Забытые острова. Аннушка.

Глава 21

Я лежу в палатке, у меня депрессия. Нога болит, настроение поганое. Снаружи льет как из ведра. Ветер такой, что палатку нашу нещадно мотает. А мы четверо – я, Лерка, Дзетта и Сара, прижимаем своими тушками донце палатки, чтобы ветром не унесло. И это еще здесь, посреди леса. Все ж таки, деревья хоть сколько-то от ветра прикрывают. Борюсик и Фридрих на своей половине в сухое переодеваются. Как-то мы упустили этот момент, когда среди бела дня небо совершенно неожиданно почернело в считанные минуты, рванул ветер, да порою такой, что с ног сбиваел. У меня еще не забылся тот ночной дождик, да и Борюсик на это памятливый оказался. Остальные тоже не дураки, мигом просекли, что дело неладно. Пока я отползала в палатку, они вовсю шустрили: убирали внутрь все вещи, тушили костер, растягивали (и почему раньше-то не сделали?) штормовые оттяжки на тенте. Фридрих – тот вспомнил из своей скаутской юности, что палатки непременно нужно окапывать, чтобы не заливало. А лопаты-то у нас не оказалось. Та трофейная, что была, ушла в поход вместе с катером. В общем, проблема. Но эти двое – Фридрих с Борюсиком - уперлись и ножами прорыли канавку вокруг всего нашего немаленького дома. Заканчивали когда уже вовсю ливануло, но не отступились. Сделали дело и двумя мокрыми сусликами заскочили в тамбур. Стоят, дрожат, с них ручьем течет. Ни одной сухой нитки. Промокло у них все, вплоть до резинок от трусов. Девочки тактично отвернулись, пока они прямо в тамбуре скидывали с себя шмот, вытирались и голышом сигали в свой закут. Хорошо еще – тепло здесь, на островах, так что простудиться шансов мало.

Нет, мужики наши молодцы – слов нет. Дзетта, вон, сидит вся гордая своим caro. А я лежу и ругаюсь про себя: что, трудно было раньше растяжки хорошенько закрепить? Или ту же канавку заранее прорыть? Вон как по ней сейчас течет. Сто пудов, шла бы сейчас вся эта вода через палатку, а мы бы изображали тут лебедушек. Почему, спросите, лебедушек? Да потому, что у них вечно задница мокрая. А ведь это я должна была обо всем подумать, да людей направить. А вместо этого… Ладно еще сейчас: валяюсь тут с дыркой в ноге. А когда целенькой была – что же не позаботилась? Люди мне доверились, а я…

Ветер свирепствует, купол ходит ходуном. При особо сильных порывах, когда дуги каркаса слишком заметно прогибаются, Лерка вздрагивает и жмется ко мне. Еще бы – соплюшка ведь совсем, не грех и испугаться. Дзетта сидит с невозмутимым видом, ждет своего мужчину. А вот Сара закрыла глаза, сложила руки и явно молится. И ведь не скажешь, что трусиха – позавчера не побоялась на бандитов навалиться, когда там, на берегу заварушка началась. Хотя… у каждого есть свои страхи. Кто пауков боится, кто лягушек. А я знала одного ну очень смелого пацана, который запросто мог выйти драться один против пятерых, но зато до полусмерти боялся зубных врачей. Но все равно это не дело. Надо что-то придумать, чтобы народу настроение поднять. Песню спеть, что ли? Стала перебирать в памяти – ничего бодрого на ум не идет. Все больше печальное да протяжное, чтобы с подружками под наливочку петь. Может, в Италии с этим лучше? Вот только как Дзетте это объяснить? Хватит ли словарных запасов – моего английского и ее русского?

На улице день, но вокруг темнота. Не как ночью, конечно, но такой очень изрядный сумрак. Тоже на нервы давит. Я попыталась было беседу завести – насколько слов хватило. Хреново получилось, если честно, но тут мужики, уже сухие и чистые, к нам приползли. Сразу и настроение приподнялось, и дело образовалось – совместный перекус. Вроде, и ветер стал стихать. Я почти совсем успокоилась, зачерпнула полную ложку каши и тут откуда-то издалека раздался звук. Резкий, отрывистый. Все замерли. Видать, не мне одной послышалось! Стреляли? Вряд ли, сейчас на острове кроме нас никого. А в такую погоду нормальный человек в море не выйдет. Да и не услышать отсюда выстрел. Ветер вон как завывает, да и лес звуки глушит. Хотя… ветер может звук издалека донести.

