Если бы только...

Андромеда не ненавидела Малфоя: он тоже пал жертвой совместных ничтожных интриг их родителей. На самом деле предметом его желаний была Цисса, но в невесты ему подсунули среднюю сестру, и, будучи послушным сыном, он сделал, как ему велели.

Они оба лгали. Окружающим, друг другу, даже самим себе. К концу каждого дня эта ложь отравляла ещё один малюсенький кусочек её сердца, так что спустя какое-то время оно окончательно онемело, и Андромеда уже почти перестала чувствовать ноющую боль разлуки и одиночества. Почти забыла его. На самом деле почти…

Тем не менее, видимо, по велению судьбы, однажды, по прошествии двух лет, она наткнулась на Теда в каком-то книжном магазине Косого переулка. Циссе срочно понадобился нашумевший популярный роман, и Андромеда пошла с ней за компанию. Бесцельно бродя между книжными полками, она ждала сестру и, замечтавшись, сначала не заметила его. Только когда он хрипловато, почти про себя пробормотал:

— Дромеда… — она поняла, кто стоит перед ней, и, вздрогнув, смогла лишь жалко всхлипнуть в ответ.

— Ты заблудилась, мышка? — прошептал Тед и улыбнулся.

И с этой его улыбкой воспоминания, которые она так долго и мучительно старалась похоронить, в одну секунду атаковали все её чувства, встряхнув их и наполнив жизнью. Видимо, её жалкое, трусливое сердце так ничего и не забыло, а просто ждало подходящего момента. Бешено заколотившись в груди, оно вынудило Андромеду взглянуть на стоящего перед ней мужчину. И она, как в первый раз, потерялась в глубокой синеве его глаз, краснея, улыбаясь и плача одновременно. Он шагнул ближе, схватил её в медвежьи объятия, бормоча на ухо что-то невнятное своим убаюкивающим, чуть севшим от волнения басом. Тёплый, родной запах окутал её мягким коконом, и она поняла, что не сможет оставить Тэда. Никогда.

— Бегите, — услышала она испуганный голос Циссы. — Мама вот-вот появится здесь.

— Дромеда? — шепнул Тед снова, жадно ища в её глазах подтверждение собственных надежд.

Андромеда кивнула, и они рука об руку кинулись прочь, отыскав убежище в первой же попавшейся на пути тёмной нише. Горячие губы наконец-то жадно накрыли её рот, а истосковавшиеся руки отчаянно вцепились в его плечи.

Она не вернулась домой. Ни в тот день, ни когда-либо ещё. И ни разу не пожалела об этом. Отец выжег её имя с гобелена, на котором было изображено их семейное древо и запретил упоминать о ней. Тем не менее, Меда хотела верить, что он наверняка простил бы её, если бы только знал, насколько живой она чувствовала себя, когда вместе с Тедом бежала по улице, а его ладонь крепко и бережно сжимала её пальцы. К тому же мысль о счастливом браке Циссы и Люциуса грела её сердце на протяжении многих лет.

Эпилог

Двадцать шесть лет спустя Теда отняли у неё навсегда. На этот раз она даже не пыталась забыть.