Повышение Анкано

Самый везучий мер

Анкано потеплее закутался в чернильный, обитый горностаем плащ. Зиму он ненавидел до глубины души, ну, а так как по жизни ему не везло никогда, Доминион в своё время и назначил его советником в Винтерхолд — местечко, название которого буквально переводилось, как «зимняя твердыня». И здесь, как бы много слоёв одежды Анкано на себя ни натягивал и как бы крепко ни напрягал магику на поддержание согревающих чар — он мёрз всегда. Ладно ещё здание Коллегии — там хоть магическое поле и фокусные точки излучали какое-никакое тепло, а в купальнях всегда имелся запас подогреваемой негаснущим очагом воды — зато вне её пределов… Анкано тщетно пытался подобрать цивилизованный эпитет, описывающий погодные условия за стенами старинного скайримского учебного заведения, а потом махнул рукой и мысленно назвал трескучий мороз так же, как его обычно кликал Онмунд, один из его неотёсанных нордских учеников — ёмкое и очень человеческое определение «жопа» всё равно описывало винтерхолдский буран куда точнее, чем целые кружева литературных терминов.

Помимо «жопы» Анкано вспомнил ещё не одно местное бранное словечко, медленно бредя по заледенелому мосту и страхуясь от падения магией. Шарахаться в такой холод он и врагу бы не пожелал, но приходилось. Новая должность обязывала. А всё из-за даэдрова драконорождённого!

Поначалу, когда до Анкано дошли слухи о некоем вояке-северянине, зовущем себя «Довакином», альтмер лишь скептично поджал губы: в сказки, тем более нордские, он не верил уже лет сто как. Буквально сто: он всё же был высшим эльфом и жил на этом свете уже второй свой век. Да вот только тогда Анкано не учёл, что в этом отмороженном во всех смыслах слова краю всё было шиворот-навыворот, и здесь самые странные сказки оживали. С неким неприязненным недоверием он узнавал о том, что какой-то сомнительный выскочка из нордов не просто овладел полузабытым древним искусством ту’ума — это-то как раз было вполне научным и вероятным: альтмерские ученые уже давно исподтишка изучали те крохи информации, что доходили о так называемых Седобородых, — но и поглощал души драконов. Да-да, к слову об оживших сказках — на Скайрим откуда ни возьмись налетели истреблённые тысячелетия назад драконы. «Когда ещё, как не в период моего здесь пребывания», — кисло размышлял Анкано. Всё же ему и вправду никогда не везло. Благо, ни в Коллегию, ни в Винтерхолд драконы ещё не залетали — а Анкано пусть и был уверен в своих умениях и в более-менее сносной подготовке учеников, которые хоть парочку огненных шаров да метнут в летающую ящерицу, но сталкиваться с чудищем из детских страшилок не стремился. Плюс, с его-то «удачливостью», если дракон кому и сумел бы опалить зад… Бр-р-р. Не коптят твари местное небо — и слава Ауриэлю.

Зато вот свершения пресловутого Довакина коснулись Винтерхолда напрямую — как и всего Скайрима в целом. Как и Анкано. Ведь драному норду явно мало было потрошить драконов: он ещё зачем-то влез в гражданскую войну. Да так влез, что война закончилась — и куда раньше, чем на то рассчитывал Талмор. Это, конечно, раздражало высшее руководство Доминиона, но и свои плюсы были. Победившая Империя быстро подавила мятеж в лояльных Братьям Бури регионах, в связи с чем в Винтерхолде поменялся ярл и, соответственно, политика. А это значило де-юре, что у Талмора в этом поселении влияния прибавилось.

Именно поэтому, побывавший в Винтерхолде полгода назад эмиссар Красино и поздравил Анкано с «повышением». Отныне, с широкого жеста руководства, тот представлял Талмор не только в Коллегии, но и во всём треклятом городке. «Какая громадная честь! — ехидно ворчал про себя Анкано. — Вверенное мне стадо идиотов, ненавидящих альтмеров, лишь растёт. Вдобавок теперь нужно будет приглядывать и за теми идиотами, что ненавидят магов. Прямо-таки двойной куш сорвал!»

