Sometime around midnight

Ожидая ответа, Гермиона дышала немного прерывисто, ее грудь поднималась и опускалась под тонкой тканью, а я не мог прогнать докучливое видение, как мои руки срывают с нее белый атлас, по-хозяйски сжимают загорелое тело, как ее пальцы зарываются в мои, рыжие, волосы. Сердце сжалось, и я не смог вымолвить ни слова. Гермиона досадливо сморщилась и повернулась к толпе, выискивая глазами, наверное, Гарри. Заметив, что она свободна, к нам тут же подскочил какой-то низкорослый хлыщ. Он скользнул по мне незаинтересованным взглядом и расплылся в предназначенной ей масляной улыбке.

— Мисс Грейнджер, пожалуйста, небольшое интервью для «Пророка» в честь первой годовщины Победы!

— Ох, право слово, мы только вернулись в страну! — Гермиона поморщилась, но затем все же кивнула. — Ладно, давайте только быстро, хорошо?

— Конечно, мисс Грейнджер, я не посмею вас задерживать ни минутой дольше необходимого.

Она легко соскользнула с табурета и шагнула к репортеришке. Потом будто вспомнила что-то, попросила его обождать и принялась шарить в сумочке, засовывая руку в нее практически по локоть. Хоть Гермиона и изменилась внешне, она оставалась все той же умной и предусмотрительной девушкой: наверняка на сумочку было наложено заклятие невидимого расширения, а в ней покоился стратегический запас всего необходимого на любой непредвиденный случай. Я сжимал в ладони пустой стакан, наблюдая за ней и ожидая с тоской и ужасом момента, когда она закончит и уйдет. Гермиона наконец нашла то, что искала, подошла ко мне и вложила что-то прохладное и тяжелое в мою ладонь. От прикосновения ее пальцев по руке к плечу побежали мурашки.

— Это твое. Ты, видимо, потерял, когда… уходил. Мы нашли его утром перед входом. В общем, я хотела, чтобы он был у тебя, как память, — она грустно улыбнулась. — Прощай, Рон, мне нужно идти.

Гермиона подошла к хлыщу-коротышке, и он тут же затараторил:

— Итак, я бы хотел поговорить о роли мистера Снейпа в победе. Он по-прежнему отказывается от интервью, но вы-то с Гарри можете рассказать об этом подробно?

— Я никогда не верила, что профессор на самом деле на стороне Волдеморта, и оказалась права! Мне удалось застать его врасплох в лесу Дин, когда он указывал Гарри путь к мечу Гриффиндора, обездвижить и обезоружить. Ну, ему просто пришлось рассказать нам правду, и дальше мы планировали свои действия уже вместе, хотя с его характером это и было нелегко. Честно говоря, он уберег нас от такого количества ошибок, что страшно подумать, что было бы, если бы не он… [1]

Они отошли в противоположный угол паба, подальше от танцующих и от меня, и больше наблюдать за ней не было возможности. Во мне поселилась высасывающая душу безнадежность, будто на соседний стул опустился дементор. Я разжал ладонь — в ней лежал мой потерянный делюминатор.

Не знаю, сколько тогда выпил. Наверное, со стороны я выглядел жалко — будто страдающий герой из дамского романа топил безответную любовь в алкоголе. Пошло, избито, скучно. Стоило бы отправиться домой, чтобы прекратить эту муку, но ноги не слушались, все мое тело противилось дикой идее — уйти, когда впервые за год она так близко. Впервые и, наверное, в последний раз. Решение все же уехать к Чарли в Румынию этой ночью только окрепло.

Она ушла первой. Легко прошагала мимо, обдав волной жасминового аромата, подхватила под локоть Гарри, ждущего ее у выхода, прильнула к нему всем телом, поцеловала в губы так, будто без его поцелуя и вовсе не могла дышать. Обернулась, нашла меня глазами и уже в следующее мгновенье растворилась в поджидавшей за дверью темноте.

Не знаю, от излишка алкоголя ли или от этого зрелища у меня свело желудок. Кровь побежала по венам быстро-быстро, повинуясь мощным толчкам одуревшего сердца, нестерпимо захотелось разбить кулаки о стены, только бы унять кипящую в жилах боль.

Занятый попытками сдержать рвущийся наружу рев, я не заметил наконец объявившихся близнецов, которые тут же принялись нести свою обычную околесицу.

— Эй, Ронни, что это с тобой? Выглядишь так, будто боггарта увидел. Как считаешь, братец Джордж, в таком респектабельном заведении могут водиться боггарты?

— Однозначно нет, братец Фред. Должно быть, Ронни узнал счет, с которым его обожаемые «Пушки Педдл» продули последний матч.

Я отмахнулся от этих клоунов, уронил голову на руки и прошептал, оставляя горячим дыханием пятно влаги на полированной поверхности стойки:

— Тут была Гермиона.

Фред и Джордж посерьезнели. Хоть я никогда и не говорил им прямо о… ней, они все понимали — эти двое всегда были наблюдательны, возможно даже слишком.

— Бармен, нам срочно нужно выпить!

