Жаба Джин Грейнджер

Глава 8. Долго и счастливо?

По взгляду Драко стало понятно:

Беги, Гермиона.

Беги из его дома. Из города. А ещё лучше — из страны.

Нет, с планеты!

Беги и забудь о соблазнах. Будто не было этого кошмара, прошлой ночи и обжигающе-чувственных слов. Выброси из головы мечты о губах Драко. Навсегда! Ты ведь уже не лягушка — волшебница. Уноси ноги немедленно — Малфой убьёт тебя. Заавадит к чертям собачим!

Дважды.

— Доброе утро, — единственное, что смогла прошептать под уничтожающим взглядом.

«Доброе утро? Ты совсем рехнулась? Что с тобой? Палочка… Где моя палочка?» — и только это сейчас важно. Гермиона на миг паникует, но почти сразу берёт себя в руки.

А чуда не происходит: Драко, будто ошпаренный, шарахается от неё. Отползает, как от чумной, в поисках палочки.

— О, чтоб тебя!.. — падает с кровати.

Беги, дура.

И это, возможно, последняя разумная мысль.

У обоих.

Гермиона старается дотянуться до своей палочки, ведь она так близко...

И безнадёжно далеко.

Но Малфою никак не добраться до своей, и сознание анализирует происходящее. Сумасшедший, бегающий по сторонам взгляд — и Драко оценивает шансы на возмездие с потрясающей скоростью: ему не успеть. Грейнджер исчезнет раньше, чем он отомстит. Нападать, конечно, не станет из-за долбаной гриффиндорской благодарности, но если аппарирует… достать будет сложнее.

А эту нахалку надо удержать. Нельзя отпускать её безнаказанной. Провести Малфоя и не поплатиться за это? Нет уж, дудки!..

Он любит взрослые игры.

Стремительный выпад в сторону…

Гермиона ошалело хватает палочку и трангрессирует, понимая — Малфой вцепился мёртвой хваткой.

И это уже точно… катастрофа.

* * *

После аппарации их отбрасывает в разные стороны. Случай или собственная воля? Скорее — второе, потому что находиться так близко очень опасно: Малфой не в себе. И это ещё слабо сказано!.. Шок прошёл, и теперь опасная ситуация грозит стать неуправляемой.

Гермиона отступает под бешеным взглядом, не решаясь применить палочку против безоружного. Против того, кто помог, пусть и помимо собственной воли. Против того, кто и сейчас остаётся чертовски соблазнительным даже в гневе — полураздетый Драко Малфой.

Первый же попавшийся ему стул летит в стену, с глухим звуком разваливаясь на части. Голова Грейнджер инстинктивно вжимается в плечи.

Минус один стул…

Главное, не минус Гермиона!

А Малфой приближается. Будто змея ползёт к сладкой добыче: желваки играют, зубы стиснуты, тяжёлое дыхание вздымает обнажённую грудь. Драко на пределе. И она — Гермиона Грейнджер — тому причиной. Зрачки расширены, и всполохи серого тонут в их темноте.

Чёрные глаза. Чёрная злоба. Чёрное сердце?..

Гермиона ударяется поясницей о стол, морщится от боли и, чуть обернувшись, медленно обходит препятствие, не спуская с Малфоя бдительного взгляда.

— Почему же ты бежишь, Грейнджер? — издевается Драко. — Как это не по-гриффиндорски!.. Твой гребаный факультет был бы очень разочарован.

— А почему ты меня догоняешь? Как это не по-слизерински!.. — язвит она. Злорадствовать больше — совесть не позволяет.

— На какой-то миг, на какой-то долбаный миг, я подумал, что это ты… Один раз. А должен был сразу понять, что на подобные выкрутасы способна лишь ты! Такой наглой, бесцеремонной, самоуверенной особы в мире больше не сыщешь!

«Я должен был догадаться. Я — идиот. Малфой, слышишь, ты идиот!.. Ты на взводе. И что? Эта гриффиндорка достала тебя. Как никто другой. Как никто!»

— Малфой, давай поговорим как взрослые люди…

Он делает ещё шаг — Гермиона отступает. Её сердце колотит о рёбра с такой силой, что каждый удар можно не только почувствовать, но и, наверное, увидеть.

