Этажом выше

Этажом выше

Беллатрикс Блэк терпеть не могла выражение «живи секундой». Ведь она на своей шкуре испытала, что такой поход к жизни заводит в полное дерьмо. И под «дерьмом» Белла подразумевала неприлично скромную квартирку на окраине Лондона (за которую, к слову, требуют заоблачную арендную плату), а также самое бесполезное из всех рабочих мест. И всё благодаря чему? Верно, благодаря тому, что в молодости она ловила момент. И у неё это здорово выходило вплоть до тридцатилетия. Если большинство людей, достигнув этого возраста, спешат остепениться, то Белле такой возможности не предоставили.

Она не особо пеклась о своём благополучии, не слушала ничьих советов. Может, поэтому оборвала отношения с родителями ещё будучи подростком, а сёстры и без подсказок не горели желанием налаживать общение. Дальше — хуже. С мужем Белла развелась после двух лет брака. Родольфус оказался слишком правильным для неё − столь буйной и склонной к внезапным решениям. Неизвестно, бросил он её из-за того, что она присоединилась к криминальной группировке, или из-за измен, а может, просто не желал больше терпеть такое соседство.

Белла тогда только обрадовалась обострившейся свободе. У неё уже имелось новое, куда более интригующее увлечение − Том Риддл. Он сразу ей приглянулся − и внешне, и умением рисковать. Они собрали компанию под стать себе и неплохо зарабатывали, как бы шутя организовывая налёты на мирных (и, само собой, ничего не смыслящих в жизни) людей. А потом попались.

Раз — и их поймали с поличным.

Два − и родственники не удосужились внести залог, боясь замарать своё имя.

Три − и все пути отступления вдруг превратились в каракули несмышлёного ребёнка.

А придумали ли они вообще «План В»? Нет, потому что это противоречило их духу. С другой стороны, наручники тоже не казались Белле подходящим аксессуаром. Она была вне себя. Мало того, что оказалась за решёткой, так ещё и Том каким-то образом «исчез». Так говорили. Ищейки из Скотланд-Ярда не сумели его поймать, а вот Белле и нескольким её подельникам за соучастие впаяли солидный срок. Шутка ли − десять лет.

Дело было в 1981 году. Повезло, что у Беллы хватило ума не высовываться и не идти на конфликт с руководством и охраной тюрьмы, куда её упекли. На свободу она вышла спустя пять лет. По официальной версии, срок урезали «за примерное поведение». Жаль, что за такие заслуги из личного дела не стирали сведения о судимости. Белла осталась почти без денег и без возможности устроиться на приличную работу.

Каким-то чудом ей дали место в большом супермаркете в одном из худших районов Лондона. К кассе, само собой, не подпускали, платили ничтожно мало. И Белла откровенно скучала. Порой наблюдала за постоянными покупателями и пыталась вычислить подробности их жизни. Вот, например, дама средних лет, вечно трётся у прилавка с колбасами. Всегда берёт одно и то же, но на выбор тратит не меньше пяти минут, скрупулёзно изучая товар... А здесь − семья с двумя детьми, которые норовят перегнать тележку с продуктами и подбрасывают в неё любимые чипсы и газировку... И вот, наконец, мужчина, который показался Белле смутно знакомым. Его можно было описать всего тремя нелестными пунктами: шрам на лице, нездоровая бледность и полная отстранённость.

В корзине у этого покупателя всегда лежало только самое необходимое, без излишеств. Изредка набор дополняла скромная шоколадка. Беллу это так раздражало, что она подумывала спародировать непослушных детей и подбросить ему пару шоколадных батончиков. Но пока сдерживалась.

Она уже больше месяца наблюдала за ним, таким тихим и безликим. Как вдруг встретила его в лифте в своём же доме.