С полминуты кроме завываний ветра и дробного стука капель по натянутому до барабанного состояния тенту ничего не было слышно. Народ зашевелился, подрасслабился. Мало ли – дерево хрупнуло, или еще что. И только я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь ободряющее, как звук повторился. Точно, выстрел! Откуда-то с юга. Это кто ж такой смелый нашелся? Сейчас, поди, такие волны по морю ходят – мама не горюй. И на лодочке шкандыбать – чистой воды самоубийство. И здоровенные лайнеры, поди, в такой шторм себя неважно чувствуют. А ведь с той стороны должен наш боевой отряд возвращаться. Неужели не хватило у них ума на денек задержаться?

Едва додумав эту мысль, я подскочила на месте. Вернее, попыталась подскочить и, охнув, брякнулась обратно. Гляжу – не одна я такая умная, у всех на лицах тревога отобразилась. А Фридрих с Борюсиком переглянулись и, ни слова не говоря, потопали облачаться обратно в мокрое. А Сара следом подорвалась: я, мол, с вами. Мало ли что! Дзетта чуток помедлила, и тоже засобиралась наружу. Она-то там на кой? Хотя если б не нога, я бы первая ломанулась на берег. В общем, через пару минут мы с Леркой остались вдвоем. Честно говоря, толпой сидеть было веселее. А так…

Я попыталась поговорить с подружкой, но о многом ли можно болтать, если не знаешь толком языка? В общем, известных обеим слов хватило ненадолго, и мы опять замолчали. Снаружи лил дождь, ветер раскачивал купол – не самая приятная обстановка. Сейчас бы надежные стены, да крепкую крышу, тогда можно и начхать на всю эту непогоду. Сидели бы в тепле, в хороше, пили чай с баранками и радовались жизни. Вот что нужно! Как только решится вопрос с переездом, будем строить дом. Что-то мне подсказывает, что Михалыч если и не умеет сам, то, по крайней мере, знает, как сруб поставить. Да и фермер, поди, тоже не безрукий. Они возьмутся, остальные подмогнут, глядишь – и сделаем домик. Или, даже, не один – Борюсика с Дзеттой за нормальной-то стеной не так слышно будет. Что ж, так и запишем: первый пункт нашей программы – постройка нормального дома. А дальше – дальше надо что-то делать с продуктами. Рыба всех уже достала. Понятно, что пытаемся разнообразить меню: всякие крупы варим, специи сыплем, но это все добывается через канал. А ведь тут климат неплохой, та же картошка, поди, родить будет сам-десять, да еще и по два урожая в год. А у нас и фермер готовый есть. Пусть командует, а уж мы поможем. А еще – третьим номером – будет транспорт. Раз на море живем, нужны лодки. Моторки – это хорошо, но на них бензина не напасешься. Хорошо вот, бочку добыли, так она, скорее всего, на переезд уйдет. Весла бензина не требуют, но грести еще уметь надо. Да и силы – они же не беспредельны. Далеко ли можно угрести в море, да против ветра, против течения, против волны? Вот и получается, что весла – это только у берега плюхаться. Конечно, викинги моря на веслах пересекали. Так их сколько на корабле было? То-то и оно, что дофига, Минимум - сотня здоровенных крепких мужиков. Половина гребет, половина отдыхает. И как ни крути, а получается, что нужно изобретать что-то парусное. Конечно, управлять парусами вряд ли кто-то умеет. Разве что докер. Ну да это не беда, было бы желание, можно и научиться. Итак, запишем: мой гениальный план. Дом – огород – парусник. Все просто. Остальное у нас, вроде, есть.

