Ночной сторож

АРНОЛЬД КАШТАНОВ

НОЧНОЙ СТОРОЖ

Повесть

1. ВОКЗАЛ — АВТОБАЗА

Как хорошо — одно и то же, серое и зеленое, низкое небо, поля и столбы, столбы и перелески, зеленое на зеленом, серые тучи на сером небе,— хорошо сидеть, расслабившись, освобождаясь от накопившейся раздражительности. Командировка оказалась кстати.

Мало тонизирующих ощущений, вот в чем ее беда, вот откуда все идет. Утром сама еще не проснулась, а уже поднимаешь Маринку, и вечером Маринка, и ночью Маринка, днем от работы пухнет голова, ощущений больше, чем нужно, но все не те, нет тонизирующих. Другое дело — зеленое и серое, серое и зеленое, всего три часа она в дороге и уже хорошо.

Инженера ОТК зовут Колей. Сорок ему, наверно, уже есть. Три часа рассказывал, как вчера ему сверлили зуб и ставили пломбу. Нет лучше темы, чем бормашина, сразу чувствуешь, что все люди братья, сразу чувствуешь взаимную симпатию; Коля, вы опасный человек.

Поезд вышел битком набитый, но рассосалось, и теперь хорошо. Она поддержала разговор, ей рвали зубы под наркозом. Как? Как вам сказать, в общем, неплохо, но это, конечно, не то, что пить коньяк в хорошей компании.

У Коли на пухлом пальце толстое обручальное кольцо, у Маши, оказывается, красивая кофта, он сделает жене такую же, он может все. И даже в Богатове, куда они едут, половина жителей преданы ему по гроб жизни и лично ему обязаны, одному он сделал шифер, другому запчасти, вывод Маша должна сделать сама: ей повезло, что в командировку она едет с Колей.

Задание командировки неприятное, ехать никто не хотел, как всегда, Шубина оказалась самой умной. В Богатове на одной машине треснула рама. Автобаза предъявила заводу претензию. Завод послал конструктора и инженера ОТК разобраться на месте, нет ли тут вины автобазы. Мало ли что могло быть, поди теперь разберись задним числом, хорошо, если Коля действительно проныра, но, к сожалению, похоже, что это только идеал, к которому он стремится.

Она вполне могла бы отказаться от командировки, у нее трехлетняя дочь, но раз уже поехала, нельзя вернуться ни с чем, нельзя привезти заводу на шею рекламацию. Коля сказал:

— Есть ресторанчик. Конечно, не «Интурист» и даже не «Колос», но посидеть можно. Вечером посидим. Без этого в командировке нельзя, и не думайте отказываться.

Она и не думала.

Коля знаток и ценитель шашлыков. Половина кавказцев — его лучшие друзья. Едва начинается бархатный сезон, все шашлычники, бросив свои шампуры, прикладывают ко лбу ладошки козырьком и с тоской глядят в сторону моря: где же Коля?

— Путевка пустяк,— сказал он.— Я могу сделать любую путевку. В любое место и в любое время.

— Сделайте мне,— сказала она.

— А что мне за это будет? — сказал он. Она ж была права: опасный человек. Она сказала:

— Договоримся.

Пошли домики с палисадниками, мелькнула за шлагбаумом асфальтовая улица и вывеска на ларьке «Промтовары», надвинулась желтая стена вокзала с арочными окнами и щитом «Богатов», сто лет никуда не приезжала вот так: без Маринки, одна, свободная, как старый холостяк.

Так и не дождались тепла в это лето, уже август, не будет тепла. Впереди шел по перрону мужчина с мешком капусты на спине, при каждом его шаге по-поросячьи попискивали кочаны.

Привокзальная маленькая площадь пропахла отработанным бензином, посреди нее высокие липы, среди зелени одна гипсовая статуя на потемневшем постаменте, под ней на скамейке перекусывают мужчины. Здесь же автобусная станция, сгрудились, налезая колесами на тротуар, автобусы, около них, у касс и ларьков толпится и галдит народ, за липами уходит куда-то улица, дощатые домики, телеантенны на толевых крышах, нет, двое суток здесь — это, пожалуй, будет много.

