Немного солнца в холодной воде

Лица из прошлого

Джинни

1 января

Джинни осторожно толкает дверь в спальню боком, держа в руках поднос с тыквенной кашей, и тут же заставляет себя улыбнуться. Последние дни, с самого пробуждения Снейпа, ей дается это с трудом. Через силу.

— Доброе утро.

Снейп медленно поворачивает к ней лицо, бледное и болезненное. Он еще совсем слаб: не может держать предметы, быстро устает от дневного света, совсем плохо ест — Джинни буквально уговаривает его поесть, как будто ему лет десять. И, конечно, он пока что совершенно ничего не помнит. Ничего. Целитель сказал, что это последствия яда — и последствия тяжелые, включая временный паралич.

— Лили.

Джинни подавляет вздох и, продолжая удерживать улыбку, которая, кажется, весит целую тонну, присаживается на краешек кровати. На какое-то время придется стать другим человеком и притворяться им. Видимо, сознание Снейпа пока что помнит только то, что было в детстве и юности. И от этого Джинни жутко: словно перед ней — большой ребенок.

— Это я, да.

— За-крой, — Снейп поворачивается к окну и морщится. — Свет.

Джинни послушно задергивает голубые шторы, которые ей помогала выбирать Гермиона.

Темные глаза Снейпа смотрят на ее лицо безучастно.

— Каша очень вкусная, — произносит Джинни жизнерадостно. — Начнем?

Снейп покорно позволяет себя накормить, и завтрак проходит чуть лучше, чем вчера. Джинни с грустной улыбкой думает, что если у нее когда-нибудь будут дети, то она уже немножко к ним готова. Семь братьев и лежачий больной — тут можно книгу написать на несколько десятков страниц.

— Оста-нешься? — Снейп пытается коснуться ее, но рука плохо его слушается.

— Конечно, — Джинни убирает тарелку на поднос. — Никуда не спешу.

Его губы некоторое время молча двигаются, словно пытаясь сложить звуки в слова.

— Тво-я ма-ма не при-дет. За то-бой?

— Я тут живу, чтобы помогать, — Джинни ерзает на краешке кровати. — Меня никто не заберет.

Снейп как-то раздраженно поджимает губы и снова пытается дотянуться до ее руки, но не может. Тогда Джинни сама кладет свою ладонь поверх его ладони.

— Тунь-я? — выдавливает он тихо.

— Даже Тунья, — Джинни лихорадочно соображает, кто это может быть. И только потом понимает, что это странное сокращение от «Петунии». — Мама просила ее не мешать нам.

— Тунья. Ме-ня не лю-бит.

— Почему?

— Плох. Для те-бя. Не под-хожу, — Снейп смотрит на нее расстроенно, словно не веря, что она останется рядом с ним. — Пло-хая семь-я. У ме-ня. Бед-ная.

— Глупости какие, — Джинни беззаботно болтает ногами. — Мне нужен ты, а не твоя семья. А Тунья может думать все что угодно.

Черные глаза смотрят на нее счастливо, но затуманенно. Джинни каждый раз жутко разговаривать вот так — словно они дети, жутко играть в эту страшную игру, но она заставляет себя. Снейпа нельзя волновать — неизвестно, как это отразится на нем.

— Лили, — окликает он негромко, когда Джинни уже берется за дверную ручку. — Кро-ме те-бя. У ме-ня нико-го.

— Я знаю, — Джинни судорожно кивает и, быстро выйдя из спальни, спускается в кухню.

Гермиона, уже третий раз за неделю пришедшая помочь, сосредоточенно разливает только что сваренный кофе по чашкам. Она выглядит очень милой в домашнем платье, с убранными в толстый пучок каштановыми волосами.

— Ему мерещится, что меня заберет Петунья, — Джинни огорченно ставит грязную тарелку в раковину. — Как он вообще про нее вспомнил?

Гермиона невесело хмыкает и придвигает ей чашку.

— Петунья — это я. Он так меня называл вчера и потребовал, чтобы я ушла. Ни в одном образе я ему не нравлюсь, хоть убей. У тебя долгая тренировка сегодня? Думаю, успею ли еще заскочить к родителям или уже поеду к ним завтра.

