Телохранитель для Гермионы

Глава 17

Она словно вернулась в прошлое. Каменные завалы, следы крови, тела людей…

Перед глазами стоял полуразрушенный Хогвартс, раненый почти смертельно, но не покоренный до конца. Как они разбирали камни, балки, доски и находили тела… Своих, чужих…

Тошнотворный запах крови, который, казалось, пропитал все древние камни. Следы шальных заклятий и неуловимая поступь смерти, которая взяла щедрую жатву жизней в тот переломный день. Молодых жизней. Свинцовая усталость в голове, в теле и горький комок острой боли где-то в груди. И не вздохнуть. Гермиона помнила, как они носили тела и захлебывались запоздалыми рыданиями. Каждый, кто был там, до конца жизни будет помнить тех, кто погиб в стенах замка, ставшего самым родным.

Тогда же она усвоила, что побед без жертв не бывает. Как же бессмысленна и жестока война. Нет ничего красивого в ней. Только кровь, смерть, боль и отчаянье. Они тогда победили, но она, юная Гермиона, чувствовала себя опустошенной старухой. И боялась даже вообразить, что переживал Гарри.

Гарри, с его обостренным чувством вины и справедливости. Но сломаться и сдаться они не имели права, и прежде всего перед теми, кто ушел. Отпустить погибших и строить новый мир, такова была их обязанность. Чтобы жертва, принесенная ими, не была напрасна!

От пафоса слов горчит на губах. Но Гермиона верила в это тогда и верит сейчас. Эта вера помогла ей выстоять.

Сообщение о масштабном теракте в Лондоне застало ее в постели. В законный выходной она нежилась в объятиях любимого и не собиралась вставать чуть свет, как привыкла. Рычащий Патронус Кингсли стал полной неожиданностью и предвестником беды или, как говорит лучший друг, «недетского пиздеца». Скорпиуса вызвали в Аврорат. А она, путаясь в одежде и признавая, что за мирные годы подрастеряла способность одеваться быстро, спешила собраться.

Сейчас, стоя на месте происшествия, Гермиона с болью наблюдала ужасную картину. Тот, кто это сделал, был полным психом. Оборотень разнес в одиночку несколько маггловских домов вместе с жителями. А потом вступил в бой с усиленной группой авроров. Точку в его кровавом шествии поставил Гарри Поттер, прибывший на место в разгар побоища.

— Цел? — Гермиона тревожными глазами оглядела всклоченного, но вполне целого Поттера.

— Что мне сделается, — иронично ответил Гарри, но его лицо ожесточилось, стоило увидеть разрушения. — Гермиона, много погибших. Ублюдок напал незадолго перед рассветом, люди мирно спали.

— Точное число известно? — сглотнула она.

— Пятьдесят взрослых и девять детей, — бесцветно произнес Поттер. — Мы разбираем завалы и стираем память. Обычные люди будут уверены, что произошел взрыв газа.

Гермиона не стала мешать, просто, вытащив палочку, присоединилась к работающим магам. Может, удастся найти еще живых, если поспешить? В любом случае от мадам заместителя министра мало толку, а вот от еще одной сильной волшебницы куда больше в данной ситуации. В одном она была уверена: сосредоточенно злой друг не допустит утечки информации и раскрытия их мира. Магия повиновалась легко, она поднимала обломки стен и опускала их подальше. В такой монотонной работе была своя прелесть. Через каждые очищенные два метра Гермиона бросала поисковое заклинание, надеясь найти выживших.

Кожу покалывало от знакомого неприятного чувства: здесь использовали темную магию. Судя по оплавленным уцелевшим стенам, Адское пламя.

Она пробралась в необвалившуюся комнату с провалами в полу и обнаружила два обгоревших тела. Мужчина и женщина. Аккуратно поднять их в воздух и вынести к тому месту, где складывают погибших.