− Добрый вечер, − сказала, будучи уверенной, что он её точно запомнил и узнал. Когда в пору юности все считают тебя яркой и эффектной, а потом ты вдруг − как-то внезапно − теряешь весь шарм, к этому невозможно подготовиться и сложно привыкнуть. Безразличие во взглядах мужчин сперва вызывает недоумение, затем раздражает, а потом ты словно покрываешься шипами. Поэтому в ответ на невразумительное бормотание незнакомца Белла спросила почти грубо:

− Что, не узнаёшь?

− Напротив, я узнал тебя… − тихо заговорил тот. А затем добавил чуть увереннее: − Белла.

Она не успела удивиться тому, что незнакомец запомнил её имя (неужели рассмотрел на бейдже ещё в магазине?), как тот продолжил:

− Тебе известно что-нибудь о Сириусе? Он давно не отвечает на мои письма.

− Сириусе? − переспросила Белла.

Так звали её кузена. И только после упоминания его имени стало понятно, почему этот тип показался ей знакомым. Конечно, он же вечно таскался с Сириусом и ещё парой хулиганов в школьные годы. А Белла всё это время успешно делала вид, что Сириус ей не родня, и держалась особняком.

− Ты ведь Ремус, верно? Ремус Люпин. Странно, должно быть, тебе сейчас лет двадцать пять, а выглядишь старше меня… Живёшь здесь?

− Да, я переехал в марте. Так что насчёт Сириуса?

− А мне откуда знать? Я сама три месяца назад вышла из тюрьмы.

Люпин на это ничего не сказал, но молчание оказалось уместнее искусственного сочувствия или назойливых расспросов. Да и лифт очень кстати остановился на этаже Беллы.

− А ты на каком? − спросила она напоследок.

− Этажом выше.

Двери лифта закрылись, а Люпин так и остался для Беллы безликим и безвкусным почти незнакомцем. Но ненадолго.

* * *

По воле ли случая, или по осознанному решению Люпина, Белла его в магазине больше не встречала. А ведь он в её нынешнем кругу общения был едва ли не единственным, кто помнил её прежнюю. Не уголовницу с ограниченными правами, а ту самую Беллатрикс Блэк, которая сводила с ума одним взглядом. И неважно, что сейчас она выглядела не столь вызывающе, что не могла себе позволить того, что с лёгкостью вытворяла прежде. Всё это по-прежнему сидело в ней − где-то глубоко внутри.

Поэтому ей хотелось видеть Люпина, хотелось оценивать его неловкую реакцию на её слова и действия. Она желала этого настолько сильно, что даже связалась со старшей сестрой − Андромедой. Та вроде бы даже не удивилась. И на расспросы о Сириусе ответила с тенью грусти. Выяснилось, что несколько лет назад тот тоже попал в тюрьму за какой-то проступок, только вот выйти на свободу ему не посчастливилось. Он подцепил там какую-то заразу и слёг. Лежал теперь на Хейгейтском кладбище и уж точно не переживал о том, где взять денег на оплату аренды.

Такая новость показалась Белле отличным поводом наведаться в гости к Люпину. В качестве последнего штриха она купила небольшой тортик. Шоколадный. Пусть только попробует отказаться!

Пришлось обзвонить несколько квартир на девятом этаже. Третья оказалась той самой. Люпин отворил дверь и не сумел скрыть изумления. А может, и не пытался вовсе.

− Белла?

Судя по интонации, хотел добавить что-то вроде «Какого дьявола ты здесь забыла?», но вовремя умолк.

− Я принесла торт, к твоему сведению.

− Спасибо, но я не люблю сладкое. Торт − это слишком...

− Поэтому ты ограничиваешься одной шоколадкой раз в две недели? Подался в аскетизм? — поинтересовалась она, хотя ответ не особенно её волновал. Люпин походил на человека, который пьёт только горький чёрный кофе и не признаёт компромиссов вроде капучино с карамельным сиропом или латте. Грубо говоря, Люпин походил на глупца, который не умет получать удовольствие от жизни.

− Чем реже я ем шоколад, тем вкуснее он мне кажется.

