Спор
 о соли и железе (Янь те лунь)

Соотнесение метода пин чжунь с традицией китайской экономической мысли показывает, что он развивал идеи купеческого идеолога Фань Ли (V в. до н. э.)[434] и особенно «Гуань-цзы». Концепция пин чжунь связана с теорией экономического регулирования цин чжун [142] («понижения цены на то, что ценится высоко»), изложенной в «Гуань-цзы». По этой теории, правитель скупает товары (зерно, шелк и холст) в пору их избытка и дешевизны, чтобы продавать их затем по твердой цене в пору их нехватки и дороговизны[435]. «Сановник» полностью принимает эту теорию: «Истинный царь... соблюдает стандарт [цен] и «сообразуется с сезонами», правит народом путем понижения цены на то, что тот ценит высоко. Когда в хороший год созревает богатый урожай, то [государь) запасает и накапливает [продукты], чтобы таким способом заранее принять меры на случай нужды и нехватки; когда в голодный год выдается скудный урожай, то [государь! пускает в обращение деньги и товары, приводит в движение избыток, чтобы помочь тем, у кого нехватка»[436].

Социальный аспект этой политики состоит в том, что путем скупки и последующей продажи товаров по твердой цене правитель овладевает средствами тех, у кого излишек, и восполняет средства тех, у кого нехватка, лишая богатых купцов возможности наживаться, препятствуя разорению бедняков, сглаживая имущественное неравенство. «Сановник» цитирует «Гуань-цзы», в частности, указывая, что «если не «рассредоточить собранного в руках богачей» и [не] уравнять выгоды, [люди] будут не равны. «Поэтому, если правитель людей накапливает их пищу, хранит их средства для расходов, ограничивает тех из них, у кого избыток, и помогает тем из них, у кого нехватка», «запрещает избытки и излишки и преграждает стезю выгоды»», то народ будет обеспечен[437].

«Сановник» развил экономическую теорию «Гуань-цзы», обосновав ее с помощью функции таких экономических институтов, как казенные житницы, монополии на природные богатства (в первую очередь на соль и железо), учреждения для «уравнивания перевозок» и «стандартизации» цен. При этом он принял и цели хозяйственного регулирования, провозглашенные в «Гуань-цзы», — создание государственных запасов для помощи людям в тяжелом экономическом положении и обогащение государства, нужное как для этого, так и для покрытия военных расходов, обеспечивающих безопасность подданным империи[438]. Поскольку одной из причин тяжелого экономического положения «сановник» (вслед за «Гуань-цзы») считал вздувание рыночных цен богатыми купцами, его экономическое регулирование имеет выраженный социальный аспект, выдвигает задачу «уравнять» имущества, сокрушить экономически «могущественных людей», избавить народ от экономической зависимости от них, заменив ее экономической зависимостью от воплощения «справедливости» — монарха. «Уравнивание» — форма реализации универсализма государя, который не только в равной мере заботится о подданных, но и стремится уравнять (унифицировать) их положение. Поэтому очень важной целью экономической политики «сановника» является перераспределение государем богатств в обществе в ущерб тем, у кого их много, и в пользу тех, у кого их мало (что не укладывается в характеристику Сан Хун-яна как подобия «прибыльщика», данную В. М. Штейном)[439].

Соотнесение экономических концепций «сановника» с древнекитайской культурной традицией обнаруживает их связь с 15 гексаграммой «И цзина» Смирение. В пояснении к ее образу сказано: «...благородный муж уменьшает то, что обильно, и пополняет то, что скудно, взвешивает вещи и дает [всем] поровну»[440]. Связь с этим принципом имеют методы «уравнивания перевозок», «стандартизации» цен и «понижения цены на то, что ценится высоко»: первый из них состоит в пространственном перемещении товаров из района обилия в район нехватки, два других предполагают скупку товаров в пору изобилия и продажу в пору скудости[441].