И так целый день. Гермиона работала, не позволяя себе и краткой остановки. Как и все здесь. Она мельком видела мрачного Кингсли. Мелькал Дин Томас, весь в копоти и крошках цемента. Даже индюк Перси, кусая губы, орудовал палочкой с лихорадочной поспешностью, так отличимой от его обычной невозмутимой манеры. Ему-то и повезло, он обнаружил раненую, но живую пожилую женщину. Гермиона работала с группой едва знакомых аворов-новичков, временно отстранив их командира, у которого совсем не было опыта работы в таких условиях.

А работать следовало осторожно, чтобы не обвалить здание окончательно, погребая под ним немногих живых. Она была в своей стихии, пусть это и страшно. Всегда умела мыслить трезво в самых критических ситуациях, и с годами это не изменилось. Авроры были достаточно хорошо вышколены стараниями тирана Поттера. Но это были недавние выпускники Академии, для которых это первое серьезное дело.

— Поднимаем эту балку в две палочки, очень медленно, — четко и ясно командовала Гермиона. — Потом вы трое отодвигаете плиту плавно и не спеша. Я удерживаю мелкие обломки, которые посыпятся на нас обязательно, как только мы сдвинем завал. И страхую вас.

Лицо, волосы в грязи, руки содраны — неудачно упала. А на зубах скрипит пыль. Чисти — не чисти воздух, дышать становится легче только ненадолго. Они добрались до подвала, который, судя по всему, пострадал меньше верхних этажей. И Гермиона надеялась обнаружить там выживших.

— Гермиона!

— Гарри?! — она обернулась и увидела спускающегося к ним Поттера.

— Выбирайся наверх, тебя заменит Дин.

Что-то случилось. Гермиона с помощью друга быстро вскарабкалась наверх, чтобы едва слышно выругаться.

— Что здесь делает эта старуха? — задала она резонный вопрос.

— Гермиона, она все это время помогала оборотню. Прятала его у себя. Вот почему мы так долго его не могли найти. У нее шестеро детей в плену, и леди Роули утверждает, что отдала эльфам приказ убить всех, если не вернется через полчаса.

Отражение ее ярости было у Гарри на лице. В такие моменты, что уж скрывать, они оба плохо контролировали себя. И еще с Войны ненавидели чванливых аристократов, которые считали себя выше закона и морали.

— Чего она хочет?

Гермиона смотрела на гордо стоящую под прицелом десятка палочек старуху и жалела, что не может запустить в нее Непростительным.

— Дай угадаю, требует освобождения сына и невестки из Азкабана?

— Да, и того, чтобы мы отпустили их за границу, — прошипел точь-в-точь, как покойник Темный Лорд, чтобы ему в аду жарко было, Гарри Поттер. — Тогда она отпустит детей.

— Сколько мы будем ломать защиту менора Роули?

— Нельзя сказать точно, — сжал кулаки Гарри и недобро сощурился. — Говорил я Кингсли, нужно было конфисковать родовые гнезда вечных узников Азкабана. Эта сука старая успеет убить детей, пока мы до нее доберемся.

Гермиона не любила злиться впустую. Злость туманит рассудок, мешает мыслить логично. Что толку в злости, если она не может помочь изменить ситуацию к лучшему? Она умела отстраняться от сильных эмоций, чтобы спокойно думать. Там, где не поможет сила, найдет правильный выход интеллект. Она размышляла: что они могут сделать, чтобы спасти жизни детей? Не отпускать же парочку чокнутых садистов? Нет, слишком велик риск, что если они уступят, то подобное повторится. Много кто захочет шантажировать власти таким образом. Кроме того, по закону помилование преступникам может даровать только решение полного состава Визенгамота. А большинство сейчас там как раз составляют не бывшие сторонники Лорда, а пострадавшие в войну. И эти люди никогда не дадут согласие на освобождение двух осужденных Пожирателей Смерти. Даже в таких экстренных обстоятельствах.

Но дети, их жизни… Они обязаны их спасти. Заложники как раз ни в чем не виновны. И какова вероятность, что спятившая Роули отпустит их после выполнения условий?

