Двери

Faces

Школьные двери всегда встречали его открытыми, словно распахнутая пасть, заглатывая беспечных и обреченных. В средних классах Пагзли нравилось учиться, его веселили хаос, бессмысленность переживаний и драмы по пустякам. Однако первый год старшей школы начался не так задорно, как он себе воображал.

Уэнсдей перевели в Нэнси Рейган Хай — она нигде не задерживалась подолгу — и Пагзли поступил туда следом.

— Дорогая, напоминаю о нашем уговоре, — вкрадчиво проговорила мама по пути в школу в первый день учебного года. — Если и в этот раз ты... не поладишь с местным обществом, следующим пунктом назначения будет Невермор.

— Моя память остается в добром здравии, в отличие от вашего рассудка. Вы знаете, что не заставите меня, если я того не захочу, — мрачно отвечала Уэнсдей, глядя в окно автомобиля.

Пагзли искренне не понимал, почему сестра протестовала против обучения в академии, которую закончила их мама. Он сам не мог поступить в Невермор до следующего года и в глубине души желал, чтобы Уэнсдей и на этот раз не задержалась в школе, а родители добились своего. Положа руку на сердце, он был уверен, что так оно и будет. Он поймал лукавый взгляд матери и понял, что она думала о том же.

Уэнсдей ходила в обычную школу из "генетически благородного упрямства", как с гордостью говаривал их отец. Они с мамой мечтали, чтобы она и Пагзли закончили обучение в Неверморе, завели там близких по духу друзей своего круга. Но в последние годы Уэнсдей сопротивлялась любым добрым намерениям родителей.

В первый же день в Нэнси Рейган Хай Пагзли понял, что это место ему не по душе. Он по-прежнему мог наслаждаться беспорядком и сумятицей, забавляться над пустыми истериками и нежными страданиями, но ему не удавалось выловить хоть одно приятное лицо в потоке жестоких незнакомцев.

На одном из первых занятий по биологии он обратился к однокласснице:

— Не знаешь, могу ли я забрать препарированную лягушку домой?

Она уставилась на Пагзли в недоумении.

— Но если ты тоже хочешь — я уступлю.

Она отправила ему полный отвращения взгляд, а позже Пагзли видел ее в компании других девиц; они злостно шептались, поглядывая в его сторону.

Парни из его класса тоже были странными: половина изображала из себя нелепых мачо, остальные старалась сделать себя незаметными, будто проклинали землю за то, что она их носит. Они настолько не любили себя, что казались такими же неприятными, как и те, кто отчаянно себя превозносил.

Только одна его одноклассница выглядела как человек, с которым можно иметь дело. Грета была выше Пагзли на полголовы, ее тучное и мощное тело, удивительно не подходящее четырнадцатилетней девочке, выглядело сильным и непробиваемым. В первую же неделю она толчком плеча сумела открыть заевшую классную дверь, чем заслужила его уважение.

Время вне занятий Пагзли проводил в одиночестве. Он обнаружил уютный уголок на обшарпанной лестнице около спуска к подвалу. Ему нравилось есть ланч, сидя на каменных ступенях, и смотреть на облезлую металлическую дверь. Сырой воздух и запах плесени напоминал ему о доме.

За одним из таких ланчей его слух привлек визгливый смех. Когда он обернулся, то увидел на школьном дворе несколько одноклассниц — они перекидывали друг другу неопределенный предмет, за которым бегала босая Грета.

— Какой-какой размер? Пятидесятый? — хохотнула блондинка с длинными ресницами. — У папы как раз поломалась яхта, не одолжишь сплавать в круиз на выходные?

Пагзли понял, что девицы перебрасывали зеленый кед. После очередного броска они заехали Грете прямо в лицо.

— Упс, — сказала девушка, бросившая кед, а остальные заржали.

— Валим скорее.

Проходя мимо Пагзли, одна из них скривилась в улыбке и что-то прошептала своей компании, отчего те вновь покатились со смеху.

Пагзли обернулся и увидел, как Грета потирает щеку. Она поймала его взгляд, пожала плечами и поплелась прочь.

Но косые взгляды одноклассниц казались ему пустяком, не достойным внимания. Пагзли не был против того, что одноклассники считали его странным, но все же он хотел, чтобы они по достоинству оценили его таланты. На уроке химии он спросил у Ханны — своей напарницы по лабораторной:

— Хочешь, покажу фокус?

Ханна покосилась на колбу с тиоцианатом калия .

— А это опасно?

— Нисколько! Закрой глаза.

Она скептически фыркнула, но, сложив руки на груди, зажмурилась.

Пагзли шустро сбегал к дальней части класса и вернулся за парту с хлоридом железа. Смешав его с тиоцианатом калия, он получил кроваво-красную субстанцию и измазал в ней свои ладони. Выглядели они так, будто секундой раньше он удерживал фонтан артериальной крови.

