной в критическом возрасте, с трудным характером, страстной, крайне нерасчетливой в любви и поступках. Их отношения начались в Мадриде в годы гражданской войны. Учитывая все эти нюансы, порвать Наум с Каридад не мог, потому что это вызвало бы непредсказуемую реакцию женщины, сын которой оставался запасным участником» операции «Утка».

Вместе Иосиф и Лаура прошли почти пятьдесят лет, и каких! Им пришлось пережить продолжительное преследование ФБР, двухгодичную разлуку, облавы «Сексьон Эспесиаль» в Буэнос-Айресе, смерть от врожденного порока сердца шестимесячного сына в Рио-де-Жанейро, разведывательную эпопею в Италии в самый разгар холодной войны, «жизнь с нуля» в 50–60‐е годы в Москве, злобную травлю первых лет «перестройки». Они преодолели эти испытания рядом…

Сикейроса друзья называли «Конь». Во многих странах Латинской Америки о решительном, мужественном, презирающем опасность человеке говорят «Es un caballo». «Фелипе» использовал прозвище «Конь» в качестве оперативного псевдонима Сикейроса.

Когда приготовления к штурму «крепости» были завершены, Эйтингон, взвесив все за и против, дал добро на проведение операции. Подгоняли сроки, поставленные Москвой.

«Ну что ж, — сказал Иосиф, — надеюсь, все пройдет без сучка, без задоринки. Иначе нам не сносить головы. Итак, делаем ход «Конем». Ход операции по ликвидации Троцкого подробно изложен мною во второй книге в очерке «Наум Эйтингон приказ Сталина выполнил».

Утром 24 мая 1940 года в Нью-Йорке был получен условный телефонный звонок из Мехико. По ключевым словам Пастельняк понял, что «операция проведена. О результате сообщим позже». Ближе к полудню резидентуре стало известно, что Троцкий остался жив.

Специальное сообщение разведки об операции, составленное на основании донесения «Тома», Сталин получил несколько позже — 8 июня 1940 года.

Свое объяснение «Том» написал 30 мая:

«1. О нашем несчастье Вы все знаете из газет.

2. Если не будет особых осложнений, через две-три недели приступим к исправлению ошибок, так как не все резервы исчерпаны.

3. Для завершения дела мне нужны еще 15–20 тысяч долларов, которые нужно срочно прислать.

4. Принимая целиком на себя вину за этот кошмарный провал, я готов по Вашему требованию выехать для получения положенного за такой провал наказания».

Сталин не стал устраивать разноса ни наркому, ни его сотрудникам. Он был неплохим актером, умел маскировать подлинные чувства и эмоции. Судоплатову и Эйтингону был дан еще один — последний — шанс. «Тому», «Фелипе» и «Марио» предлагалось покинуть Мексику, если им угрожает опасность. «Тому» сообщили, что ему из Нью-Йорка будут направлены частями деньги (10 тысяч долларов взамен запрошенных 15–20). В конце шифртелеграммы имелась приписка, несколько успокаивающая: «Привет от тов. Берии».

Тем временем полиции удалось выйти на одного из участников операции, студента Нестора Санчеса Эрнандеса. Во время обыска у него в квартире нашли мундир и фуражку полицейского, а также пистолет системы «Стар», который принадлежал охранникам Троцкого. Нестор все рассказал полицейскому полковнику Саласару об операции. Он его знал еще по периоду срочной службы в мексиканской армии. Старые знакомые, почти друзья. Стоит ли запираться? Вот таким образом полиция вышла на группу Сикейроса. Были установлены имена большинства боевиков, принимавших участие в операции,

«Том» предупреждал «Фелипе»: «Нас, участников операции, будут искать долго, может быть всегда. Мексиканцы забудут нас через 3–4 месяца, американцы — никогда. Для директора ФБР Гувера — дело чести разоблачить красных агентов и тех, кто помогал нам в США».

Студент Нестор подробно описал агентам полиции внешность «Фелипе». Стал известен его псевдоним, даже место возможного рождения и расовые корни — «французский еврей». Студент поведал, что «Фелипе» давал ему свой телефон. Установить адрес теперь не составляло труда. На телефонные звонки в доме «Фелипе» никто не отвечал. Полиции пришлось взломать дверь. Тщательный обыск результатов не дал, если не считать нескольких грязных рубашек с французскими ярлыками.