Я записала свои ценные мысли в блокнот и вернулась к реальности. Теперь уже не казалось – ветер действительно стихал. В палатке посветлело, дождь уже не столь яростно молотил по стенкам палатки, да и сама она уже не пыталась взлететь. Лерка, пристроившаяся у меня под боком, угрелась и задремала. Лежит, сопит тихонечко, ладошки под щеку сложила, чему-то во сне улыбается… Я аж засмотрелась! И тут вдруг, ни с того ни с сего, чихнула. Чихнула, дернулась, матюкнулась от боли в ноге. Девчонка аж подпрыгнула. Дернулась и первым делом за пистолет схватилась. Потом сообразила, закраснелась. Ну да это все фигня, я ей так и сказала. Разобрались, успокоились, а тут снаружи голоса послышались. Лерка тут же опять к пистолету, да и я за «саежкой» потянулась. Но тут уже слышно было – свои: козлетон Борюсика трудно не узнать. Пыхтят, тащат что-то. Или кого-то.

Бразильянка кинулась навстречу, открыла вход в тамбур и через минуту в палатку кого-то втащили. Мне со своей лежанки было не видно, что там и как, а ползти туда из одного любопытства я посчитала глупостью. Помочь я сейчас все равно не смогу, а вот помешать – запросто. Раз человека принесли, значит, он либо без сознания, либо по какой-то причине не может ходить, либо случилось и то и другое. Нет, хорошо все-таки, что у нас теперь есть Сара! С ней нам просто колоссально повезло. Лично я бы сейчас не знала даже, с какой стороны подойти к делу. Ну а так… остается надеяться, что в нашей аптечке найдутся нужные лекарства.

Через минуту Сара турнула Лерку. Еще через минуту на женскую половину заскочила свежеотжавшаяся Дзетта. Запрыгнула, замотала полотенцем свои роскошные волосы в тюрбан и принялась быстро-быстро одеваться. Видать, подмерзла, аж губы трясутся. Хотя… нет, не от холода это, от нервов. Вон, сама просохла, а глаза мокрые. Я дождалась, пока наша гренадерша закончит туалет и задала, наконец, вопрос, который так и вертелся на языке:

- Дзетта, это не наши?

Та только мотнула головой. У меня с души свалилось сразу пять камней – по числу ушедших ребят. Ну, и девчат тоже.

- А что вообще случилось? – продолжила я расспросы.

- Merda, – зло ответила итальянка. – Merda.

Понятное дело – дерьмо. Только это ничего не объясняет. Но едва только я открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, как она сама бешеной итальянской скороговоркой выпалила два-три десятка непонятных мне слов. А потом вдруг всхлипнула и разревелась, выдавливая сквозь слезы, что-то нелестное в адрес непонятно кого. И это железная Дзетта! Да что там, в конце концов, такое произошло? И, млин, не подойти, не обнять, не утешить. Чертова нога! Хотя Лерка – вот молодец девка – сделала все это вместо меня. Подползла, обняла, что-то на ухо зашептала. И – о чудо! – Дзетта отмякла. Обхватила нашу младшую, уткнулась ей в плечо и, враз растеряв всю злость, заплакала тихо, по-бабьи. Когда Борюсик, полусухой и взъерошеный, в трусах набекрень, ворвался утешать свою cara amica, она уже успокоилась и даже смогла немного улыбнуться своему… ну, еще не мачо, а так – подмачоиду. Он и поведал нам эту душераздирающую историю.

Бежать через лес было сравнительно легко: деревья прикрывали от порывов ветра и спасали от болезненных порой ударов тяжеленных дождевых капель. Мокрая трава и кусты – это все ерунда. Вся одежда промокла до нитки еще в первые полминуты после выхода из палатки. Главное – по маковке не долбит. С собой тащили кто что успел схватить: ракетницу, моток веревки (тут Фридрих поправил – бухту репшнура), аптечку (это, конечно, Сара позаботилась) и одеяло из числа моих судовых трофеев. Зачем взяли одеяло – никто сказать не смог. Но вот взяли и запихали со всем прочим в непромокаемый мешок.

Когда добрались до кромки леса, то остановились, не решаясь выйти на берег. Море было страшным. Куда девалась та лазурная гладь, которую так любят показывать в курортных рекламах! Огромные черные волны, украшенные поверху пенистым гребнем, подгоняемые ветром, безостановочно захлестывали берег. Едва один поток воды с шипением откатывался назад, как тут же на землю обрушивался новый вал. Грохот стоял такой, что с трудом можно было услышать голос стоящего рядом человека, если он, конечно, не орал собеседнику прямо в ухо. Прибавьте к этому сбивающий с ног ветер, непрекращающийся ливень…