Разгром линии Маннергейма

Герой Советского Союза старший лейтенант С. Говоров

Если стрелки отстанут, то они могут попасть под огонь минометов и пулеметов противника. Поэтому я внимательно следил за действиями стрелков, непрерывно поддерживал связь с командирами стрелковых батальонов. Едва пехота залегала, я возвращал танки обратно и подавлял огневые точки белофиннов, мешавшие ее продвижению. Такие возвращения назад, конечно, снижают темпы наступления, зато практический результат их очень значителен.

Непосредственно под Пиенперо мы встретили в лесу сильно укрепленный участок. Шесть раз танки врывались на опушку леса и лишь на седьмой им удалось смять огневые точки белофиннов, разрушить вражеские укрепления. И опять успех решило взаимодействие с пехотой. Следовавшие за нами стрелки завершили бой танков штыковым ударом, наголову разбив противника.

Спустя несколько дней после взятия Пиенперо, я со своей танковой ротой перешел в распоряжение командира стрелкового полка. Вместе с этим полком мы повели наступление на высоту 10,7.

Как сейчас помню, в районе высоты стоял густой туман. Лес был непроходимый, и единственная узкая дорога оказалась, по обыкновению, минированной.

Посоветовавшись со мной, командир полка принял решение, которое впоследствии целиком себя оправдало. Танковые взводы получили приказ двигаться в лоб противнику по дороге, вслед за дозорными танками, которые очищали путь от мин. Одновременно стрелковый полк двумя колоннами углубился на 150 метров в лес, по обе стороны дороги. Таким образом, противник, оборонявшийся на высоте 10,7, был зажат в клещи с фронта и флангов.

Прикрывая действия пехоты и имея довольно обстоятельные данные о расположении огневых точек белофиннов, танкисты вели меткий, сокрушительный огонь. Они буквально срезали вертушки деревьев, откуда стреляли белофинские автоматчики. Кучность попаданий наших снарядов была хорошей, и немало вражеских огневых точек вскоре замолкло навсегда.

Во время боя мой танк подбили. Механик-водитель Аверин свернул в лес. Мы осмотрели машину и с грустью установили, что ходовая часть ее повреждена. Я приказал экипажу оставаться на месте и побежал к разведывательному взводу лейтенанта Маковского. Но, пройдя несколько шагов, услышал характерный шум снаряда и тут же укрылся за большим камнем.

Очнулся я лишь минут через сорок. Возле меня сидели боевые друзья — Аверин и Коршунов — они растирали мне грудь снегом. Снаряд попал в камень, за которым я укрылся, и контузил меня. Самочувствие было неважное, но я вновь принял на себя руководство боем и позабыл о контузии.

Зажатый в клещи противник, неся большие потери, оставил высоту 10,7 и отступил. По пятам врага мы подошли к деревне. После артиллерийской подготовки пехота под прикрытием танкового огня двинулась вперед. Есть поговорка: «Услуга за услугу». Нечто похожее было и у нас. Пехотинцы перекинули через противотанковый ров бревна. Танкисты перебрались по ним на другую сторону рва и, уничтожая гусеницами проволочные заграждения, сметая огнем вражеских пулеметчиков и стрелков, помогли пехоте достойно закончить наступление.

Не выдержав нашего натиска, белофинны бежали, оставив много пленных, а также две противотанковые пушки, пулеметы, автоматы и массу другого оружия.

Для наших танкистов и пехотинцев, если они действуют в содружестве, нет никаких преград.