Из жизни попаданцев

Я пожал плечами.

— У меня тут толпы ходят, — заметил я, — то репортеры, то авроры, то еще кто. Ни минуты покоя.

Дамблдор кашлянул.

— А почему ты ничего не сказала в своих интервью про Орден Феникса? — вдруг спросил он.

— Но это же секрет, — наивно похлопал ресницами я. Не перестараться бы.

— Теперь уже не секрет, — ответил Дамблдор, — твои друзья столько сделали для тебя. Неужели ты считаешь справедливым, что вся слава, почет и награды достанутся одной тебе?

Все ясно с вами, господин директор. Не знаю, как насчет Лили, а не собирался ни с кем делиться деньгами и славой. Мое, и все тут.

— Видите ли, — начал я, — Джеймс написал такое несправедливое завещание. Я, конечно, понимаю, что все должно достаться Гарри, но мне тоже надо на что-то жить. Так что пенсия от Министерства пришлась очень кстати. А то, что мне дарят… Я бы не хотела обижать этих милых людей, отдавая кому-нибудь другому их подарки.

Книги Тилли уже перенесла в кабинет, но у камина опять высилась очередная куча, которую я еще не разбирал. На диване в беспорядке лежали игрушки, а каталоги я сложил отдельной кучкой прямо на пол.

— Вредноскоп я точно никому не отдам, — продолжал я, — он уже доказал свою полезность.

Дамблдор покачал головой.

— Ты еще очень молода, Лили, — сказал он, — и просто не понимаешь, как легко оттолкнуть людей. И как тяжело вернуть их дружбу.

— Они претендуют на плюшевых мишек? — спросил я.

Дамблдор еще раз вздохнул и заглянул в пустую вазочку из-под конфет.

— Я вижу, что разговора у нас не получится, — сказал он. — Ты действительно изменилась, Лили. Знаешь, любое убийство раскалывает душу человека. Я понимаю, что ты защищала себя и своего ребенка, но тем не менее. Твой меняющийся патронус ясно показывает, что с тобой не все благополучно, подумай об этом. Постарайся уберечь свою душу. Я все еще плохо себя чувствую, но потом мы обязательно с тобой поговорим.

Он с видимым усилием встал и направился к двери. Я пожал плечами. Кажется, меня пытались напугать…

Нет, съезжать из дома было бы вселенской глупостью. Здесь я на своей территории, меня охраняют. Опять же — те же самые авроры видят, что ничем предосудительным я не занимаюсь. Дом, ребенок, разбор подарков. В чужом доме я буду совершенно беззащитен. Они же все умеют колдовать намного лучше меня. Да и проколоться на какой-нибудь ерунде намного проще. Лили и Джеймс довольно длительное время общались с ограниченным количеством людей. И именно этих людей я и собирался избегать.

Фраза про расколотую душу меня откровенно повеселила. Мне столько раз приходилось убивать, что если что-нибудь подобное существовало бы в реальности, то я давно умер бы как личность. Да и не только я. Хотя двадцатилетняя девчонка и могла бы забиться в истерике, как же — человека убила! И не одного! Вообще, странно вел себя директор. По уму он должен был наоборот упирать на то, что я ни в чем не виноват, у меня не было другого выхода, что сейчас нужно все силы бросить на воспитания ребенка и не забивать себе голову угрызениями совести. А этот старый пожиратель конфет пытается надавить на чувство вины. А что? Поведись я на это, так могу и от ордена отказаться и подарки отдать, и деньги тоже. Вроде как недостоин. И порядочным людям должно быть противно мое общество. Интересно, у магов есть монастыри? Хотя Лили из магглов. Так что есть куда идти, замаливать грехи, оставив невинное дитя и имущество добрым людям.

Не дождутся!

Меня давно не интересовали все эти разговоры в пользу бедных. Я твердо усвоил, что есть не так уж много людей, которые никогда меня не предадут и прикроют мою спину, случись что. И за них я готов глотку перегрызть. Остальное человечество может катиться ко всем чертям. Сейчас у меня был Гарри и, возможно, Северус. Слишком расширять круг близких людей я не собирался.