Еще не все, еще три остановки городского автобуса, все те же толевые крыши и антенны, базарная пыльная площадь с двумя длинными навесами, десяток ларьков вокруг, столовая, на крыльце которой закуривает папиросу мужчина в охотничьих сапогах. Неожиданно — высокие стены за окном, вот теперь, кажется, все.

Коля стал непроницаемым: официальное лицо, представитель знаменитого завода, желанный гость Богатова. Все-таки это уже форма. Едва успела выскочить из автобуса вслед за ним, путаясь чемоданом в ногах, своих и чужих.

Вокруг — асфальт и желтые дома, геометрически правильная площадь, на другой ее стороне — трехэтажное административное здание с портретами по фасаду, сквер и стеклянный современный фасад магазина, а вот и гостиница. И почта, откуда можно будет позвонить бабушке.

— Надо спешить,— сказал Коля.— Мы должны отметить командировочные сегодняшним числом.

Женщина-администратор в гостинице не бросилась, раскрыв объятия, навстречу Коле и, похоже, даже не знала его, но он ведь и не говорил, что преданы ему по гроб жизни все. Он говорил про половину города. Теперь бы эта половина пригодилась как раз, мест не было. Коля перегибался через администраторский барьерчик, в заднем кармане туго наполненных телом брюк вырисовывался плоский бумажник. Рука ощупью вытащила бумажник и командировочное удостоверение из него, потом разочарованно вернула все на место, причем тело в брюках волевым усилием сократилось, чтобы бумажник пролез в щель кармана. Затем снова расширилось, а Коля упорно висел на барьере. Наконец отпал от него:

— Не повезло. У них тут пуск завода. Мест нет. Может быть, в колхозную гостиницу попробуем? Один-то я бы…

Она уже в тягость. Ненадолго же его хватило, но ей это все равно.

— Четвертый час,— сказал он.— Надо сегодня отметить командировку. Это тем же автобусом, что мы ехали, до конца. Сразу увидите автобазу. А я пока займусь гостиницей.

— Как? — сказала она,— Одна я туда не поеду.

Коля выразил недовольство. Это не помешало ему учить в автобусе:

— В первый раз по рекламации едете? Смотрите, они будут охмурять, не поддавайтесь. У нас один закон: инструкция по эксплуатации автомобиля. Хоть килограмм сверх положенной грузоподъемности грузили или техническое обслуживание вовремя не провели — все, пишите письма, претензии не принимаются. Люди тут темные инструкцию в глаза не видели, гробят технику почем зря… Вот, пожалуйста.

Это уже относилось к автобусу. Он лихо развернулся на кольце и остановился, все повалились вперед.

— Не дрова везешь,— сказал водителю Коля.

За оградой из стальных прутьев стояли рядами самосвалы, траллеры и бортовые машины. Двухэтажное здание конторы и будка дежурного у ворот были неизбежного желтого цвета. Проверяя тормоза, с разгону остановился на выезде из парка самосвал, все в нем заскрежетало. Худой и сутулый мужчина в замасленной спецовке заглядывал под радиатор, широколицый водитель в кабине возвел к небу глаза с видом ангельского долготерпения.

— Здорово, Ефимыч,— сказал мужчине Коля.

Тот искоса взглянул и велел водителю: «Включи подфарники». Водитель демонстративно вздохнул, щелкнул выключателем и, невольно переменив таким образом позу, снова стал смотреть на небо, безмолвно призывая его в свидетели. За темным окном будки маячил золотистый шиньон, он откинулся назад, немолодая скуластая женщина повела глазами по сторонам и увидела Колю. Наконец хоть кто-то его узнал. Не ей ли доставал Коля запчасти?