Джинни достает из холодильника заранее приготовленные сэндвичи и выкладывает на тарелку. Ей неудобно просить Гермиону остаться, но другого выхода пока нет — сиделка может не понравиться Снейпу, а беспокоить его опять-таки нельзя.

— Часа три или четыре, ничего?

— Отлично, — Гермиона зевает и лениво тянется к сэндвичам. — Знаешь, а Рон действительно бросил курсы и вчера вышел на работу в магазин. Говорит, у него душа к нему лежит. В магазинчике обязательно должно быть два Уизли.

Джинни задумчиво кивает. Она знала, что Рон бросит курсы мракоборцев. Слишком уж это тяжелая работа для него: постоянная нервотрепка, задания, нерегулируемый график. Все это уже есть у Гермионы.

— Гарри будет скучать, — замечает Джинни, проглотив холодный кусочек сэндвича.

Гермиона, кажется, хочет что-то сказать, но потом отводит взгляд и усердно делает вид, что наслаждается кофе.

* * *

9 января

Джинни ставит на столик поднос с овощным рагу и маленьким кусочком желейного торта.

Снейп наблюдает за ее действиями с прежним равнодушием и апатией, но уже без того потерянного выражения, что до мурашек пугало ее в первую неделю.

Джинни отодвигает в сторону шторы, и в комнату проникает тусклый январский свет, который вот-вот превратится в сумерки. Там, по ту сторону стекла, мягко падает снег.

— С днем рождения, — радостно произносит она и зажигает в кусочке торта свечку. — Пообедаем?

Снейп протягивает руку, чтобы взять ложку. Последние пару дней он постоянно требует, чтобы ему давали приборы и предметы. Но его пальцы еще не могут ничего удержать, и это его сердит. Утренняя каша еще висит на стене, потому что Джинни не уверена, что стоит использовать магию. Лили ведь не могла колдовать вне школы.

— Я помогу, — Джинни зачерпывает ложку и снова, через силу, улыбается. — Быстро закончим с супом, а потом сразу десерт.

Снейп молчит и мрачно смотрит на горящую серую свечку.

— Родители. Придут?

— Обязательно, — Джинни торопливо зачерпывает вторую ложку. — Они ведь тебя любят.

Снейп отрицательно мотает головой, и суп проливается на его рубашку. Морковка красноватым пятном остается на покрывале.

— Они себя. Не любят. И меня тоже. Особенно отец.

— Мама точно любит, она все утро готовила тебе этот торт, помогала мне, — Джинни незаметно смахивает морковку на поднос. — Доедим суп, я дам попробовать. Ладно?

Снейп снова мотает головой, и суп опять проливается на рубашку. Мерлин подери, опять придется его переодевать. Это так сложно! Притворяться, выдумывать ситуацию, убеждать…

— Ей все равно, — Снейп вялым жестом отодвигает ложку. — Дай, Лили. Я сам.

Джинни закатывает глаза. Даже сейчас — упрямый! Хорошо, что он сам не помнит, какой была Лили, иначе играть в нее было бы совершенно невозможно. Но прогресс есть: слова стали четче, взгляд — осознаннее, и даже движения стали живее.

— Помнишь, что мы. Едем в школу? — Снейп смотрит на торт, стоящий перед ним. — Ты купила. Палочку?

— Конечно. И тебе тоже купила. Показать?

— Мне? — Снейп разом теряется. — У меня нет. Денег на палочку.

— Это подарок, — Джинни на мгновение выходит в соседнюю комнату за палочкой и торопливо возвращается. — Видишь? Она твоя, честное слово.

Снейп долго вертит палочку в пальцах, выпуская и роняя на одеяло, потом с трудом беря вновь. Рассматривает ее — бесконечно, потому что Джинни теряет счет минутам, наблюдая за его лицом. Оно преображается изнутри, и взгляд теплеет, и в одно мгновение из палочки вырывается сноп искр. Как надежда.

Уложив Снейпа спать после бесконечных препираний со всеми ванными процедурами, Джинни так задумывается, мысленно перебирая все его слова о детстве, что доедает весь торт разом. А в гостиной на диване лежат три подарка: от Гермионы, Драко и профессора МакГонагалл.