— Люди?.. Люди! Ох, как мы заговорили… Ты сделала из меня идиота, твою мать! Ты почти поимела меня этой ночью! Нет, почему же почти? Ты меня уже поимела!

— Ты всё преувеличиваешь. Я не собиралась…

— Что? — Драко не церемонится. — Доставать меня? Хоть сейчас не строй из себя невинную овечку. Я коварен? Ха!.. Да я младенец рядом с тобой. Именно ты испортила мне несколько дней! Именно ты уничтожила мою мечту! — голос отражается от стен и эхом настигает Гермиону снова и снова.

Драко спотыкается обо что-то…

Минус ещё один стул.

И чёрт с ним!

Малфой наступает, и Гермиона делает ещё пару шагов назад. Инстинктивно. Всего пару шагов: дальше не выходит, позади — преграда.

— Какой смысл превращать тебя в жабу, Грейнджер, если уже какой-то гений опередил меня? Какой в этом гребаный смысл?! Ты знала обо всём, заключая контракт. Обо всём! Ты хотела поиздеваться надо мной. Это мошенничество. О, ты далеко пойдёшь, Жаба!

— Иначе ты бы мне не помог. У меня не было выбора. Я просто хотела стать собой.

— Собой? А зачем? Ты — жаба! Не внешне — по сути. Жаба Джин Грейнджер! Ты просто играла на моих пороках. Проклятье, ты заставила меня хотеть тебя! Хотеть Грейнджер… И Мерлинова задница, если бы это был полный список... После нашего поцелуя тебе конец!

Драко с грохотом опрокидывает стол в гостиной, заставив Гермиону сжаться в комок.

— После чего? — негромко переспрашивает она, будто не понимая смысл.

— Поцелуя. Могу по буквам повторить, дура! — голос Драко всё ближе и ближе.

— Это ты дурак! И я тоже могу по буквам повторить.

— Ты чуть не заставила меня поцеловать не просто лягушку… Грейн… Чёрт, Жаба, ты же поцеловала меня!

— Я знаю. Я там была! Сколько можно утверждать очевидное?! Я сделала то, что должна была, — она говорит «должна» вместо «хотела». Почему? Это было бы честнее. Только зачем?

Ответ прост: иное бессмысленно.

— Да ты бы и слизняка поцеловала, лишь бы достать меня! Лишь бы снова стать собой. Всё эти твои «ква» и признания — дешёвый способ добиться цели. Нет, ты должна была учиться на Слизерине! Шляпа недооценила тебя. Как и я. Только ничего кроме злости и отвращения ты не вызываешь!

Эти слова больно ранят Гермиону. Хочется орать на весь волшебный мир, что её желание настоящее. Настоящее!.. И она до сих пор чувствует мягкие губы на своих губах, наблюдая, как рот Драко кривится от злых незаслуженных слов.

Он стоит так близко, пытаясь убить взглядом, а отступать уже некуда — позади шкаф. Не в него же залезать! Придётся нападать, и правда — лучшее оружие.

— Наплевать, что ты сейчас обо мне думаешь, потому что я этого не планировала! Как можно было заставить себя хотеть тебя? Как?!.. Как бы я смогла поцеловать тебя, не желая этого, как последняя идиотка?! Включи, наконец, мозг и поверь магии: раз она сработала, моё чувство было искренним. Истинным! Я признаю, что хотела поцеловать тебя. И у меня хватило смелости сделать это! В отличие от тебя, трус!

Драко будто обухом бьёт. Он совсем забыл о последнем и единственном условии: магия чувств.

Он… застывает.

Эта гордая нахальная гриффиндорка... подруга гребаного Поттера... хочет его? Драко Малфоя? Он даже мысли такой не допускал. Ему бы позлорадствовать, но…

...не выходит.

Эти горящие, широко распахнутые, карие глаза... Эти полуоткрытые губы... И треклятая память связывают язык. Приковывают ступни к грешной земле. Точнее, к полу.

И у Гермионы тоже.

Под властью чёрных глаз Драко. Когда она в них — безмолвное отражение. Про палочку Гермиона напрочь забыла. Просто ждёт, сама не понимая чего. Малфой хочет запугать её? Но ведь многое изменилось: она уже не лягушка, а девушка. Странно, но заколдованной Грейнджер чувствовала себя намного смелее. Неужели природа вносила свои коррективы?

А как же инстинкт?..