Полиция начала разыскивать «Фелипе». Особенно плотно велось наблюдение на границе с Соединенными Штатами. Но все было напрасно: «французский еврей» как в воду канул. Да, так оно и было: Григулевич «лег на дно». Он заранее подготовил себе убежище, в котором сыщики не додумались бы его искать. Через доктора Барского, бывшего начальника медицинской службы интернациональных бригад, «Фелипе» устроился в клинику для «душевнобольных» в пригороде Мехико, изображая из себя «чудаковатого коммерсанта со средствами».

Григулевич размышлял о причинах провала операции, тщательно подготовленной и всесторонне продуманной. Слишком много было допущено ошибок. Надо было просто забросать дом гранатами, а не палить куда попало. Шутка ли, столько дыр в стенах, и все под потолком. Боевики были в общем хорошо подготовлены, но, по всей видимости, перебрали для храбрости текилы. И, по мнению Эйтингона, наш агент Харт дал неверную информацию о месте нахождения Троцкого в доме.

Иосиф с нетерпением ждал появления Лауры. Она появлялась раз в неделю, приезжая в городок. После проверки на предмет выявления слежки, она шла на вокзал, неторопливо прогуливаясь по перрону, присаживалась на край кирпичной ограды клиники для «душевнобольных», изображая, что ждет поезда. Затем поднималась в вагон экспресса и с верхней площадки прощально махала ему рукой.

Визиты Лауры преследовали две цели: она убеждалась, что с Иосифом все в порядке и оставляла ему в тайнике письмо от «Тома».

Тайником (на оперативном языке — «Дубком») служила выемка в кирпичной ограде, куда Лаура бросала спичечный коробок. «Том» сообщал, что обстановка в Мехико остается сложной. Самое время покинуть страну. «Уходи в Тир (кодированное название Нью-Йорка. — Примеч. Н.Ш.) по запасному аргентинскому паспорту. На сегодня это лучший вариант». Иосиф понял, что операция движется к развязке. «Том» — профессионал, упрямец, он сумеет довести дело до конца.

«Раймонд» остался последней надеждой ИНО НКВД в успешном проведении операции «Утка». Григулевич знал Рамона Меркадера еще по Испании, а также встречался с ним и в Мексике.

В конце июля 1940 года Григулевич прибыл в Нью-Йорк. Покидая Мексику, Иосиф так и не простился с Лаурой. Инструкции «Тома» были жесткими: никаких личных контактов со связями в Мехико.

По плану операции «Утка» покушение на Троцкого совершил Жак Морнар («Раймонд») 20 августа 1940 года. Смертельный удар был нанесен ледорубом. В последний момент рука «Раймонда» дрогнула и острие ледоруба по касательной пробило голову Троцкого. На следующий день Троцкий скончался в больнице. Убийцу тотчас схватили охранники, и, если бы не крики Троцкого («не убивайте его, он нужен будет для разоблачения Сталина»), жизненный путь Рамона Меркадера оборвался бы там, в «крепости» на улице Вены.

Рамон Меркадер отсидел в тюрьме 20 лет! Был удостоен звания Героя Советского Союза. Скончался на Кубе в 1978 году. Похоронен на Кунцевском кладбище как Лопес Рамон Иванович.

Сикейрос, который скрывался у друзей-горняков в горах Халиско, был арестован в октябре 1940 года. Он категорически отвергал свою причастность ко второму покушению на Троцкого. Отрицал он и какую-либо связь с органами НКВД. Однако просидеть за решеткой несколько месяцев ему все же пришлось.

Решение об освобождении Сикейроса принял новоизбранный президент Мексики М. Авила Камачо. Он сказал художнику: «Убирайтесь из страны как можно скорее. По имеющимся у меня сведениям, ваши враги — троцкисты — собираются убить вас. Я же этого не хочу, особенно в период моего правления. Завтра утром вы вместе с женой и дочерью отправляйтесь самолетом через Панаму на Кубу, а затем в Чили, где сможете спокойно жить и работать».

По распоряжению Центра Иосиф приступил к подготовке собственной «эвакуации» в Аргентину, где ему предстояло отсиживаться до тех пор, пока не затихнет «шум погони». Дело в том, что ФБР развернуло поиски по всей стране, предъявляя фотографию «Арари» своим осведомителям в ресторанах, в портах и на вокзалах. Поэтому паспорт на это имя был сожжен, а взамен появился другой — чилийский, подлинность которого не вызвала бы сомнения у самого дотошного сотрудника погранслужбы. Григулевич был доволен. Ему предстояло вернуться в Буэнос-Айрес. Куратор из резидентуры посоветовал избрать окружной путь: перебраться из Нью-Йорка в Сан-Франциско и там приобрести билет на пароход в Гавану. Оттуда можно спокойно отправляться в Аргентину, не опасаясь цепких глаз агентов ФБР.