Но Джинни все-таки не решается их вскрыть.

Человеку, который помнит только свое детство, — сорок.

* * *

17 января

Гарри догоняет ее у полок с макаронами. Обыденно и смешно — встретиться у макарон.

— Ты какие любишь? — Джинни рассматривает формы, нарисованные на разноцветных упаковках. — Фарфалле?

— Пожалуй, спагетти, — Гарри, очевидно, привык к странным вопросам и не удивляется.

Джинни берет упаковку наугад и кидает в тележку. Четверг, день — а в магазине полно толкающихся волшебников, и некоторые смотрят на них с любопытством. Завтра наверняка в «Пророке» напишут: «Гарри Поттер тайком встречается со своей бывшей в магазине у Кенсингтонского дворца». Джинни сердито сдувает прядь волос с щеки. Где они все работают, что в два часа дня уже болтаются среди продуктов?

— Ты откуда взялся? — Джинни перекладывает содержимое тележки на кассу. — У вас разве сейчас не должны быть занятия?

Гарри вертит в руках сливочное пиво.

— Внезапный перерыв. А этот супермаркет — единственный магический, до которого можно дойти пешком от Министерства. Я и не знал, что ты здесь закупаешься.

Джинни выкладывает продукты на стойку и протягивает кассирше галлеон и два сикля. Внезапный перерыв, ну конечно. И глаза его при этом подозрительно блестят. Что-то случилось.

— Без сдачи, возьмите. Гарри, поможешь упаковать?

Они сосредоточенно запихивают покупки в два больших пакета, и Джинни на мгновение представляет, что они все еще вместе — вместе живут, вместе ходят в магазин, вместе путешествуют. Была бы она счастливее с ним, чем сейчас?

— Я слышал, Снейп понемногу приходит в себя, — Гарри смотрит на торчащий из пакета зеленый лук.

— Понемногу, — Джинни торопливо проверяет, не забыла ли она купить кофе. — Называет меня Лили, а Гермиону — Петуньей. Но это пройдет, я надеюсь. Рон действительно ушел из мракоборцев? Ты поэтому тут болтаешься с таким лицом?

Гарри сердито передергивает плечами и понижает голос.

— Думаешь, легко остаться одному? Ты сама говорила, что мы мысленно еще на войне. Я привык, что Рон всегда рядом, и вот — его нет.

Джинни хмурится. Маги вокруг них трансгрессирует из магазина и в магазин, образуя бесконечный водоворот лиц, и от этого водоворота ее начинает подташнивать.

— Слушай, я полтора года сидела одна в забытом всеми доме на окраине городка. И заставляла себя учиться, заставляла себя ходить на тренировки, играть матчи. Улыбаться людям. И ты себя заставь, Гарри. Ничего хорошего в постоянном жевании самого себя нет, поверь. Нужно идти дальше. Ты же знаешь, почему Рон выбрал магазин, да?

Гарри молча кивает. Футболка с вышитой «М» на нем мятая, коленки джинсов вытерты.

— Завтра придешь на ужин к родителям? — Джинни берется за ручки пакетов. — Флер с Биллом собираются прийти.

Гарри задумчиво пожимает плечами.

— Приду, наверное. Если твоя мама испечет пирог с почками.

— А ты попроси ее, — произносит Джинни и, коротко кивнув ему, трансгрессирует домой.

Теперь, когда Снейп действительно очнулся, жизнь становится совсем непредсказуемой и неопределенной. Если раньше она просто ждала чуда — и верила в чудо, то теперь она не знает, во что верить. Разве что в любовь.

Оставив сумки на полу в холле, Джинни устало падает на диван, рядом с нераскрытыми подарками. Нужно подняться в спальню и спросить, как у Снейпа дела. Надеть маску Лили, улыбаться. Сдерживать слезы. Если бы только знать, что он испытывает к ней хоть какие-нибудь чувства! О, она бы боролась за них с этой Лили, которая ушла столько лет назад. Но все, что он помнит, все, что ему нужно, — эта та женщина, та девушка, которой она никогда не будет и не хочет быть.