Срочно, срочно перечитать все, что удастся найти про законы этого странного мира. Вдруг надо мной можно как-то взять опеку? А что, объявят, что у меня от переживаний крыша поехала, и отправят в соответствующее заведение. Сделать из здорового человека овощ умели и в мое время. А у колдунов таких возможностей… Потом стоит разобраться с защитными артефактами, что-то решить с защитой своего дома. Действительно не помешало бы несколько пулеметных гнезд в стратегических местах и по мине-ловушке на подступах. Хотя для начала можно и растяжками обойтись. Где… где раздобыть столь необходимое мне оружие и боеприпасы? Машина тоже не помешает. Я умел водить все, что ездит, плавает и летает. Ясно, что за прошедшие годы транспорт сильно изменился, но что-то могло и остаться. Да и с техникой я вполне мог бы справится. Это же не колдовство.

И все-таки интересно, какой у меня будет патронус?..

Тяжелый свод законов ожидаемо нашелся в кабинете. Что тут у нас? Статут секретности, запрет колдовать при магглах, запрет на продажу зелий и артефактов, а так же их составляющих магглам, кроме покупок к школе для магглорожденных учеников, что должно осуществляться под строгим надзором представителя администрации Хогвартса. Запрет на возврат в обычный мир зачарованных маггловских приборов. Ясно, боятся, что про них узнают. За убийство, воровство и прочие нехорошие вещи полагался поцелуй какого-то дементора (шутники) и заключение в Азкабан. Что-то такое я видел в дневниках Лили, надо будет глянуть еще раз. А вот и самое интересное. Ну, ничего страшного. Я был совершеннолетний, мог устроиться на работу, мог сидеть дома с ребенком, мог снова выйти замуж (не-не-не, только не это). Как мать-одиночка мог объявить себя главой семьи и управлять состоянием своего сына до его совершеннолетия с последующим отчетом. Мое личное имущество было только моим, могу хоть тротуары монетами мостить, хоть блинчики по воде пускать — никто слова не скажет. Так что да, нужно или признать меня психически больным или социально опасным, или я сам добровольно должен попроситься под чью-нибудь опеку. Еще, конечно, я могу помереть, оставив Гарри круглым сиротой, но это самый жесткий вариант. Хотя, как говорил один мой знакомый — думай о людях плохо, не ошибешься.

И что там у нас с родственниками? Так никто и не появился.

Пообедал.

Решил разобрать вещи мужа. Одежда, обувь. Книги про этот их идиотский спорт на метлах. Колдографии. В ящике стола завалялся какой-то золотой мячик, который вдруг принялся летать по комнате, трепеща крылышками. Сбил его подушкой и снова сунул в ящик. Кажется, это атрибут этого их квиддича.

Волшебную палочку Джеймса я положил рядом с его же Орденом Мерлина. Ничего интересного не нашел и снова вернулся к дневникам Лили. Азкабан оказался самой страшной тюрьмой магического мира. А дементоры — жуткими существами, которые питались человеческими эмоциями и высасывали души из приговоренных. Фу… Защищались от этих тварей с помощью патронусов. Пожалуй, стоит форсировать тренировки.

Очередное «Эспекто Патронум» вызвало еще одно серебристое облачко. Будем работать.

Заглянул к Гарри. Ненадолго вынес его на улицу. Обсудил с Кеннетом развивающие игрушки. Пригласил авроров на чай, но они отказались. Ясно, получили от начальства.

Ближе к ужину появились Северус, Минерва и забавный карлик. Карлика я видел мельком на похоронах, но на поминки он не приходил. Филиус Флитвик, профессор чар и декан одного из факультетов в Хогвартсе. Забавный тип. Как выяснилось, коллеги подбили его осмотреть защитные чары на моем доме. А вот за это спасибо. Потом я пригласил всех к столу.

