Гостья

Закончив с приготовлениями, Танос садится на край кровати. Теперь его глаза почти на одном уровне с её. «О чём она сейчас думает?» Почему-то Таносу кажется, что она так же одинока, как и он…

— Подойди, — голос его звучит мягко, но она этого не слышит. Её сознание отказывается воспринимать хоть что-то, кроме исходящей от этого огромного существа угрозы. Однако тело самовольно подчиняется команде, — и вот больше нет тех нескольких спасительных шагов, ещё мгновением ранее отделявших её от титана.

Рука — широкая, с длинными мясистыми пальцами, при других обстоятельствах даже красивая — выглядит отвратительной. Эта же рука держала меч, под ударами которого погибло столько невинных людей. «Родных, друзей, знакомых… » Женщине кажется, будто она видит, как по этим пальцам стекает липкая кровь…

Танос тянет на себя полотенце, сбрасывая его под ноги. Последний барьер пройден, назад пути нет. Нарастающее волнение приятно щекочет затылок.

Он касается горячего тела сначала едва ощутимо, а затем требовательно притягивает к себе и утыкается носом в шею, закапываясь рукой в мягкие влажные волосы и перебирая их.

От неё пахнет женщиной.

Танос вдыхает остаточный сладковатый запах женского пота. Дурманящий, будоражащий… Сознание плывёт, и руки сами обвивают не сопротивляющееся крепкое тело, скользя по мягкой коже загрубевшими ладонями. Губы Таноса блуждают от шеи к груди, рефлекторно реагирующей на поцелуи крупными мурашками и затвердевшими сосками. Титану нравится ласкать такую мягкую и тёплую женщину, и он хочет, чтобы и ей это нравилось.

Танос увлекает её на постель и сам ложится рядом. Его ладонь почти нежно устремляется вниз по дрожащему (не от страсти — от ужаса) женскому телу, исследует каждый изгиб и ненадолго замирает в ожидании, пока инстинктивно сомкнутые бёдра разожмутся и пропустят её. Танос не хочет причинить своей «гостье» боль, а она не хочет принимать его ласки, но постепенно тело поддаётся. Влажные долгие поцелуи спускаются всё ниже, следуя по тому же пути, что и ладонь, и наконец достигают цели… С упоением Танос проводит кончиком горячего языка по набухшим губам и поднимает взгляд. Она отводит глаза и отворачивается. Больше Танос не позволяет себе отвлекаться… Его ласки по-мальчишески неловки, слишком давно не было практики, но вздох, переходящий в стон, наконец срывается с женских уст и заставляет всё внутри Таноса трепетать. Терпеть больше нет сил, да и обмякшее в руках тело говорит о готовности.

Танос отстраняется и нависает сверху, снова замечая в широко распахнутых глазах ужас.

— Не бойся, — мурлычет он, улыбаясь, — не раздавлю.

Он привык, что женщины почти всегда намного меньше него. Но, когда они сверху, как-то спокойнее. Однако Танос не может заставлять её делать это самой.

Одной рукой приподняв женщину так, что та лишь лопатками остаётся касаться мягкой постели, Танос наконец ощущает, как дурманяще окутывает его огонь женской плоти. Ещё один негромкий, но резкий вздох вырывает Таноса из омута ощущений.

— Будет больно — скажи.

Танос не видит её лица, но понимает — она не скажет. Что ж, придётся быть осторожнее…

Танос старается не торопиться, им некуда спешить — до рассвета ещё далеко. Однако напряжение так мучительно, что хочется поддаться животному позыву, войти до предела и двигаться, двигаться, двигаться… Но вряд ли тогда она переживёт эту ночь, — и Танос сбавляет темп.

Он огромен, и, если навалится хоть немного сильнее, для неё всё тут же закончится. Но, опираясь на постель одной рукой и удерживая невесомое, по сравнению с его собственным, тело другой, Танос двигается удивительно аккуратно и плавно. Страстные, почти хищные поцелуи больше не покрывают её кожу: лицо Таноса слишком далеко, — и перед её глазами содрогается от каждого толчка лишь его широкая влажная грудь, покрытая пухом едва заметных светлых волос.

«Такие мягкие…»

Она прикрывает веки — и тут же распахивает, отдёргивая ладонь, не в силах вспомнить, как та очутилась на теле этого чудовища…

Финал близок, его финал. Она чувствует это по сбивающемуся ритму, по всё чаще срывающимся с обветренных губ стонам, заглушающим её собственное дыхание. В висках бешено стучит кровь, и пальцы её невольно сжимаются, впиваясь короткими ногтями в мощное подрагивающее предплечье. Ещё немного…

Мысли отходят на второй план, уступая место ощущениям. Волны с каждым толчком накатывают всё сильнее. Таносу жарко. Очень жарко. Покрытая капельками пота кожа блестит в тусклом свете ламп. Дыхание сбивается, и бешеной пульсацией по телу разливается наслаждение. Танос стонет, срываясь в гортанный хрип, так похожий на рык, и откидывается на подушку. Быстро — слишком долго он был один.

«Она не успела. Неудивительно… — Но ничего, у них впереди ещё целая ночь, а утром… — Утром я верну эту храбрую женщину её детям».

Танос чувствует, как вместе с негой на него наваливается вязкая неподъёмная усталость, так долго гонимая, а теперь, в минуту блаженства, окутавшая с головы до пят. Веки смыкаются так сладко, что открывать их совершенно не хочется. Танос пытается что-то сказать, но язык его уже не слушается. «Потом…» — И Танос проваливается в забытьё.