Красино, впрочем, прекрасно понимал, что «повышение» это Анкано ни капельки не радовало, потому и рассыпался в похвалах административным умениям «господина советника Коллегии» явно неискренне, даже слегка насмешливо: недаром нарочито брезгливо прижимал кисейный платок к носу всё время, пока шествовал в сопровождении Анкано и парочки телохранителей от крытой повозки в Длинный дом ярла. Понимал, гад напыщенный, что никакое это, по сути, не «повышение»: просто возиться с промороженным грязным городком бунтарей и магофобов никто больше не хотел.

Анкано тоже не хотел, но его не спрашивали. А «быковать», как выражались местные, талморец умел из рук плохо: не против начальства так уж точно. Впрочем, он и в стенах Коллегии «быковал» до боли посредственно — тот же Красино, наверное, не стерпел бы, кабы архимаг ему выделил комнатушку без мебели и всяких удобств, — а вот Анкано пусть и бухтел на запущенную систему образования и бездарных учеников, пусть и держал марку гордого алинорца, талморца с иголочки и многомудрого мага, жил в каморке как миленький, молча. «Не хватает в тебе жилки, слабохарактерный ты», — говаривал ему когда-то дядя — известный в своё время юстициар, посмертный герой Великой войны. Анкано деспотичного дядю никогда не любил, но в том, что тот был прав, сомневаться не приходилось — как бы ни было горько это признавать. «Потому мне и дали такое дрянное назначение», — хмуро думал он. И вообще, может быть, все его «невезения» случались как раз из-за недостаточной твёрдости духа, а не из-за прихотей фортуны?

В общем, пусть из-за опосредованных действий упомянутого Довакина Анкано и получил так называемое «продвижение» по службе, никакой мало-мальской благодарности к чёртову крикуну не испытывал. Мало того, эту звезду всех местных сплетен и девичьих грёз половины Зала достижений он заочно недолюбливал: слухи ходили, что тот ещё и преступные синдикаты в Скайриме начал «крышевать» и даже имел отношение к смерти императора Тита — а подобные действия Анкано, мягко говоря, не одобрял. Ясно было, что парню голову вскружила сила и вседозволенность: такие люди, по глубокому убеждению альтмера, были самые опасные и неблагонадёжные. Благо хоть, Довакин этот не был магом — иначе бы и сюда припёрся. Ещё чего не хватало — терпеть драконьего выскочку в Коллегии! Но Ауриэль миловал, и магией норд не владел — хотя бы в этом Анкано повезло.

Мост в кои-то веки кончился, и Анкано, только-только обрадовавшийся было тому, что смерть от случайного падения в пропасть с наледи ему в ближайшие несколько часов не грозит, по колено провалился в сугроб. Припомнив весь запас алинорских и нордских словечек, среди которых «жопа» было одним из наимягчайших на обоих языках, альтмер вылез из сугроба, чтобы тут же провалиться во второй — теперь уже по пояс. Кое-как, наконец, выбравшись, он нервно отряхнулся и сделал в голове пометку выразить «официальное недовольство» ярлу Кралдару о том, что дежурные опять не расчистили дорожки. Не все дорожки — чуть дальше, вглубь поселения, ходить было вполне себе можно, — зато несколько громадных снежных «холмов» сиротливо остались у подножия моста Коллегии нетронутыми — конечно же совершенно случайно.

Чей-то сдавленный смешок заставил Анкано резко обернуться: за угол ближайшего дома нырнула непокрытая вихрастая голова. «Желтомордый накормил сапоги снегом!» — уловили чувствительные эльфийские уши. «Ах ты маленький человечий гадёныш!» — подумал было Анкано, зло оскалившись, но вслух ничего не сказал, сделав вид, что ничего и не услышал. Во-первых, вихрастый — всего лишь ребёнок, а Анкано, как советник Архимага и представитель Доминиона в Винтерхолде, был выше разборок с сопливыми нордятами. Во-вторых, даэдра с два он, альтмер, догнал бы северянина в такую погоду. Пусть мальчуган и коротколап, но он — норд, а у них, как известно, было какое-то врождённое умение шустрить по снегу, которое у эльфов отсутствовало априори.