— Многое нарушено, — говорил Флитвик, размахивая вилкой. — «Фиделиус» тебе сейчас ни к чему, но защитные и сигнальные чары лучше обновить. У тебя тут мало того, что толпы носятся, так еще и хозяина дома убили. Дом новый, построен не на месте силы, поэтому от убийства только чары пострадали. Если хочешь, могу помочь.

— Спасибо, — поблагодарил я, — вы так добры. Я совершенно запуталась, если честно. Не знаю с какого конца и за что хвататься.

— Это совершенно естественно, — заявила Минерва, — но ты прекрасно держишься. Другая на твоем месте давно уже билась бы в истерике и требовала, чтобы вокруг нее все плясали. Что значит Гриффиндор!

Я чуть смущенно улыбнулся, думая про себя, что не очень вежливо так говорить в присутствии деканов друг других факультетов. Впрочем, Флитвик на это только хихикнул, а Северус лишь чуть нахмурился. Привыкли, наверное.

— Я целыми днями разбираюсь с почтой, — сказал я, — так стыдно. Почти никому не отвечаю. Люди ведь от всего сердца дарят.

— Никто на тебя не обижается, — махнула рукой Минерва, — ты так мило поблагодарила всех в том интервью.

Флитвик энергично кивнул.

— Они действительно тебе обязаны, Лили. Так что не отказывайся от подарков.

— Кто бы еще помог их разбирать, — вздохнул я.

— Если хочешь, я могу, — тихо сказал Северус. — Я знаю, что их авроры проверяют. Но некоторые яды и проклятья очень трудно определить. Так уж вышло, что я в этом разбираюсь.

Я быстро взглянул на него. А об этом я и не подумал.

— Если тебе не трудно, Северус, — сказал я.

Он как будто даже засветился. Минерва вздохнула.

— Альбуса выписали из Мунго, — сказала она.

— Он приходил сегодня, — сказал я с тяжелым вздохом.

— Тебя это расстроило? — тут же спросила Минерва.

Я еще раз вздохнул.

— Понимаете, — сказал я, — у меня меняется патронус. А директор сказал, что убийство раскалывает душу.

Минерва всплеснула руками, Филиус что-то пробормотал сквозь зубы, а Северус вскинул голову и с возмущением уставился на меня.

— Ну, Альбус… — проворчал Филиус. — Эти его идеи…

— Это полная ерунда, Лили, — подтвердила Минерва, — полнейшая. Было бы странно, если бы после таких потрясений у тебя не изменился патронус. Любая мать будет защищать своего ребенка. И нет ничего стыдного в том, чтобы защищать свою жизнь. Не вздумай слушать Альбуса. Ты правильно поступила. И выброси все это из головы. Тебе нужно жить и растить сына. Все остальное не имеет значения.

Наконец-то я услышал то, что мне давно должны были сказать.

— Спасибо, Минерва, — сказал я, — я запрещаю себе об этом думать. Занимаюсь делами, Гарри. Надо будет в банк сходить.

Минерва похлопала меня по руке.

— Все будет хорошо, — сказала она.

Филиус с видимым удовольствием отхлебнул вина.

— Я бы посоветовал защиту на крови, — сказал он, — если ты действительно не собираешься переезжать в другое место.

Я покачал головой.

— Я бы не хотела уезжать отсюда, — сказал я, — мне очень нравится этот дом. Джеймс выбирал его для нас. Уехать — это отказаться от того, что было между нами. Да и какой смысл бежать от воспоминаний? Они же никуда не денутся. Единственно, я теперь сплю в другой комнате.

— Тогда я помогу тебе провести ритуал, — кивнул Флитвик, — там понадобятся кое-какие зелья.

— Я сварю, — тут же сказал Северус.

— Ну вот, — продолжил профессор чар, — дом скрыт не будет, но без твоего разрешения в него никто войти не сможет.

— Это в точности то, что нужно, — согласился я. — Спасибо!

— Не за что, — улыбнулся Флитвик.

Потом мы поднялись в детскую. Гарри внимательно осмотрел гостей и широко улыбнулся Северусу. Узнал. Северус неловко улыбнулся в ответ.