Рад экономических мер времен У-ди (в основном 119-110 гг. до н. э.) был направлен против богатых купцов и крупных предпринимателей в сфере ремесел и промыслов; сюда относятся учреждение казенных монополий, институтов государственного вмешательства в торговлю, унификация денежной системы, введение налогов на имущество и транспортные средства купцов, запрет на их владение частными полями[442] и др. К этим мерам примыкает старая практика внесения частными лицами из простолюдинов зерна в казну и получения за это рангов знатности, чиновничьих должностей или освобождения от наказаний за преступления: расцвет ее пришелся на 130-110 гг. до н. э., и в него внес вклад Сан Хун-ян (110 г. до н. э.)[443]. Еще Чао Цо (178 г. до н. э.) указывал, что цель ее — пополнять казну за счет «обладающих избытком» покупателей рангов и уменьшать налоги на бедных, «урезать [средства] тех, у кого избыток, и восполнять [средства] тех, у кого нехватка»[444]. «Императорский секретарь» использовал эту формулу для характеристики экономических мер «сановника», сказав, что тот «обдумывал [финансовые] расчеты и планы, учредил средства государства для расходов, монополизировал всевозможные прибыли от соли и железа в Поднебесной, чтобы оттеснить богатых торговцев и крупных купцов... [дал возможность] покупать должности и откупаться [от наказаний за] преступления, «урезал [средства] тех, у кого избыток, и восполнял [средства] тех, у кого нехватка», чтобы сделать равным многочисленный люд», и этим обеспечил военные расходы, не увеличивая при этом сбора налогов[445].

Мысль о том, чтобы «урезать [средства] тех, у кого избыток, и восполнить [средства] тех, у кого нехватка», была соотнесена нами с «Лао-цзы [143]», где эта формула выражает принцип действия Неба. Следовательно, экономические идеи «сановника» (как, впрочем, и «Гуань-цзы») обнаруживают близость к даосизму[446]. Экономическое нивелирование, будь то путем торговли, «уравнивания перевозок», стандартизации цен, унификации денежной системы, создания казенных монополий, продажи должностей и рангов, предоставления права откупа от наказаний, а также обложения купцов налогом было, с точки зрения «сановника» и его единомышленников, поведением, подражающим «пути Неба». Концепция универсализма государя, копирующего универсализм Неба, кажется пронизывающей взгляды «сановника»; она оказалась плодотворной и для некоторых других представителей древнекитайской экономической мысли, в том числе для авторов экономических глав «Гуань-цзы».

Концепция монаршего стиля жизни и государственных расходов у «сановника» отличалась от конфуцианской. Ссылаясь на авторитет Конфуция и «Ши цзина», он считал нужным «умерять расточительство», но критиковал идею «бережливости», особенно «чрезвычайной бережливости» государей и крупных чиновников, которая подобна бережливости «низших», и утверждал, что бедный образ жизни государей древности, о котором говорят конфуцианцы, не соответствует «установлениям прежних царей»[447]. Необходимость больших расходов монарха «сановник» связывал с его положением главы мировой империи: «У кого свершения велики, у того расходы крупные... Даже если бы мы любили сокращать [казенные] дела и умерять расходы, как это можно было бы осуществить?» В качестве примера таких расходов он называл траты на «внешнюю политику» — привлечение варваров, распространение силы дэ[448].

Его представление о подобающем стиле жизни правителей возникло не без влияния «Гуань-цзы» и соответствует концепции общества с товарной экономикой, где государство использует «ремесленников и торговцев, столяров и плотников», «заготовляющих утварь и орудия», украшающих дворцы, вышивающих сложные узоры на ритуальной одежде и т. п.: «они были в древности, а не только [есть] теперь». Здесь разнообразные ремесленники совершенствуют свое мастерство, а «земледельцы и торговцы обменивают [товары] и доставляют этим пользу основному и второстепенному [занятиям]»[449].