Гермиона всё ещё ощущает едва уловимую сладость их поцелуя, и тонкий запах Драко чувствуется острее, подталкивая к запретному. Гнев играет с ней злую шутку. С каких пор у Малфоя вкус желания? Аромат близости. Что за нелепость?!... Может, обратное превращение вышло неидеальным? Неужели это всё ещё зов природы?

Нет. Нет. И нет.

Пора признать, что это она — Гермиона Грейнджер — хочет Драко. Даже сейчас. Когда он так зол. Когда взглядом, кажется, прожжёт в ней дыру. В глазах-углях столько холода и огня... Они — два соперника. Две стихии. Захлебнуться и сгореть — эта мысль пульсирует в мозгу Гермионы. Кровь стучит в висках. Пылает внизу живота огнём искушения.

«Вот к чему ты пришла, Грейнджер. Твой Азкабан — в твоей голове. Заумной до безрассудства».

— Трус, — оскорбления прорезают воздух, как молния ночное небо. Это заставляет Малфоя плотней стиснуть челюсти. — Так напился, будто собрался убить, а не поцеловать. И что? Что?!.. Ничего. Пустота. Ноль. Без палочки. Тебе не слабо донести на Эйвери, противостоять ему на приёме, но поцеловать маленькую лягушку оказалось «выше моих сил»! — Гермиона очень похоже передразнивает Драко. — Стоишь тут, орёшь на меня, будто я совершила какое-то преступление. И это всё, на что ты способен? На что ты ещё способен, кроме криков?

Это вызов. Это провокация. И они оба это понимают.

Невыносимо.

— Замолчи! — Драко бьёт по шкафу. Кулаком. Прямо рядом с головой Гермионы. Ударяет с силой, не сдерживаясь.

Доска трещит и гнётся, а Драко, сатанея, смотрит на Грейнджер, оценивая страх:

«Сколько по пятибалльной шкале? Два?.. Мало!» — так мало для того, кого обманули. Для того, кого поцеловали.

Малфой упирается ладонями в дверцы шкафа по обе стороны от лица Гермионы, чуть склоняя белёсую голову. Последние слова пульсируют в мозгу, отдаваясь о череп глухими ударами. Так сильно, что закладывает уши. Но «трус» не заглушить. Это засело глубоко внутри. Пустило крепкие корни.

«Это всё, на что ты способен…» — будто удар под дых.

«Перед тобой стоит она, Малфой, — уголки губ кривит однобокая ухмылка. — А что ты можешь? Тупо смотреть? Уйти? Просто... уйти? В одном нижнем белье? Через… камин?»

Драко несколько секунд смотрит в горящие вызовом глаза, не моргая. Потом спускается взглядом по гладкой, чуть алеющей румянцем щеке.

Воображение Гермионы тут же рисует удавку в тонких изящных пальцах... и безжалостные серо-чёрные глаза палача.

Придушит?

Возможно, на доли секунды он и задумывается об этом, но потом... Его рука скользит по нежной коже сверху вниз, вынуждая Гермиону прикрыть глаза от такой ласки. Пальцы отмеряют миллиметры на впадинке, на ключице, ныряют по вырезу платья чуть ниже.

Взгляд Драко возвращается к полуоткрытым губам. Тем самым, что минуту назад обзывали и обвиняли в слабости. Неужели он целую минуту пялится, как идиот?!

Ещё немного — и он предаст чистоту крови. Ещё чуть-чуть — и он забудет, что всю жизнь твердил отец. Заставлял повторять как гребаную мантру. Но наглая выходка Грейнджер и её соблазнительные губы — реальность. Только почему-то именно сейчас это кажется и кошмаром тоже.

Малфой слишком долго молчит.

Он проигрывает.

Он ведь почти в постели с врагом.

Рука Драко резко вернулась на прежнее место — на шкаф.

— Отпусти меня, Малфой. Уйди. С дороги, — Гермиона говорит это тихо, но требовательно. Так…

...по-гриффиндорски.

— Нет, — его пальцы решительно обхватывают её нижнюю челюсть. Так глубоко, что кожа меняет цвет.

Взгляд тёмно-серых глаз будто вгрызается в плотно сомкнутые губы, оценивая оставшиеся сантиметры до рта. Грейнджер посмела поцеловать его. Это как оскорбление. Как долбаная пощёчина.