− Торт тоже вкусный, не неси чушь, − заявила Белла и без разрешения пересекла порог квартиры. На стене в прихожей висела дурацкая картина − закат, река и лодка. Пейзаж то ли обещал романтику, то ли предупреждал о том, что кому-то вскоре суждено утонуть. Видя выражение лица Люпина, следовало бы предположить второй вариант. Но Белла всегда отличалась нестандартным мышлением… и упорством.

− Да, заходи... − промямлил Люпин, глядя, как Белла проходит на кухню. Будто запрети он ей хоть что-то, она бы повиновалась.

Его квартира оказалась идентичной квартире Беллы. Другие обои, другая мебель, но планировка − один в один. Так что кухня нашлась легко, и Белла беспрепятственно поместила торт на скромно стоящий в углу круглый стол. И тут же вспомнила новость, которой собиралась поделиться:

− Сириус умер полгода назад, его давно похоронили.

− Почему же ты сказала, что ничего о нём не знаешь?

− А я только вчера выяснила, − призналась Белла таким будничным тоном, словно говорила о погоде на выходные. − Будешь чай?.. Я буду.

* * *

Кто-то из классиков писал, что все счастливые семьи похожи друг на друга, но каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. То же можно сказать и об одиночках. Ремус Люпин, который значительную часть своей жизни находился наедине с самим собой, мог бы написать целый роман о своём уникальном несчастье, не похожем ни на чьё другое.

Случается, что проблема приходит из ниоткуда, одним махом портит всё, что встречает на пути, а затем с мерзкой ухмылкой растворяется вдали. Беда, лишённая чёткой формы и физической оболочки, растекается по всей жизни. Ремус не стал бы хвастаться ни своим прошлым, ни настоящим, ни тем более будущим. Разве что в старших классах он сумел обрести друзей и понять, что к нему могут относиться как к нормальному человеку. Но потом почти одновременно друзья его покинули, хоть и не по своей воле. Джеймс с молодой женой погибли в автокатастрофе, Питер, если верить слухам, сбежал на континент, скрываясь от кредиторов... И Сириус. Его, как выяснилось, тоже не осталось в живых. Чувство вины захлебнуло Ремуса трижды. Он считал, что его спокойное существование наименее ценно. И если бы он мог оказаться в той машине, которая столкнулась с мощной фурой, вместо Лили и Джеймса, то он бы на это согласился. Как и на тюрьму или долги.

Собственная жизнь напоминала Ремусу скорее существование, а то и выживание. С детства он боролся с психологическим расстройством, главным симптомом которого стали неконтролируемые приступы агрессии. Ещё будучи десятилетним ребёнком, Ремус мог запросто и без видимой на то причины сломать стул или разбить тарелку. Мог полезть в драку, когда к ней ровным счётом ничего не вело. Однажды незнакомец в полтора раза больше его (по всем параметрам) оставил на лице Ремуса след от ножа. Шрам виднелся до сих пор − как напоминание о том, что следует быть спокойным. Со временем внезапные вспышки стали подобием болей в спине у стариков. Сначала они пугают, потом доставляют дискомфорт… А затем человек привыкает. Ну, почти.

Помогали разве что таблетки, да и то − в последние годы их приходилось пить всё чаще, а эффект всё ослабевал. Из-за этого поиск нормальной работы для Ремуса стал непосильной задачей. Сейчас он трудился охранником, и его зарплаты едва хватало, чтобы сводить концы с концами.

А главное − он избегал общения с людьми. Потому что со стороны Ремус казался совершенно обычным. Более того − скучным, практически унылым. Другая его сторона открывалась далеко не каждому. Поэтому, когда Белла Блэк заявилась к нему в гости, он насторожился. Пришлось делать вид, что всё в порядке. Спокойно заваривать чай и слушать её болтовню. Эта женщина даже весть о смерти его лучшего друга детства преподнесла как глупый анекдот.