Анкано вздохнул, повторил про себя раз пять, что всё в порядке, и двинулся дальше. Инспекция талморца, благовидно преподносимая, как обычный визит, местным жителям привычно была будто кость в горле, но роптать ему в лицо они, конечно, опасались. Зато за спиной… Учитывая, что альтмеры, а тем паче — альтмеры-маги, слышали куда больше и дальше, чем могло бы круглое нордское ухо, Анкано было доподлинно известно, кем его считают, что в Коллегии, что здесь, и в каких эпитетах о нём и его «визитах» выражаются. Впрочем, об этом он как раз помалкивал: всегда было лучше знать побольше, притворяясь, что не знаешь ничего. Даже если знания эти и обижали.

Завершил он инспекцию как обычно — в таверне. И, как обычно, рассчитывал задержаться там как минимум на час.

— Позовите Эйрид, — нарочито вежливо сказал он, жестом отказавшись от предложенного мёда: прекрасно знал, что в кружку скорее всего плюнули. Ивар, новый хозяин таверны, смотрел на него с нескрываемым омерзением — Анкано его взгляд холодно проигнорировал, отвернулся и ровным шагом проследовал в облюбованную им комнату — с тех пор, как Неласар отсюда съехал, Анкано в ней устроил что-то вроде временного кабинета на территории города. Удобно наложенные на комнату чары защищали от маленьких диверсий со стороны трактирщика или местных, а стратегически выгодное расположение позволяло Анкано греть свои острые уши в буквальном смысле слова — всё же вынюхивать сведения о возможных бунтарских настроениях в Винтерхолде для Доминиона отныне было одной из его новых негласных обязанностей.

Впрочем, сейчас, как и всегда в те моменты, что он приглашал к себе Эйрид, умение слышать сутолоки из общего зала его совсем не радовало. Хотя, на самом-то деле, все разговоры горожан, касавшиеся его, настроения не прибавляли никогда. Но вот с Эйрид они давно перешли все границы.

— Опять желтозадый девчушку к себе зовёт! — вполголоса квохтала Ханна, нордка-уборщица, своей подруге Агнес, местной пряхе и по совместительству старой алкоголичке. — Ни стыда, ни совести у окаянного. Ей ведь всего-то тринадцать годков!

— А чё б не звать — зовёт, конечно, — охотно подхватила Агнес. — Что с сиротки-то взять. А она ведь получилась вся в мать: длиннонога, недурна лицом — вот он и пускает слюни на девку. Ещё ж даже, небось, волосами-то в срамных местах не обросла, а эти эльфьи извращенцы такое любят. Не зря ихние бабы себе там всё воском да сахаром жжённым дерут.

— Тьфу! — возмутилась Ханна. — И ему ведь, говорят, больше ста лет, а всё туда же. Девку портит, ребёнка почти. Можно сказать, на глазах честного люда её тискает. А если понесёт от него — с моста спихнёт, станется с талморца-то. И строит-то, строит из себя «благодетеля». Лицемер хренов! Тьфу, тьфу на него!

Анкано сейчас тоже ой как хотелось плюнуть: прямиком в лица старым сплетницам. Да и половине города заодно — но что бы он ни сделал, в глазах местных это лишь укрепило бы уверенность в его прегрешениях. Поэтому альтмер, пусть и сжал кулаки до побелевших костяшек, усидел на месте. Ничего, вот придут из столицы подтверждающие бумаги — документы, которых он ждал уже почти месяц, — и тогда, возможно, станет полегче. Нет, не «возможно», точно станет!

— Мастер Анкано? — донеслось из-за закрытой двери после тихого стука.