— Вы идите к главному инженеру,— сказал Коля.— Я вас догоню.

— Без вас я заходить не буду,— сказала она.

По темному учрежденческому коридору сновали люди, в конце его у окна курили и спорили водители, доказывали что-то механику, он куда-то их повел, по пути безобразно пялил глаза. На фанерном щите висели машинописные приказы, кто-то уходил в отпуск, кого-то назначили И. О., кого-то переводили из водителей в слесари с окладом 110 рублей. Появился Коля:

— Приказы. Это вы правильно. Та-ак… Переводят в слесари водителя Полещука. Не с той ли он машины, где рама треснула? Раз наказывают, значит, их вина, имейте ввиду.

Главный инженер отправил их к механику. Тот избегал смотреть в глаза, видимо, компенсируя этим свой взгляд в коридоре. Поговорили про город, механик спросил, как устроились, Коля рассказал про гостиницу, механик кивнул: мол, не вовремя вы сюда, товарищи дорогие, явились. Не удержался, выразил-таки эмоцию. Они для него — что следователи, даже если невиновен, лучше прожить без них. Помня про его взгляд, спросила как могла очаровательнее:

— А вы не поможете нам с гостиницей?

— Нет,— сказал он, избытком холодности давая понять, что взгляд в коридоре ничего не значил и что человек он серьезный и очень занятой. Она это и так видела.

Оказалось, что трещину на раме обнаружили в совхозе, машину еще не пригнали, только завтра-послезавтра можно будет ее осмотреть.

— Так что пока можете отдохнуть,— посоветовал механик.

— Отчего же это рама у вас треснула? — спросил Коля, напирая на «у вас».

— Вам лучше знать, вы ее делали,— ответил механик и еще суровее изобразил занятость.

Коля стал ласково объяснять, что виноват не завод, а автобаза. Это было уж слишком не к месту даже для Коли, и механик заметил, что ей стыдно за него.

Вот тогда, а не раньше, надо было попросить его о гостинице.

— И, пожалуйста, пусть нам покажут все путевые листы с начала эксплуатации,— сурово сказал Коля. Механик так же сурово ответил:

— Пожалуйста! Что еще?

Он был невысоким и коренастым. Сказать, что шеи у него не имелось, было бы преуменьшением: все же белая полоска воротничка, перехваченного капроновым галстуком, находилась ниже подбородка и выше плеч.

— Пока все,— сказал ему Коля.— Мария Борисовна, посмотрите путевые листы, пока я освобожусь.

Так он стал ее начальником.

На сцене ленуголка за рядами пустых стульев был стол для пинг-понга, заваленный подшивками газет, на них еще навалили десяток пухлых скоросшивателей с путевыми листами. Работа была несложной: выискивать документы нужной машины и смотреть, какие записаны маршруты и грузы. Коля появился на минуту, сказал:

— Я поехал утрясать с гостиницей. Как закончите приезжайте. Буду ждать вас там.

На обеде они сегодня сэкономили.

Путевые листы заполнялись небрежно, на сцене было темно, фамилия водителя, действительно, оказалась Полещук, как и предсказывал Коля. Возил Полещук овощи, контейнерные грузы, кирпич — что придется. Все лето возил со станции на завод оборудование. А за шестнадцатое и семнадцатое июля в путевых листах был отмечен вес в двенадцать тонн, ай-яй-яй, товарищ Полещук, как нехорошо, это выше положенной грузоподъемности, этого достаточно, чтобы отклонить рекламацию. Шубина с заданием справилась, завтра они составят акт и уедут, тонизирующих ощущений с нее достаточно.

В гостинице Коли не оказалось, женщина за администраторским барьерчиком ничего о нем не знала, согласилась передать, если он появится, что Шубина в ресторане. Очень хотелось есть, но нужно было позвонить бабушке, пока не уложили Маринку спать. На почте оказался телефон.

— Здравствуй, Машенька! — закричала бабушка.— Откуда ты говоришь?