— Открывай, — довольно сказал Пагзли.

Ханна открыла глаза и пронзительно завизжала. Пагзли искренне поразился, почему ни одна из колб в классе не разлетелась вдребезги.

— Это просто химическая реакция!.. Тиоцианат железа...

Фокус не удался, да и учитель влепил замечание. Нет чтобы порадоваться, что хоть кто-то из класса владеет материалом.

Но главные неприятности поджидали его на следующий день. Ханна наябедничала старшей сестре, которая встречалась с омерзительным верзилой — капитаном команды по водному поло. Вот от чьей физиономии хотелось тиоцианат калия не для опытов применить, а внутрь.

— Эй, жирдяй, ты совсем не втыкаешь, да? — верзила встретил его на лестнице во время перемены. Он был высокий, намного выше Греты, и старше на несколько лет. — Чего уставился, урод? Ты какого хрена над Ханной измывался?

— Почему измывался? Я же оказался в крови, а не она.

— Ты думаешь, я идиот?

Именно так Пагзли и думал.

В тот день он отделался лишь несколькими пинками и градом оскорблений, но с тех пор, стоило верзиле и его компании столкнуться с ним в коридоре, они начинали ржать, как кони, толкались и отвешивали подзатыльники, иногда плевали ему в лицо. Пагзли в дураках не остался и подкинул им в ящики взрывчатку. Она не могла нанести серьезные увечья, лишь пугнуть резким взрывом и окатить землей с семейного кладбища.

Но верзила и его банда приняли такой жест близко в сердцу.

— Эй, фрик!

Они подкараулили Пагзли около его шкафчика на перемене. Верзила подбрасывал в воздух яблоко, а его уродливое лицо искажала злобная ухмылка. Один из подпевал крутил в руках веревку. Что ж, он столько лет прожил под одной крышей с Уэнсдей, не сложно было догадаться, что за этим последует.

— Знаешь, такую безмозглую свинью, как ты, стоило бы поджарить на вертеле, вот только сначала ее нужно прокоптить в темном помещении.

— Сначала ее нужно выпотрошить. Но не думаю, что у тебя для этого достаточно крепкий желудок, — отозвался Пагзли.

— Держите его, — верзила кивнул своим напарникам, и тем не потребовалось много времени, чтобы скрутить Пагзли и обвязать веревкой.

— А это, — верзила приблизился к его лицу и запихнул яблоко ему в рот, — чтобы ты научился затыкаться в приличном обществе.

* * *

Уэнсдей превзошла саму себя в искусстве отмщения, за что ее выдворили из Нэнси Рейган Хай, а капитан команды по водному поло лишился яичка. И Пагзли остался совсем один. Все сторонились его, и даже компания верзилы перестала его донимать. Школьные будни превратились в череду неприятных лиц, которые стремились от него отвернуться. Одно только радовало — в следующем году он вместе с Уэнсдей будет учиться в Неверморе. Если, конечно, сестра не сумеет ускользнуть оттуда или вляпаться в очередные неприятности.

Родители предлагали ему перейти на домашнее обучение или сменить школу, но он не согласился из принципа. Ну и потому что не хотел, чтобы Уэнсдей решила, что он совсем слабак. "Генетически благородное упрямство", как отец с гордостью прокомментировал решение сына.

Пагзли продолжал приходить в обеденный перерыв на ступеньки около подвала, все равно туда никто не совался. Он сидел спиной ко двору, смотря на облезлую дверь, что было куда приятнее, чем ловить косые взгляды.

— Ты всегда так внимательно ее разглядываешь, — раздался голос неподалеку.

Пагзли обернулся и увидел Грету. Она нерешительно переминалась с ноги на ногу.

— А что за ней вообще? Кажется, там подход к трубопроводу?

— Вроде как, — отозвался Пагзли.

Грета задумалась.

— Не пробовал пробраться и проверить?

— Моя сестра заверила меня, что если я вновь пронесу взрывчатку в школу, возникнут трудности.

— Разве не твою сестру исключили после того, как она выпустила пираний в бассейн во время тренировки команды по водному поло?

Пагзли кивнул.

— Я мог бы воспользоваться отмычкой... но мне нравится просто сидеть, смотреть и представлять, что за ней может скрываться что угодно.

Грета уставилась на дверь, и Пагзли впервые внимательно рассмотрел ее лицо: выпученные глаза, как у тритона, жидкие волосы, длинный нос. Он отметил и два огромных прыща: один на левой щеке, второй на подбородке. Она была прекрасна.

Пагзли встряхнул свой шарф и расстелил его на ступеньке рядом с собой.

— Если хочешь, можем смотреть на нее вместе.