Имя для дочери

Осознав, что неподвижно стоит уже пару минут не в силах оторвать взгляд от трудолюбиво засасывающих сосок губ дочери, Снейп помотал головой и наколдовал себе стул. Усевшись на него, он осторожно подтянул правую руку Гермионы к себе, провел мягкой ладонью по своему лицу и пробормотал глухо:

— Спасибо.

— О, не стоит благодарности, — усмехнулась Гермиона, поглаживания нежными пальчиками его брови. — Мне она тоже нравится. Правда, она очень красивая?

Снейп внимательно осмотрел красное сморщенное личико дочери, оценил темный пушок волос, задорно торчащий вверх ирокезом, отметил еще отекшие веки и переносицу. Улыбнулся.

— Очень, — серьезно подтвердил он, абсолютно уверенный в том, что младенцев красивее этого свет еще не видывал. — Нам очень повезло — у нее твой нос.

— Думаешь? — усомнилась Гермиона, пристально вглядываясь в лицо дочери. — Да, наверное, ты прав. Как мы ее назовем?

Вопрос неожиданно поставил Снейпа в тупик. Никогда он не задумывался о ребенке, растущем в животе жены, как о человеке с сознанием, мыслями и именем. Признаться, пока дочь не появилась на свет, его больше волновало состояние Гермионы, нежели сам ребенок. А теперь вот она! Лежит, довольная, на руках матери, сосет ее грудь и, конечно, нуждается в собственном имени. Но каком?

— Ммм… а как ты хочешь? — нашелся Северус, решив переложить ответственность на плечи любимой женщины.

— Не знаю, — тоже замялась Гермиона. — Может, ты хочешь назвать ее в честь твоей матери? Эйлин?

— О нет! — вздрогнул Снейп. — Матерью она была довольно никудышной, так что точно нет. Тогда в честь твоей?

— Джин Снейп? — скривилась Гермиона. — Звучит ужасно. Дочь нас возненавидит.

— Согласен, — тихо засмеялся Северус.

— Знаешь, мне всегда нравилось имя моей бабушки по отцу, — задумчиво заговорила Гермиона. — Она была медсестрой в военном госпитале и там встретила дедушку. Мне вообще кажется, что это от нее у меня волшебный дар. Нет, она не была колдуньей, — уточнила женщина, заметив вопросительно приподнятую бровь мужа, — но все ее пациенты так быстро выздоравливали, что даже врачи удивлялись. Ее звали Кэтрин. Кэтрин Снейп. Как тебе?

— Мне нравится, — кивнул Северус, который в этот момент вряд ли стал возражать, даже назови она их дочь Златовлаской или Белоснежкой какой-нибудь.

— А второе имя будет все же Эйлин, — твердо заявила Гермиона. — В любом случае я очень благодарна твоей матери за тебя.

— Хорошо, — послушно согласился Снейп. — Кэтрин Эйлин Снейп. Мне нравится.

— Ну слава Мерлину! — облегченно выдохнула Гермиона и поцеловала насытившуюся и уснувшую дочь в крохотный лобик. — Добро пожаловать в этот мир, Китти Снейп.

— Так, не понял, — встрепенулся Северус. — Почему Китти-то?

— Ну ты же не будешь ее полным именем называть, — засмеялась Гермиона.

— Очень даже буду, — разворчался профессор.

— Так и вижу эту картину, — совсем развеселилась Гермиона. — «Кэтрин Эйлин, немедленно поставь мой котел на место, у тебя свой есть!» — она очень похоже изобразила интонации мужа, и тот нахмурился.

— Нужно будет добавить охранных заклинаний на мою лабораторию, — задумчиво протянул он. — Говорят, дети бессовестно любопытны и не в меру шустры.

— И ты в этом не раз еще убедишься, дорогой, — коварно улыбаясь, пропела Гермиона.

— Ну, вспоминая твое бурное прошлое, — в тон ей ответил Снейп, — нисколько в этом не сомневаюсь. У этой малышки адский генофонд. Не удивлюсь, если однажды она переплюнет даже вашу дикую троицу.

Гермиона насупилась. Как всегда, когда муж в разговоре упоминал о ее школьных похождениях в компании Поттера и Уизли.

А Снейп, глядя в усталое, но такое прекрасное лицо жены, вдруг понял, что пришло наконец время для тех самых слов, сказать которые у него, взрослого мужчины и в прошлом двойного шпиона, никак не хватало храбрости.

— Я люблю вас, мисс Грейнджер, — просто сказал он, не отрывая от нее пристального взгляда. Иногда в особенные моменты, а сейчас был именно такой, он все еще называл ее на вы и девичьей фамилией.

Гермиона вздрогнула, широко распахнула глаза и вдруг закрыла их свободной правой рукой. Всхлипнула, и из-под ладони потекли две тоненькие прозрачные струйки слез.

— О, черт! — испугался Снейп. — Подожди, не плачь! Я совсем не то имел в виду. Не люблю я тебя! Ни капли не люблю. Так лучше? Только, пожалуйста, не плачь!

— О нет! Ты сказал! Я все слышала, — взвилась Гермиона, отнимая руку от лица. Глаза ее сверкнули в полутьме палаты двумя острыми злыми льдинками. — Теперь не отвертишься, Северус Снейп! И Китти все слышала. Правда, моя маленькая? — склонилась она к дочери, нежно целуя темный пушок на ее голове. — Твой папа все-таки любит твою маму.

— А ты сомневалась? — тихо спросил Снейп, в душе ругая себя последними словами за многолетнюю нерешительность.

— Нет, — покачала головой Гермиона. — Но так ждала этих слов. Ты даже не представляешь, как долго я их ждала.

Снейп улыбнулся, поцеловал ее раскрытую ладонь, а Гермиона не удержалась и зевнула. Все-таки роды — очень изматывающий процесс, и как же хорошо, что они решили остановиться на одном ребенке.

— Давай я с ней посижу, — сказал Северус, забирая девочку у матери. — А ты поспи.

— Хорошо, — Гермиона снова зевнула, перевернулась на бок и некоторое время понаблюдала за мужем, который ходил по палате, покачивая дочь на руках.

Сонная нега постепенно завладевала ее телом, сознание туманилось, веки тяжелели, закрывались, как вдруг…

— Северус! — подскочила она в кровати, широко открыв глаза. — Я же о самом главном забыла! Как прошла конференция?