Действия людей отчаявшихся прогнозировать крайне трудно, почти невозможно. Приходившая к ней леди Роули была в отчаянии, и Гермиона ей отказала. И, несмотря на произошедшее, не жалела об этом. Считала, что поступила правильно просто потому, что Пожиратели Смерти теперь пожинают плоды своих деяний. Роули ненавидела ее… Гермиона улыбнулась. Отличная идея. Но, взглянув на лучшего друга, немного сникла, а потом вспомнила о министре. Эти двое ни за что не согласятся на ее план. А времени мало, очень мало.

Значит, придется обойтись без их одобрения. Она не впервые рискует жизнью. И леди Роули — она, лучшая подруга Мальчика-Который-Выжил и Героиня Войны, занимающая важнейший пост в Министерстве Магии, покажется более весомой заложницей. По крайней мере, Гермиона на это искренне надеялась.

Если чему она научилась в детские годы у своих друзей-шалопаев, то это тому, что делая крупную глупость, не нужно думать. Только действовать.

Гарри, наивный, совсем не ожидал от нее такого фортеля и не успел остановить. Его лицо сделалось по-детски обиженным и ошарашенным. Гермиона чуть улыбнулась: не все ей быть образцом собранности и продуманности.

Она умела подмечать детали и сразу поняла, что не ошиблась в своей оценке престарелой дамы. Леди Роули ее люто ненавидела и была только рада поменять не представляющих в ее глазах маггловских выродков на такую ценную особу. Пока Поттер наливался яростью на заднем плане, и хватал ртом воздух министр, совсем не ожидавший такого поворота, Гермиона уточняла условия обмена своей жизни на детские. Верить интриганке на слово было по меньшей мере глупо.

Она хотела быть уверена, что подвергает себя опасности не напрасно. Роули должна была отпустить детей.

За что Гермиона любила магический мир, так за то, что проблемы с доверием можно было решить достаточно просто — существовали клятвы, контракты, обязательство. Естественно, магические, и за нарушение следовало обязательное наказание, вплоть до смерти.

Стребовать клятву с леди Роули оказалось на порядок сложнее, чем решиться на эту авантюру с обменом заложниками. Гермиона видела, что старуха хитрит, желая получить ее и не отпускать детей, но лазейки ей намеренно не оставила. Все дело было в типе мышления этой гордой аристократки. Высокородная леди до конца не верила, что Министерство Магии будет спасать обычных детей. Она переносила свое презрительное отношение к магглам и на них. Не желала понимать, как маги могут рисковать собой ради грязных животных, коими она считала магглов.

При этом понимала, что отпустив детей и взамен забрав Гермиону, её шансы освободить сына возрастают. Поэтому согласилась.

Бросив мимолетный взгляд на взбешенного ее самоуправством Гарри, она внутренне поежилась. Выживет — не избежать ей страшного скандала и головомойки. У друга была тяжелая рука и привычка переживать по любым пустякам, если они касались действительно дорогих людей.

Лишь в последний момент она вспомнила о Скорпиусе. И заколебалась, наверное, впервые в жизни. Как никогда Гермионе хотелось жить и любить. Жертвовать собой в очередной раз не так легко, когда есть кто-то безумно дорогой сердцу. Она любила этого мальчишку. И не желала терять.

К черту разницу в возрасте, в положении… К черту павлина Люциуса, общественное мнение и ее карьеру. Важно только чувство, без которого ее жизнь станет пустой. Она обязательно скажет это Скорпиусу, нужно только выжить снова.

Хватит бояться и прятаться. В конце концов, имеет она право на любовь? Имеет! И чужое мнение в этом вопросе — это последнее, что ее будет волновать. Пора начинать жить ради себя. Любить никогда не поздно. Сколько лет она провела, служа людям, старательно хороня мечты о семье и доме где-то в глубине души? Неужели теперь так глупо все можно потерять?