Ей не верится, что всё закончилось, не верится, что жива и на удивление невредима. Боясь пошевелиться, она растерянно глядит на мирно спящего рядом тирана. Внезапно тот дёргается, вероятно упав в какую-то бездонную пропасть, и она едва сдерживает вскрик, тут же сползая с постели прямо на холодный пол. «Как можно дальше от него…»

Подтянув к груди колени, она беззвучно плачет.

* * *

Танос просыпается стремительно и на лету перехватывает занесённую тонкую руку, до побеления в костяшках сжимающую столовый нож. Заглядывая в полные злости и решимости глаза, он разжимает пальцы:

— Ну! Давай! Бей!

Губы её сомкнуты в тонкую полоску, рука дрожит от напряжения, но лишь секунду она колеблется. Удар! Прямо в сердце, которое недавно так оглушительно гремело над её головой. Удар настолько сильный, что раскалывается и отлетает в сторону лезвие. Но на Таносе ни царапинки.

Ярость сменяется неверием, а затем страхом. Женщину трясёт, и на дрожащих ногах она отходит в сторону, заливая пол кровью, сочащейся из рассечённой ладони.

— Тебе меня не убить, — спокойно говорит Танос, поднимаясь с постели, — почти никому не убить.

Она его не слышит. Не хочет слышать. Да и зачем?

Совершенно бесшумно Танос подходит к ней сзади. Спиной она чувствует идущее от его большого тела тепло.

— Скажи мне, о чём ты думала, когда решалась на это? Убей ты меня, и тебе не выйти отсюда живой. Ты хочешь увидеть своих детей?

Танос всегда знает, куда бить. Колени женщины подгибаются. Захлёбываясь в рыданиях, она падает на пол. Снова к ногам титана. О чём-то недолго подумав, Танос опускается рядом…

Аптечки в комнате нет за ненадобностью, и потому, оторвав лоскут от простыни, обёрнутой вокруг бёдер, Танос зажимает не перестающую кровоточить рану.

— Зачем ты это делаешь? — Охрипший голос звучит тихо. Она говорит впервые за всё время пребывание здесь.

— Что именно? — будто и впрямь не понимая вопроса, спрашивает Танос, но не перестаёт бережно бинтовать крохотную руку.

Ладонь женщины дрожит, и она отдёргивает её, не давая Таносу закончить:

— Прекрати мучить меня! Долго будет длиться это унижение?! Или ты ещё не насытился? Ты так делаешь каждый раз? Да? — Поток вопросов хлынул стремительно. Она больше не может держаться.

— Делаю что? — На этот раз Танос действительно не понимает.

— Подбираешь рабынь для утех! — Она давится словами и тяжело дышит, но продолжает с вызовом смотреть Таносу в глаза. «Почему не злые?..» — выворачивая наизнанку убеждения, проносится в голове странный вопрос.

— А похоже? — В голосе титана ни издёвки, ни упрёка.

Она опускает взгляд:

— Нет…

Честный ответ.

* * *

— У тебя ведь нет мужа? — Танос сам не знает, зачем задаёт этот вопрос после десятка минут оглушительной тишины.

— Это имеет значение? — Слишком резко и слишком раздражённо. Снова молчание. — Как ты узнал?

Танос берёт её здоровую ладонь в свою, проводит по ней пальцем, будто прочерчивая жизненную прямую:

— Руки грубые, сильные, почти мужские — ты пашешь за двоих, не чураясь тяжёлой работы. У вас так не принято. А красота твоя увяла раньше срока…

— Откуда тебе знать, когда мой срок? — Слова титана задевают её, потому что оказываются правдой. Горькой, как её одиночество…

— Дети, — просто отвечает Танос, — ещё совсем маленькие.

Сначала он действительно думал, что тело этой женщины не пощадили годы, но потом понял, что вовсе не отпечаток лет залёг морщинами на её мужественном лице. Она многое пережила и не сломалась. И Танос тоже её не сломает. Он чувствует в ней эту силу и не может её не уважать…

— Где они?

Она страшится ответа. Танос понимает это по дрогнувшему голосу и решает не лгать:

— Они были свободны ещё до того, как ты пала молить за них к моим ногам. Думаю, они давно ждут тебя дома.

Заглядывая ей в глаза, Танос ожидает увидеть ненависть и злобу, но встречает лишь обиду и укор. В миг его охватывает давно не ведомое чувство — чувство жгучего всеобъемлющего стыда. Но что теперь он может для неё сделать?

Он оставит её в покое…

* * *

На поверхности было необычайно тихо. День только занимался, окрашивая тёплым светом звезды изрытые взрывами улицы и покорёженные дома. Песок, залитый кровью, уже не казался таким зловещим. Скоро ветер сотрёт с него и эти следы. В уцелевшем сквере пели вернувшиеся на свои гнёзда птицы.

По дороге шли двое. Они молчали, любые слова казались сейчас лишними. Дойдя до полуразрушенного фонтана, массивная фигура остановилась.

— Я ведь так и не спросил твоего имени, — гулкий бас разрубил прозрачную тишину улицы.

— Оно тебе и не нужно, — ответил ему высокий женский голос, и его обладательница скрылась за ближайшим поворотом.

Таносу оставалось лишь проводить её взглядом.

--------------------

Примечания:

Не стесняйтесь делиться впечатлениями •͈ᴗ•͈)