В противоположность конфуцианцам он не одобрял людей, склонных «жить в своей местности и есть свою пищу», обходясь без торговли товарами из отдаленных мест. Поэтому он выступал и как сторонник неэквивалентного обмена с варварским миром, выгодного для Китая: «Золото [из района рек] Жу [144] и Хань [145], дань [тканью из] тонких волокон конопли — вот чем завлекают государства периферии и выуживают ценности у варваров цян [146] и ху [147]. Ведь за одну штуку простого неузорчатого шелка из государства центра [мы] получаем от сюнну товар стоимостью в несколько слитков золота и таким образом сокращаем средства для расходов вражеского государства... Товары из государств периферии текут во внутреннюю [область мира], а выгоды не утекают [от нас] во внешнюю [область мира]...»[450].

Отношение «сановника» к «основному» и «второстепенному» занятиям имеет и сходство, и различия с конфуцианским. Сходство состоит в том, что он включает в цели одобряемой им политики «утвердить [в Поднебесной] основное [занятие] и подавить второстепенное», «заставлять простолюдинов сосредоточить усилия на основном [занятии], и не заниматься второстепенным»; указывает, что одна из причин установления суровых наказаний за кражу лошади или быка — стремление «придать значение основному [занятию]»; с похвалой отзывается о том, что в период 180 — начала 130-х гг. до н. э. «народ был прост и вернулся к основному [занятию]». Кроме того, он подчеркивает, что император «весной сам пашет, чтобы поощрять земледелие, и помогает ссудами [зерна], чтобы обеспечить тех, у кого нехватка»[451]. Все это свидетельствует, что для «сановника» земледелие — это действительно «основное» и потому заслуживающее поощрения, а ремесло и торговля — «второстепенное» и заслуживающее «подавления» занятие.

Но на этом сходство со взглядами конфуцианцев кончается, ибо пути поощрения «основного» и «подавления» «второстепенного» у «сановника» принципиально иные. Его задача, без выполнения которой государь не может реализовать свой универсализм, — сделать государство богатым. В отличие от конфуцианцев «сановник» считает: «Достойные и совершенномудрые люди устраивали [дела] семьи не одним-единственным способом, делали богатым государство не одним-единственным путем». Он приходит к мысли, что не следует «непременно прибегать к основному [занятию] — земледелию, чтобы сделать государство богатым» и что «укрепление основного занятия» (и «умерение [своих] расходов», как указывалось в «Гуань-цзы») может даже стать гибельным для правителя. Поэтому он принимает вывод, сделанный из этого в «Гуань-цзы»: искусный правитель действует по правилу: «что Поднебесная ставит низко, я ставлю высоко; что Поднебесная ценит низко, я ценю высоко»; он интерпретирует эту идею как использование «второстепенного занятия» взамен «основного» для обогащения государства[452]. Эта мысль была соотнесена нами с традицией купеческой идеологии, опыт которой (сформулированный Сыма Цянем) гласил: «Ведь для того, кто из бедности стремится к богатству, земледелие хуже, чем ремесло, ремесло хуже, чем торговля»; «с помощью второстепенного [занятия] они стяжали богатство, с помощью основного сохранили его»[453].

Сближая (по примеру Чжу из Тао [148], т. е. Фань Ли) «распоряжение имуществом» в семье и в государстве, «сановник» указывал: «Когда [достопочтенный господин] Чжу из Тао распоряжался имуществом, то [использовал] разные дороги — основное и второстепенное [занятия]; когда в одной семье, [как у него], несколько занятий, то путь распоряжения имуществом полностью налицо. Ныне, когда «начальник столичного уезда» отливает орудия земледелия, заставляет простолюдинов сосредоточивать усилия на основном [занятии] и не заниматься второстепенным, то у них нету опасения голода и холода»[454]. По его мысли, «огосударствление» «второстепенного занятия» вытесняет из этой сферы народ, всецело сосредоточивающийся теперь на «основном занятии», а в государстве «налицо» оба занятия (см. выше, с. 82-83). Как указывал «императорский секретарь», в результате того, что «сановник» учредил казенные монополии на соль и железо и «пустил в обращение богатства гор и рек», «и основное и второстепенное [занятия] получают пользу». Соотнесение этой идеи обоюдной пользы с традицией купеческой идеологии выявляет ее связь с мыслью учителя Фань Ли — Цзи Жаня[455].