Близнецы уговаривали не аппарировать. Они бы наверняка попробовали удержать меня силой, если бы сами могли твердо стоять на ногах. Я послал их к черту — перспектива расщепиться пугала меня гораздо меньше, чем возможность больше не увидеть ее, к тому же моему вдребезги разбитому сердцу не могло стать еще хуже. Мне повезло, я появился не совсем там, где рассчитывал, но все же недалеко от площади Гриммо, целый, и даже все мои ногти были со мной. Я шел вперед, покачиваясь, привлекая внимание редких припозднившихся прохожих, и стонал сквозь зубы. Идиот! Какой же я никчемный идиот! Безмозглый, ни на что не годный олух! Пригласи я ее тогда на бал… Пошли к чертям собачьим Лаванду… Сдержись в палатке… Найди в себе силы подойти к ней после битвы… Судьба давала мне столько возможностей повернуть в нужную сторону, исправить свои ошибки, а я просрал их все до единой и, видимо, исчерпал лимит ее благосклонности. Я столько раз обижал Гермиону, считал, что она будет рядом всегда и все в итоге кончится хэппи-эндом, наивный полудурок. Нет, не стоит больше тревожить ее спокойствие, пусть будет счастлива, и я постараюсь, как сумею. Просто взгляну на нее… еще раз.

Увидеть дом получилось без проблем. Наверное, они не озаботились тем, чтобы назначить нового Хранителя, — забыли или специально не стали этого делать? А может, у них и времени-то не было на это, они же уехали из страны практически сразу после победы. Кто знает… Точно не Рон Уизли, презренным предателям таких вещей не рассказывают.

В окнах первого этажа горел свет. Я подошел ближе, притаился и осторожно настолько, насколько позволяло мне выпитое, заглянул внутрь. Гермиона сидела на столе, такая радостная… Она освещала кухню своей улыбкой и проклятущим белоснежным платьем, болтала босыми ногами с этими узкими ступнями в воздухе, что-то возбужденно рассказывала Гарри, который в одних только джинсах суетился рядом, готовя сэндвичи. Он рассмеялся ее словам, встал между Гермиониных — Мерлин, дай мне сил — разведенных бедер, поддел пальцем капельку соуса из стеклянной банки и поднес ко все еще накрашенным вишневой помадой губам. Если бы я увидел что-то подобное года полтора-два назад, я бы взбесился, устроил отменный скандал, обозвал своих друзей последними словами, и все от стопроцентной уверенности — она может быть только моей. Но у меня больше не было никаких прав, так что я просто смотрел, вцепившись в шершавую стену дрожащими пальцами, как Гермиона лукаво улыбнулась и слизнула соус кончиком розового языка. Гарри схватил ее за бедра и подтащил к краю стола, прижался к ней настолько тесно, что между ними и ладонь бы не прошла, провел руками по ногам, задирая белую ткань так, как пару часов назад мечтал сделать я. Гермиона положила ладонь Гарри на затылок и притянула его голову к себе, раскрывая для него свои губы.

Я не выдержал. Сердце рвалось в клочья, хотелось швырнуть в окно что-нибудь, чтобы они расцепили свои объятья, оторвались друг от друга. Но, как на зло, крошечный островок газона под окнами дома не был богат ни на камни, ни на бутылки. В отчаянии я сунул руки в карманы — и тяжеленький металлический предмет тут же угодил мне в пальцы. Делюминатор… Бесполезный артефакт, бессмысленное напоминание о том, что когда-то я был частью чего-то большего, мог претендовать на счастье, которым теперь владеет Гарри. Нет, я не имел права злиться, ведь сам, своими руками свел их. Сухой щелчок делюминатора высосал свет из дома. Гермиона испуганно вскрикнула, торопливые шаги приблизились к окну.

Я быстро крутанулся на пятках.

И все же аппарировать пьяным нельзя — приземление на лужайку возле Норы вышло донельзя жестким, я больно и с хрустом приложился плечом о твердую землю. Из груди рвался стон, но не мое идиотское падение было его причиной. Делюминатор все еще оттягивал пальцы. В нем заключался свет, украденный мной из их дома, свет, еще минуту назад золотивший ее волосы и ласкавший кожу. Я закрыл глаза, представляя Гермиону снова такой, какой увидел через окно: немного растрепанной, загорелой, притягательной и лучащейся весельем. На секунду мне даже померещился ее голос, зовущий меня по имени. Это не могло быть правдой, Гермиона осталась на площади Гриммо, а у меня, вероятно, от выпитого просто начались слуховые галлюцинации. И все же я щелкнул делюминатором, выпуская шарик света на волю, чтобы оглядеться вокруг. Почему-то появившийся из артефакта свет оказался не желтым, а синеватым… Он будто бы приближался, слегка пульсируя, и я снова услышал такое знакомое: «Рон». Мне показалось, я был на волосок от того, чтобы сойти с ума.

— Хватит! У меня больше нет сил! — крикнул я, приподнимаясь на локте и отмахиваясь от странного света.

Пальцы прошли сквозь голубое мерцание, шар замер на секунду и медленно поблек. Кряхтя и ругаясь, будто постарел за ночь на полсотни лет, я встал и медленно побрел к Норе. Решение созрело быстро: до утра оставалось достаточно времени, чтобы собрать вещи, написать письма…

С первыми лучами солнца я вышел из родного дома. Впереди меня ждала Румыния, Чарли, тяжелая, опасная и низкооплачиваемая работа. И никакой Гермионы.

[1] Автор предполагает, что, когда Рон не смог вернуться, события пошли по другому сценарию, и автору захотелось, чтобы этот сценарий был позитивнее канонного. Поэтому многие погибшие у Ро выжили тут, в том числе Фред, Люпин и Тонкс. Уполз и профессор.